Адрес проверяли.
— Это будет долго, — заверила ее Ольга. — Они ничего быстро не делают…
Женя кивнула.
Она сидела над дымящейся тарелкой супа, едва ворочала в ней ложкой. Есть ей не хотелось. Думать тоже.
Ольга не выдержала:
— Женька, ты должна привыкнуть к сложностям жизни!
— Ты хочешь сказать, что мой жизненный путь отныне будет усеян не розами, а трупами? — попыталась улыбнуться Женя.
Улыбка у нее вышла жалкая. Она представила, как сия гримаса выглядит со стороны. И содрогнулась.
— Ну почему сразу так, — смутилась Ольга. — Слава Богу, квартирант у тебя был один, больше не предвидится. У нас за всю работу Исстыкович вообще первый случай. До этого все мирно обходилось. Надеюсь, что и дальше мы будем осмотрительнее… Конечно, это ужасно неприятная история, кто спорит? Но ты же не можешь по этому поводу превратить свою жизнь в сплошное надгробное рыдание!
— Пока я и не превращала, — заметила Женя. — Пока она сама без меня превращается.
— Ох, Женька, Женька! Ну что мне с тобой делать? — Ольга беспомощно развела руками. — В театр ты, конечно, не пойдешь?
Женя замотала головой:
— Ни в коем случае. Я приношу несчастья. Там от моего присутствия наверняка разыграется какая-то драма.
— Драма там и без тебя разыграется… Сегодня, например, «Гамлета» дают… Правда, режиссер-новатор все переменил и добавил зачем-то куски «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». Так что и в самом деле не пойдем… Стопроцентная мутота.
Женя ничего не ответила. Она продолжала гладить своего кота, уставившись в одну точку. «Черт знает что, — тоскливо подумала Ольга. — Конечно, ситуация мерзкая… Кто знает, как бы я отнеслась к тому, что сначала мой муж мне изменил, а потом на меня начали обрушиваться загадочные трупы?»
Впрочем, изменять-то ей изменяли, через это она прошла и даже осталась живой. А Исстыкович — их общее «приобретение», и Ольга, если говорить честно, сама пребывает в некоторой растерянности по этому поводу.
Нет, она не допустит, чтобы он лез в ее сознание! Если черная мысль там поселилась — все, пиши пропало! Ольга даже головой тряхнула, прогоняя не только «мысль», но и саму возможность ее проникновения.
— Тогда пойдем к Люське, — предложила Ольга. — Только покормлю кота…
— Мне не хочется, если честно, — тихо отозвалась Женя.
— Кота кормить не хочется?
— Нет. К Люське… Опять рассказывать ей всю эту историю. Оль, давай лучше про все забудем на время, а?
— Ладно, — вздохнула Ольга. — Обойдемся без Люсинды… Только, чур, мы и в самом деле про все забудем.
Может быть, и в самом деле так лучше?
Люська пришла сама.
Они даже не успели одеться, решив отправиться на прогулку, как раздался звонок в дверь, и на пороге возникла Люсинда собственной персоной. С таким преувеличенно беззаботным лицом, что Жене и в самом деле начало казаться, что она смертельно больна и наверняка безнадежно. Просто все вокруг пытаются скрыть от нее этот факт.
«Сейчас она скажет мне: «Ну, здравствуй, радость моя. Чего это ты сидишь с таким видом, как будто тебе сообщили, что завтра грянет Страшный суд?»»
— Привет, — сказала Люська. — Похоже, ожидание Страшного суда становится заразительным… И музычку включили подобающую. Умницы обе.
— Ты о чем?
— О тебе, Олечка. Твой вид, знаешь ли, напомнил мне сейчас о бренности бытия. И о том, что тоска — вещь заразительная. А музычка у вас по радио чудная… «Выхода нет, ключ поверни, и полетели…» Прямо по теме. Ладно, я тут вам водки принесла. Хотела купить благородного вина, но подумала — в минуты вселенской скорби лучше идет водка. Только, можно, я все-таки музон другой найду? Нет, если вы настаиваете, я потерплю… Но все-таки я бы предпочла что-нибудь тихое, спокойное, веселящее душу. Типа «Рамштайна».
— Ставь, что хочешь, — махнула рукой Ольга. — Я пойду кота кормить. И стол накрывать.
— Огурцы я тоже купила! — крикнула ей вслед Люська. — Я же понимаю, что у вас соленого огурца ни за что не найдется для страждущего человека. А все почему? Потому что женщины вы обе ненормальные. Вы даже ни разу огурцы не мариновали! Столько лет коптите небо и не удосужились насладиться маринованием огурцов!
— А ты? — поинтересовалась Ольга, выглядывая из кухни.
— Я… я такая же. Вот и думаю, надо будет нам всем троим этим летом непременно что-нибудь замариновать… А то так и пройдет жизнь мимо, мимо…
Она поставила кассету.
— Слава Богу, — вздохнула она, услышав хриплый голос. — Вот теперь я чувствую себя по-другому. Можно сказать, сила духовная вернулась, воспрянула я из тлена и готова к жизненным трудностям! А то заладил — «выхода нет, выхода нет»… И так народу невесело, а тут и вовсе водкой подавиться можно. Фигня все это. Выход непременно найдется, и никакому врагу мы на фиг не сдадимся.
Она уселась напротив Жени, по-турецки скрестив ноги и подперев подбородок ладонью.
— Женька, — сказала она, — я вот что тебе хотела сказать… У меня есть одна знакомая, от которой прямо желудочные колики начинаются. Как с ней встречусь, хочется петлю найти. Все она лучше всех знает и такая, знаешь ли, высокомерная, презрительная… А самое обидное — она ничего собой не представляет. Но умеет себя преподнести. И почему-то я у нее вызываю такую ненависть, что особенно она любит на меня смотреть, как на пустое место, на недоразумение… Так вот, стоит мне только с этой гюрзой увидеться, как я ночами заснуть не могу. На меня такой депрессняк наваливается, что хоть волком вой. И знаешь, что мне посоветовал один умный человек?
— Что?
— Один умный человек мне сказал, что мысли и воспоминания нередко искушение бесовское. И надо их изгонять. Я ему говорю: «Но как же, я не могу, стоит мне только глаза закрыть — как эта тетка перед глазами возникает со своей рожей высокомерной». А он мне говорит: «Да плюнь на нее, и все». Так и ты, Женька. Плюнь ты и на Панкратова, и на Костика этого, потому что пока ты о них думаешь, ты так и будешь идти в глубь собственной пещеры. Нет, я понимаю, что все эти гадости так просто не выкинешь из головы… Но — надо, Джейн! Иначе ты просто заблудишься сама в себе.
— Я все понимаю, — сказала Женя. — Только твоя презрительная знакомая все равно куда меньшая неприятность.
— Это как посмотреть, — возразила Люська. — У тебя неприятности временные. А эта «премудрая дева» будет сопутствовать мне всю жизнь. Так что я бы предпочла второй вариант. То есть твой…
Женя задумалась и на секунду представила себе, что ей приходится постоянно общаться с новой панкратовской пассией. Каким образом случится такая неприятность, она не стала задумываться. Просто представила. И поняла, что Люсинда права.
Она благодарно посмотрела на свою подружку и сказала:
