– Смогу, – уверенно заявил Корнелиус. – Мои мушкетеры несут
караул вокруг всего дворца, а я хожу, как мне вздумается – проверяю, как они
несут службу. В ближайшую среду снова наш черед. Со стороны Грановитой палаты
есть дверца в подвал, заваленная дровами – похоже, что ею давно не пользуются.
Но что мне там делать? Подвалы по большей части забиты всяким ненужным хламом,
там нет ничего ценного.
– Пройдите по всем подземным помещениям. Простучите полы
ножнами вашей шпаги – не будет ли где гулкого звука, не отзовется ли свинцовый
свод тайника звонким эхом. Справитесь?
– Разумеется.
Корнелиус представил сладостный миг: вот он бьет железом о
каменную плиту и слышит, как откликается благословенная пустота.
– Ну, хорошо, – сказал он. – Предположим, я найду Либерею и
стану выносить оттуда по одной-две книги за раз. Где мы будем прятать добычу?
Ведь это царское достояние. Знаете, что бывает за хищение государева имущества?
– Знаю, – кивнул аптекарь. – Я нарочно справлялся в
уголовном уложении. Сначала нам отрубят правую руку, прижгут смолой, дабы мы
раньше времени не истекли кровью, а потом повесят за ребро на железный крюк,
где мы с вами будем висеть, пока не издохнем. Не беспокойтесь, я всё продумал.
У меня заготовлен тайник не хуже, чем у царя Ивана. Пойдемте, покажу.
Он прошел в дальний угол, наклонился над одной из плит пола
и с некоторым усилием приподнял ее, подцепив ножом. Плита была тонкая и не
тяжелая – слабосильный Вальзер в одиночку смог отставить ее в сторону.
– Видите, тут еще одна плита, с кольцом. Вытяните ее.
Под второй плитой открылась черная дыра. Вальзер взял
канделябр с тремя свечами и осветил приставную лесенку, ведущую вниз.
– Давайте вы первый, я следом.
Придерживая шпагу, Корнелиус полез в люк. Яма оказалась не
слишком глубокой, не далее чем через десять футов каблуки капитана достигли
земляного пола. Сверху, кряхтя, спускался аптекарь.
– Здесь у меня приготовлена секретная лаборатория, – пояснил
он, высоко подняв канделябр. – Некоторые опыты безопаснее производить подальше
от свидетелей. Например, добывать Философский Камень.
Высветился стол с какими-то склянками и трубками, грубый
деревянный стул.
– Смотрите сюда.
Вальзер остановился ровно посередине небольшого склепа,
присел на корточки и чуть разгреб землю. Обнажилась деревянная, окованная
металлом крышка большого сундука. Аптекарь взялся обеими руками за ручку,
откинул. Внутри было пусто.
– Это так называемый «алтын-толобас», сундук, пропитанный
особым составом, который не пропускает влагу. Во времена, когда Московией
владели татары, в таких толобасах ханские наместники-баскаки перевозили
собранную дань: золото, серебро, соболей. Манускрипты могут храниться здесь
хоть тысячу лет, ничего с ними не случится. И никто их не найдет. Главное – не
попадитесь, когда будете выносить книги из Кремля.
* * *
Проникнуть в дворцовые подвалы оказалось еще проще, чем
предполагал Корнелиус. Когда мушкетеры заступили на караул (рано утром, еще до
света), капитан переложил часть заснеженной поленницы, оставив за ней узкий лаз
к ржавой железной дверце. Замок вскрыл кинжалом, петли смазал ружейным маслом.
Потом, обойдя посты, вернулся на то же место и проскользнул внутрь.
Там тоже хранились дрова – видно, не один год, ибо поверху
поленья были затянуты паутиной.
Очень по-русски, думал фон Дорн, пробираясь со свечой вдоль
стенки: заготовить впрок больше необходимого, а потом бросить – пускай гниет.
В дальнем конце обнаружилась еще одна дверца, в точности
похожая на первую, только с замком возиться не пришлось – проржавел настолько,
что от первого же поворота клинка открылся сам. В следующем подвале в нос
шибануло тухлятиной – здесь хранились копченые окорока, заплесневелые и изгрызанные
крысами. Поскорей миновал зловонное подземелье, перебрался в соседнее, пустое.
Оттуда вели две двери: одна налево, в узкую галерею, другая направо, в целую
анфиладу низких сводчатых погребов. Корнелиус заглянул в обе, но дальше
двигаться не стал, ибо для первого раза было довольно.
На часы в Кремль рота выходила через три дня на четвертый,
посему продолжить поиски удалось лишь 9 января. В этот день Корнелиус двинулся
по анфиладе, тщательно простукивая каждый аршин пола. До истечения караульного
срока наведывался в подвалы четырежды. Прошел два зала и одну малую комнату.
Впустую – полы отзывались глухо.
Продолжил поиск 13-го – достиг конца анфилады, то есть
северной оконечности подвала. Опять ничего, если не считать погреба, где в
бочках хранилось вино. Корнелиус хотел отлить немного в флягу. Попробовал
венгерское, прокисшее. Ох, сколько добра пропало зря!
В промежутках между караулами состоял при Артамоне
Сергеевиче, да еще бегал к Вальзеру в слободу. На сон времени почти не
оставалось, но спать почему-то и не хотелось. Если Корнелиус ненадолго
проваливался в забытье где-нибудь в углу, на лавке, а то и в санях – снились
сияющие огнями лалы страны Вуф и сама страна Вуф: залитая ярким солнцем, с
затейными башенками и благоуханными садами. Сашеньку капитан видел только
мельком. Проверил на ней свои единорожьи зубы – улыбнулся чуть не до ушей.
Кажется, подействовало. Боярышня посмотрела на скалящегося мушкетера удивленно
и вроде бы с тревогой. Ничего, когда Либерея переместится в алтын-толобас, еще
посмотрим, какой жених завидней – князь ли Галицкий, или кто другой.
17-го января фон Дорн двинулся из третьего погреба влево, в
галерею. Теперь простукивал не только пол, но и стены. И что же? В первую же
ходку стена справа отозвалась гулко. Корнелиус схватился за сердце. Неужели?
Приложил ухо, постучал рукояткой кинжала уже как следует, в полную силу.
Сомнений нет – пусто!
Вышел обойти караулы, у поленницы прихватил лом. Вернулся к
заветному месту. Прочитав молитву и поплевав на руки, ударил железной палкой в
стену. С одного замаха пробил сквозную дыру, откуда пахнуло гнилью. Припал к
отверстию глазом – темно, не разглядеть. Ничего, замахал ломом с таким пылом,
что через минуту у ног валялась целая гора гипсовых крошек.
Капитан согнулся в три погибели, протиснулся в
образовавшийся лаз с огарком свечи. Сундуки! В три яруса, чуть не до потолка!
Корнелиус сдержался, не кинулся к сокровищу сразу. Сначала,
как подобает доброму католику, возблагодарил Святую Деву: «Будь благословенна,
Матерь Божья, покровительница взыскующих» – и уж потом, трясясь от возбуждения,
стал подцеплять разбухшую от сырости, неподатливую крышку.
