Иезуит продолжал изучать результаты, выданные поисковиком, пока не наткнулся на кое-что действительно интересное. Речь шла о старых церквях Бостона. Какие-то из них сохранились, какие-то — нет. Среди последних упоминалась одна католическая церковь. Ее снесли в XIX веке, а на ее фундаменте возвели светское здание — ту самую гостиницу «Венданге». Все с предельной ясностью указывало ему направление дальнейших поисков, хотя замысел этой зловещей игры, напротив, продолжал оставаться загадкой. Что ждет его в конце пути? Самому себе Клоистер казался роботом, выполняющим заложенную в него программу. И снова ему стало не по себе.
На следующее утро, когда Клоистер выходил из душа, в комнате зазвонил телефон. Часы показывали 8.00.
— Альберт Клоистер.
— Здравствуйте, святой отец, — сказал приятный женский голос. — Передаю трубку матери Виктории.
— Спасибо.
Священник присел на угол кровати и дождался, пока монахиня возьмет трубку:
— Отец Клоистер?
— Да, слушаю вас, мать Виктория.
— Добрый день. Вы мне вчера звонили, правда? Поскольку вы не перезвонили, я решила потревожить вас сама.
— Ах да… Ничего срочного. Я только хотел спросить, нет ли новостей о докторе Барретт и ее местонахождении.
— Пока ничего нового. Вы продвинулись в своем исследовании?
— Немного… — солгал Клоистер. — Еще я хотел бы узнать, как чувствует себя Дэниел.
— Врач посетил его вчера и сказал, что он очень плох. Он уже стар, а его легкие сильно пострадали от пожара. Хотелось бы надеяться на лучшее, но его состояние не дает нам больших надежд. Ему по-прежнему снятся кошмары. Вчера вечером у него был еще один. Прежде чем вы меня спросите, скажу вам, что Дэниел не захотел рассказывать нам об этом кошмаре. Он замкнулся в себе, бедный. Я лишь прошу Господа уменьшить его страдание.
— Да будет так. Надеюсь, мать Виктория, Дэниел поправится и все будет в порядке. Не буду отнимать у вас больше времени. Спасибо, что позвонили. Если появится какая-нибудь информация о докторе Барретт, пожалуйста, дайте мне знать.
— Я так и сделаю. И да хранит вас Господь.
В последних словах монахини звучало нечто большее, чем просто вежливость.
— И вам того же, мать Виктория.
Положив трубку, Клоистер, утомленный, но свежий, оделся и вышел из комнаты, с диктофоном в одном кармане пиджака, цифровой фотокамерой — в другом и записной книжкой в руке. Он не остался на завтрак. За ночь в его мозгу созрел и выкристаллизовался план. Нужно пойти в отель «Венданге» и постараться выяснить все, что можно.
Уже проходя по улице, иезуит позвонил по мобильному телефону своему руководителю в Риме, рассказал о том, что произошло за последнее время, и поделился своими планами. Кардинал Францик одобрил их, не задавая лишних вопросов: он любил Клоистера и доверял ему больше, чем кому бы то ни было из «Волков Бога». И кроме того, его высокопреосвященство по опыту знал, что в такие моменты не стоит приставать к людям с ненужными расспросами. Он лишь надеялся, что исследование не погубит священника.
Как установил накануне Клоистер, здание «Венданге» занимало один из углов на перекрестке Дартмут-стрит и проспекта Содружества. Сейчас священник стоял на противоположной стороне, в центре бульвара, у памятника погибшим пожарным. Повторяя про себя слова молитвы, Альберт направился ко входу в гостиницу. Пройдя через полукруглую арку, он оказался в просторном вестибюле, украшенном в стиле начала XX века. От этого места веяло старомодной элегантностью.
— Здравствуйте. Чем вам помочь? — спросил, улыбаясь, юный портье в темной форме, поднявшись из-за стола и отложив в сторону газету. Вид Клоистера не вызывал подозрений: отправляясь на задание, он предпочитал не надевать черный костюм с брыжами, которые выдавали в нем священника.
— На самом деле, я не знаю, поможете ли вы мне…
— Я постараюсь, мистер.
— Я — журналист и пишу статью о зданиях, оставивших яркий след в истории Бостона.
Иезуит солгал, чтобы избежать ненужных объяснений. Он уже не раз представлялся журналистом, проводя свои исследования.
— О, вы обратились по адресу! — воскликнул юноша. — Само собой, вы уже знаете, что это здание было построено почти сто пятьдесят лет назад и восстановлено после большого пожара тысяча девятьсот семьдесят первого года. Вы видели памятник на бульваре?
Было видно, что мальчишка не прочь поболтать, но, если он ошибался даже в дате пожара (который случился не в 1971-м, а в 1972-м), вряд ли от него можно было ожидать мало-мальски стоящей информации. Однако Клоистер решил попытать удачу еще раз.
— Говорят, здесь когда-то была церковь.
— Церковь?.. — Брови юного консьержа удивленно поползли вверх. — В первый раз об этом слышу. Вы ведь не имеете в виду часовню бывшей гостиницы?
— Нет, нет. Я говорю о древней церкви, стоявшей когда-то на месте этого здания.
— Вот как? Что ж, я ничего не знаю о церкви, о которой вы говорите. Хотя…
— Что?
— Наверное, отец знает. Подождите, сейчас я его позову. Никуда не уходите. Я мигом.
Юноша убежал и через несколько минут вернулся в сопровождении грузного пожилого мужчины. Тот сутулился и всем своим видом демонстрировал, что жизнь обошлась с ним не слишком ласково. В ответ на дружелюбную улыбку Клоистера он лишь смерил его ледяным взглядом.
— Вот, папа, это — журналист, — объяснил консьерж. — Он хочет знать, была ли здесь раньше церковь.
— Да, действительно здесь была церковь. Но очень давно. Еще до моего рождения. Мы всегда жили здесь. Я раньше работал в отеле, как и мой отец. А вы из какой газеты?
— Я не из газеты, из журнала. Он называется «Грани».
— Никогда о таком не слышал — пробормотал мужчина, подозрительно взглянул на сына и добавил: — А ты, сынок?
— Я тоже.
— Это новый журнал, — перешел в наступление Клоистер. — Естественно, что вы его не знаете. Мы только начинаем работать, и у нас большие планы. Да, кстати, в нашем журнале предусмотрен небольшой бюджет для людей, которые с нами сотрудничают.
Деньги — ключ, идеально подходящий к любой двери. Глаза мужчины алчно заблестели.
— В таком случае, — произнес он вкрадчивым голосом, — я бы мог вам кое-что показать. А какая сумма, если не секрет?
— Триста долларов.
Клоистер специально назвал небольшую сумму: когда работаешь с людьми, которые общаются с тобой ради денег, без торга не обойтись.
— Что-то негусто.
— Ну, если то, что вы покажете, действительно интересно, мы могли бы обсудить сумму.
— О’кей! Мы договоримся. Правда, сынок?
Юноша взглянул на человека, породившего и вырастившего его, с долей стыда, но без осуждения: отец принадлежал к тому поколению, которому приходилось пробиваться в жизни своим горбом. Единственное, чего он не мог взять в толк, что за диковину собирается показать отец этому журналисту.
