— Джин-ни-стан. Царство фей, — пояснила Душка.
— А-а… — протянула девушка и рассмеялась. — Ну да, это и на самом деле похоже на царство… фей…
«Смех у нее все-таки замечательный, — с завистью подумала Душка. — Мне бы такой…»
Деревья теперь казались стеной — так плотно они стояли. Душка даже не могла понять, как машина умудряется пробираться сквозь чащу.
— Ваш поселок еще далеко? — спросила Анна.
— Нет. Просто кажется, что он далеко, но на самом деле приходится петлять по этой дороге.
— А почему вы выбрали такое странное место?
— Для покоя, — улыбнулась девушка. — Говорят, лесной воздух способен исцелить раненые души…
— А вы давно здесь живете? — не отставала Анна.
— Да. С тех пор, как… — Она замолчала, наморщив лоб.
— Не продолжайте, если вам больно вспоминать.
— Что вы! — удивленно воскликнула девушка. — Я уже не помню, что такое боль. Я просто пытаюсь вспомнить, что же со мной произошло…
Душка подняла на нее глаза. Теперь ей стало немного странно — неужели можно забыть событие, перевернувшее всю твою жизнь, потрясшее настолько, что ты, закрыв глаза и пытаясь спрятаться от воспоминаний о нем, уехал в совершенно незнакомое место, бросил прежнюю жизнь? Если честно, Душке совсем этого не хотелось. Неужели и она забудет Мишку и Аранту?
Она вспомнила их и как будто увидела — спину мальчика-подростка, ведущего на поводке огромную сенбернаршу. И ей показалось, что, если она забудет о них, они… совсем умрут. Уйдут навсегда, потому что, забыв их, она перестанет их любить, а зачем тогда им оставаться рядом с ней, нелюбящей? Как же она без них?
«Нет уж, — пообещала им Душка, — я вас никогда не забуду». Даже если от нее этого будут требовать силой.
Наконец они выбрались к поселку.
— Приехали, — объявила Ариадна, выбираясь из машины. — Вот и она, наша любимая Старая Пустошь…
* * *
Кирилл выбрался вслед за ней, этой девицей, которая почему-то страшно раздражала его своей приклеенной улыбкой. Улыбка казалась ему такой неестественной, и сама девица тоже казалась неестественной, глянцевой, как будто сошла с рекламы. «Летайте нашими самолетами в нашу любимую Старую Пустошь, ага…»
Выйдя, он огляделся и присвистнул.
Он ожидал чего угодно, но менее всего этакий европейский городок, который сейчас предстал перед их глазами. Идеальная чистота сразу бросалась в глаза. Подстриженные газоны около аккуратных домиков с красными черепичными крышами зеленели ярко и празднично, как будто их не касалось приближение зимы.
На какое-то шальное мгновение ему показалось, что здесь даже климат иной — было заметно теплее, чем в самом городе.
Он не мог сдержать довольной улыбки.
— Нравится? — спросила Ариадна, оказавшаяся рядом.
— Да, — ответил Кирилл. — Честно говоря, я ожидал обычной деревни.
— У нас, — она подчеркнула это слово, — не обычный поселок. Если угодно, у нас особый мир. Мир, в котором мы пытаемся создать все условия для счастья.
— Не пугайте меня, — попросил Кирилл, — а то я подумаю, что прибыл прямиком в давно обещанный коммунизм.
Она опять рассмеялась своим странным очаровательным смехом.
— Нет. Коммунизм — только иллюзия. А мы реальность.
Анна вздрогнула. Медленно обернувшись, она встретилась взглядом с Ариадной.
«Мы — реальность».
Почему от этих слов ей стало так не по себе?
Она не могла подыскать определение происходящему с ней. Внешне все выглядело именно так, как ей и хотелось — милое, тихое, спокойное место. И-де-аль-ное!
«Слишком. Слишком идеальное, — проговорил голос внутри Анны. — И не делай вид, что тебя это не пугает. Все чересчур идеальное пугает. Это совершенно нормальная реакция человеческого организма…»
Она приказала своему внутреннему голосу заткнуться, собралась и прижала к себе Павлика. Он таращил глазенки в странной смеси восторга и испуга. Душка стояла рядом с ними, прикусив губу и разглядывая городок.
— Надеюсь, нам тут понравится, — неуверенно проговорила Анна. Сейчас она начала в этом сомневаться. Единственное, что ее успокаивало, — всегда можно вернуться в город, разве не так?
Душка подняла на нее глаза и еле заметно покачала головой — нет…
Не понравится.
И только Кирилл оживленно болтал о чем-то с Ариадной, восторженно озираясь. Его негативное восприятие было побеждено очарованием местечка, словно сошедшего с картинок из западной беспечной жизни.
— Пойдемте, — позвала их Ариадна. — Я покажу вам ваш дом. Конечно, мы надеемся, что со временем удастся подыскать вариант получше. Но пока придется пожить в этом.
Они прошли по узкой чистой улочке мимо заспанных домиков, за окнами которых царила утренняя тишина, еще не потревоженная суетой, и остановились перед красивым домом с палисадником и такой же красной черепичной крышей, как и у остальных жилищ.
Домик был двухэтажный, комфортабельный, и у Анны немного отлегло от сердца — хоть в этом ее не обманули.
Ариадна открыла дверь, пропуская их внутрь, поставила около лестницы Павликов чемодан, сказала:
— Располагайтесь. Вечером я зайду к вам, и мы поговорим о работе. Хорошо?
Кирилл кивнул. Ариадна улыбнулась и, помахав на прощание рукой, скрылась за дверью.
Они остались одни — наедине со своим новым домом.
Сначала Павлику понравилось. Комната была светлая, с большими окнами и сделанная будто по заказу. На обоях нежно-жемчужного цвета были нарисованы смешные медвежата с воздушными шариками — совсем как его Бадхетт!
В углу стоял маленький шкаф, на котором примостился телевизор.
Павлик нажал кнопку, и с экрана полилась обычная музыка из обычного мультика — как дома.
Дома.
Павлик вздохнул. Ему отчаянно захотелось оказаться дома, там, в тесной квартире, где хлама было больше, чем нужных, по мнению взрослых, вещей, где под окнами по утрам слышались голоса прохожих и страшно мешали спать машины. Где из кухонного окна можно было увидеть ту самую чертову площадку, откуда он в последний раз услышал голос Мишки и лай Аранты.
Нет.
Он закрыл глаза, пытаясь забыть это. Кулачки непроизвольно сжались — я вырасту, найду их, и…
Где-то хлопнула дверь. Восторженный голос отца начал перечислять удобства дома. Мать что-то сказала — неожиданно тихо. Павлик не смог расслышать что.
Он подошел к стене, пытаясь получше рассмотреть одного из летающих на воздушных шарах медведей.
— Бадхетт, нам все равно придется тут жить, нравится нам это или не нравится… Давай-ка привыкнем, — проговорил он, усаживая медвежонка на полку с книгами.
