— Что бы я без тебя делала, Люська!
— Здрасьте! — возмутилась Ольга. — А я-то что? Без меня ты, надо думать, прожила бы?
— Нет, — возразила Женя. — Я без вас обеих не выживу.
И обняла их обеих крепко-крепко.
«И как не посмотри, все вокруг этой дамочки…»
Лиза не могла заснуть. Уже давно стихли голоса родителей: «Ты собираешься спать, Лиза?» — «Да, ма, сейчас…» — «Ли-за! Уже двенадцать! Тебя не добудишься завтра». — «Да, папочка, я уже ложусь!»
Теперь стрелки часов показывали половину второго ночи, а Лиза не могла заснуть. Наконец-то появилась тайна, покрытая мраком. Наконец-то Лиза, Лисенок, Лисистрата, могла доказать всем, что она вполне способна разгадывать мрачные загадки.
А то, что все крутится вокруг этой девицы… Она, конечно, не нравилась Лизе совершенно, тут Каток прав. Лиза не могла сформулировать, что именно в Евгении Лесковой вызывает в ней такое отторжение и неприятие. Может быть, тот факт, что Каток в присутствии означенной выше гражданки Лесковой млеет и тащится. Или то, что целая куча мужиков, включая частного сыщика Игоря, встают при появлении гражданки Лесковой, как гусары.
— Прямо Клеопатра какая-то, — проворчала Лиза. — И эти мужики убитые тоже были с ней знакомы.
Исстыкович, справедливости ради заметила Лиза, был с гражданкой Лесковой знаком шапочно. А вот Константин Погребельский, между прочим, снимал у нее квартиру. Помешался рассудком, бедняга, от страсти, ушел бродить и был настигнут убийцей.
— Нет, это бред получается, — нахмурилась Лиза. — Какие-то убийства из страсти… Кто сейчас совершает убийства из страсти? Все вокруг сплошные прагматики. Даже какой-нибудь селянин рубит топором соседа из меркантильных побуждений. В этом Каток прав. Но копать надо вокруг нашей розочки садовой. Это мне интуиция подсказывает. Что-то там с ней связано. Скажем так, в ее прошлом кроется губительная, безнравственная тайна… И Исстыкович это знал. Увидел нашу прелестную деву, вспомнил и прикинул: а не срубить ли ему по этому поводу немного «капусты»?
«Полный бред, однако, — одернула она себя. — Прямо как будто я читаю книжицу в мягкой обложке…».
Тем не менее она эту версию оставила — уж больно сладкой она ей показалась. Лиза подумала и достала свой блокнот.
Сначала она вписала туда вопросы. Почему у Исстыковича в кармане найден адрес квартиры Евгении Лесковой? Подумав, она подчеркнула написанное жирной чертой. Почему-то ей казалось, что именно в этом заключается разгадка.
Лизе ужасно хотелось спать, просто сил не было уже сопротивляться сну, и она все-таки сдалась.
В конце концов, подумала она, подумать над этой историей можно и в теплой кровати… Завтра тяжелый день. Во-первых, проверка того, второго, адреса, который был найден, кстати, снова у Лесковой в квартире.
Куда ни посмотри, везде или Лескова, или ее муж… Кстати, завтра и с мужем надо поговорить. Он ведь в обоих случаях засветился. Может быть, Исстыкович и Костик были любовниками мадам Лесковой? А он в приступе ревности так с ними по-свойски разобрался. И с подругами надо поговорить… Нет, с подругами не имеет смысла. Эти наверняка наврут — вполне возможно, что страшные тайны у них общие, но могут ведь нечаянно проколоться… А это уж Лизино дело — поймать их на мелочи. Потому как из одной мелочи может потом все неплохо склеиться…
Лиза засыпала, все еще думая о Жене Лесковой, которая почему-то ей весьма активно не нравилась.
Хотя, по совести сказать, двое убитых ей нравились еще меньше.
— Девы, не пора ли нам угомониться?
Ольга задала вопрос и тут же плеснула в рюмку водки.
— Главное, — съехидничала Люська, — сказать что-то взрослым голосом. Ответственным.
— Можно подумать, что…
Ольга задумалась, подыскивая нужные слова. Но голова была уже тяжелой, обремененной напитками, впрочем… не важно. Они же сами собирались расслабиться.
— Вот и рас… рас-сла…
— Не трудись, милая, — вздохнула Люська. — Я, похоже, из всей триады самая трезвая. А ведь завтра мне не надо на работу.
— Ты не запьянела потому, что твоя работа не требует мозговых усилий! — возмутилась Ольга. — Поэтому мозг у тебя свеженький, как у ребенка-имбецила!
— Ну конечно, — смиренно согласилась Люська. — Только, между прочим, я весь вечер думаю, как нам Женьку отмазать от всего окружающего безобразия.
— От всего не получится, — вздохнула Женя. — Поскольку безобразий вокруг так много. Стараются кто во что горазд… Хоть бы от личных безобразий отвязаться. А то, чует мое сердце, эта маленькая Лиза подозревает в убийствах именно меня…
— Да брось, — отмахнулась Ольга. — С какого перепуга? Ты же у нас такая беленькая, мягонькая, пушистенькая! Ладно я. Вот меня можно вполне представить убийцей. Или Люську… А ты не вписываешься в образ. Совсем не вписываешься…
— Последнее время у меня вообще такое чувство, что я никуда не вписываюсь, — призналась Женя. — Может, на меня кто-то серьезно обиделся там, наверху?
— Кто это мог там наверху прогневаться? — нахмурилась Люська. — Президент, что ли?
— При чем тут он-то, Боже мой! Нет, на меня прогневались высшие силы… И начали надо мной издеваться… Сначала муж бросился в чужие объятия. Потом трупы пошли…
— Косяком, — рассмеялась Ольга.
— Тебе этого не понять. Ты ко всему привыкла…
— Ну да. Я привыкла… Мужа я нашла в чужих объятиях так давно, что почти не помню трагических подробностей… В ментуре тоже поработала, так что и на убиенных насмотрелась… Ничего, Дженька, привыкнешь, как я.
— А мне вот ни с чем не повезло, — загрустила Люська. — Муж ни в чьи объятия на моих глазах не погружался. Он меня старается своим занудством извести… Целыми днями он объясняется мне в любви и отвлекается от этого занятия только на работу. Трупы тоже я могла увидеть только в кино. Не жизнь, а омут какой-то. Все так тихо, что кажется, моя жизнь неправдоподобно сложилась как-то. В общем, не удалась! Единственное развлечение — наблюдать с интересом за чужой удавшейся жизнью и принимать в ваших развлечениях посильное участие…
— Да какие твои годы, Люсинда, — утешила ее Ольга. — Все еще будет. Какой-то-там ветер тебя разбудит… Потерпи немного, наблюдая за чужой интересной жизнью. Может, пригодится тебе наш страдальческий опыт…
— Особенно мой, — печально проговорила Женя, подумав, что трезветь ей совсем не нравится. Ясность мысли, которая теперь снова возвращалась, имела неприятный привкус явного похмелья, и сколько бы Женя отдала, чтобы вернуться в тихую, размеренную жизнь! Или снова напиться? Чтобы все забыть, смешать собственные воспоминания с реальными событиями, перетасовать, как колоду карт, и вытянуть ту, которую надо!
«Как бы я не спилась от всех этих жизненных неурядиц», — подумала она.
