Справа был лифт, но далеко, метрах в тридцати, не добежать –
пуля догонит. Фандорин дернулся влево, где находилась лестница. Тоже далеко!
Однако в двух шагах от двери номера 1531 стояли двое носатых брюнетов, с
интересом глядя на человека, который выскочил из номера, словно чертик из
табакерки.
– Sorry, – пробормотал магистр и проскользнул между ними,
задев твердое, будто деревянное плечо одного из восточных людей, плотно
сбитого, с залихватски подкрученными усами.
Тот зычно крикнул вслед с характерным кавказским акцентом:
– Э! Нэ понял!
Николас и не подумал оборачиваться – несся по узкому
коридору со всех ног.
– Ви что тут, с ума пасхадыли?! – еще сердитей крикнул тот
же голос, а другой, звонкий и веселый – голос Очкарика – ответил:
– Мильпардон, генацвале. Мы с корешом за пивом. Эй, Коляныч,
не гони, успеем!
– Сначала извинысь, потом бэги! – потребовал второй
кавказский голос, пожиже первого.
Дальше Фандорин не слышал, потому что уже нырнул в
спасительный проем и сломя голову, через три ступеньки, заскакал по лестнице.
Боже, благослови грузинов и их вспыльчивый нрав!
Сам не заметил, как слетел по лестнице с пятнадцатого этажа.
Способность к рефлексии все еще не вернулась, а то у Николаса, верно,
подкосились бы ноги.
Это был никакой не сумасшедший! Это был убийца! И судя по
повадкам, по страшной чмокающей трубке – убийца профессиональный, каких Николас
раньше видел только в кино! Очкарику нужен был вовсе не кейс! Он хотел убить
Николаса – и чуть было не убил. Дважды Фандорин спасся истинным чудом: сначала
благодаря контейнеру с мусором, потом благодаря двум задиристым грузинам. Две
кошачьи жизни долой.
В вестибюле дежурил милиционер, строго покосившийся на
встрепанного постояльца.
Николас заколебался – позвать на помощь или лучше уносить
ноги подобру-поздорову?
Слава богу, рефлексия уже вернулась и вступила в свои права.
Какая там помощь? – сказала она. Этот улыбчивый душегуб запросто проник в
архивный городок, который охраняют часовые с автоматами, и так же просто вышел
оттуда. С той же легкостью он проник в гостиницу, через придирчивого швейцара, через
этого самого милиционера. А ведь одет подозрительно: ковбойка, кеды. Нет-нет,
бежать, спасаться!
Но куда?
Выскочив на улицу, Николас ошарашенно обозрел поток машин,
медленно ползущих по Тверской. Даже такси не возьмешь – платить нечем. Ни
денег, ни документов.
В британское посольство – вот куда. Там царят разумность и
порядок, там помогут.
– Извините, вы не знаете, где посольство Соединенного
королевства? спросил Николас у топтавшейся неподалеку девушки – миниатюрной,
черноволосой, со строго насупленным лбом. Та озадаченно посмотрела снизу вверх,
пожала плечами. То ли не знала, то ли он как-то не так спросил.
Задерживаться было нельзя. Фандорин добежал до подземного
перехода и стал протискиваться через густую толпу, лихорадочно соображая, как
же отыскать посольство.
Видимо, ясность мысли все-таки еще не вполне вернулась к
родившемуся в рубашке магистру – ведь в кармане пиджака лежал превосходный
«Бедекер». Николас на ходу полистал яркую книжечку. Вот оно, посольство:
Софийская набережная. Где это? Квадрат D-7 на схеме центральной части города.
Напротив Кремля, на другой стороне реки Москвы. Так это же рукой подать
каких-нибудь – четверть часа ходьбы!
Обрадованный такой удачей, Фандорин зашагал по переходу в
сторону реки – быстро, но уже не бегом, чтобы не привлекать к себе излишнего
внимания.
Жаль, что приходилось вот так, мимоходом пересекать Красную
площадь. Увы, не до исторических реминисценций. А сколько раз Николас
представлял себе, как с трепетом ступит на священный плац, с которого
начинается отсчет бескрайних просторов России! И еще намеревался непременно
наведаться в мавзолей, пока мумию погубителя великой державы не закопали в
землю.
Хоть и торопился, хоть и не до того было, но на мавзолей
все-таки обернулся – и раз, и два. Никогда не думал, что этот зиккурат так
похож на сложенные кубики из детского конструктора.
Что это мелькнуло сзади в толпе? Клетчатое, желто-зеленое?
А-а-а, – захлебнулся магистр невыплеснувшимся криком.
Следом, шагах в двадцати, споро вышагивал Очкарик. Увидел, что Фандорин
обернулся, и радостно помахал рукой, просиял улыбкой: мол, все в порядке, я тут.
Николас резко остановился, присел на корточки и повернул
рычажки – на правой платформе, на левой. Стал еще на несколько сантиметров выше
из-за высунувшихся роликов и, набирая скорость, помчался по брусчатке вперед, к
Покровскому храму. Сзади раздался свисток, потом другой, но это было пустое.
Москворецкий мост он пролетел на одном дыхании – вполне
возможно, поставив при этом рекорд скорости по бегу на роликовых коньках. Так
разогнался, что, выворачивая вправо на набережную, зацепился ботинком за шов на
асфальте и растянулся во весь рост.
Здорово расшиб колено, порвал и без того обезображенные
брюки, а досаднее всего то, что от правой подошвы отлетели два колесика, и
катить дальше стало невозможно.
Николас испуганно оглянулся. Желто-зеленой ковбойки на мосту
не было. Кажется, оторвался.
Припадая на ушибленную ногу, двинулся к спасительному
убежищу, посольству Соединенного королевства Великобритании и Северной
Ирландии.
* * *
Советник по безопасности Лоуренс Пампкин, грузный мужчина с
брыластым, как у мастифа, лицом и ярко-голубыми глазами, окинул медленным
взглядом потрепанного посетителя, пожевал губами и бесстрастно спросил:
– Что с вашей одеждой, мистер Фандорин, то есть, сэр
Николас? И почему у вас зеленые полосы на щеках?
– Понимаете, я… сначала свалился в мусорный бак, а потом
упал с роликов, – ответил Николас и покраснел – так по-идиотски это прозвучало.
Просто какой-то Макс Линдер.
Но советник не выразил ни малейшего удивления. Наоборот,
вышел из-за письменного стола, крепко пожал Николасу руку и предложил сесть в
допотопное кресло, должно быть, помнившее еще лорда Бивербрука. Сам сел
напротив, закурил русскую папиросу и, раздув вялый огонек, велел:
– Рассказывайте.
Слушал внимательно, ни разу не перебил и даже почти не
шевелился, только время от времени стряхивал пепел.
