До Каменных Яузских ворот доскакал в десять минут, а там уж
начиналась и черная Семеновская слобода. От нетерпения, от радостного
предвкушения не хватало воздуха, так что дышал не носом – глотал морозный
воздух ртом. Раз Вальзер дожидался арапа в Артамоновском переулке, стало быть,
во-первых, жив и невредим, во-вторых, благополучно добрался до дому, в-третьих,
никуда не сбежал и, в-четвертых, истинно благородный, достойный человек, в чем
Корнелиус никогда и не сомневался. Ну разве что в минуты слабости, когда лежал
в холодной и тесной «щели». Постыдная гадина шевельнулась в душе и теперь,
зашипела:
«Это он не тебя спасти хотел, а боялся, чтоб ты под пыткой
его не выдал, вот и побежал к Матфееву» – и тут же была с омерзением попрана и
растоптана.
Брат Андреас говорил: «Никогда не думай о человеке плохо,
пока он не сделал дурного». А уж если человек сделал тебе хорошее, то
подозревать его в скверном тем более грех.
Когда же узенькое сторожевое окошко дубовых ворот раскрылось
на стук и Корнелиус увидел просиявшее радостью лицо аптекаря, подлое шипение и
навовсе забылось.
– Боже, Боже, – всё повторял Вальзер имя, которого обычно не
употреблял, ибо, как известно, почитал религию пустым суеверием. – Какое
счастье, господин фон Дорн, что вы живы! Я просто не верю своим глазам! О, как
я терзался, представляя, что вас убили, или ранили, или самое страшное – отвели
в Разбойный приказ! Даже обладание Замолеем не облегчало моих мук!
– Так книга у вас? – спросил капитан, спешиваясь. – Вы ее
донесли? Браво, герр Вальзер. Надеюсь, оклад от нее не оторвали, чтоб
избавиться от тяжести?
Аптекарь подмигнул:
– Не волнуйтесь, не оторвал. Вся ваша добыча в
алтын-толобасе.
– Как «вся»?!
Корнелиус замер у коновязи с уздечкой в руке. О таком он и
не мечтал!
– Но… Но мешок был неподъемен, даже я еле его тащил! Как вы
смогли один, ночью, пронести такую тяжесть через весь город, мимо всех застав и
решеток? Это невероятно!
– Вы совершенно правы, – засмеялся Вальзер. – У первой же
решетки меня схватили за шиворот… Да идемте же в дом, холодно.
Свой рассказ он продолжил уже в горнице, где горели яркие
свечи, на стене жмурился африканский крокодил, а на столе, посверкивая гранями,
стоял графин резного стекла с темно-рубиновой жидкостью.
– …Схватили, кричат: «Кто таков? Вор? Почто без фонаря? Что
в мешке – покража?» И не обычные уличные сторожа, а самые настоящие полицейские
стражники – земские ярыжки.
– А вы что? – ахнул фон Дорн.
– Вы знаете, герр капитан, я человек честный, врать не
люблю. Морщины собрались в плутовскую гримасу, совершенно не шедшую ученому
аптекарю. – Отвечаю, как есть: «Да, в мешке покража. Лазил на митрополитов
двор, украл полный мешок книг. Можете отвести меня обратно, вам за усердие по
алтыну дадут, много по два. А поможете мне мешок до дома дотащить – я вам выдам
по рублю каждому и еще по бутыли сладкого рейнского вина». И что вы думаете?
– Дотащили? – поразился Корнелиус.
– Мало того, что дотащили, так еще и охраняли, через канавы
под локотки переводили, а после, когда расплатился, долго кланялись. Просили
впредь не забывать, если какая надобность.
– Вы просто великолепны! Я хочу за вас выпить!
Капитан потянулся к заманчиво посверкивающему графину, рядом
с которым стояли две глиняные кружки, каким на торжке в хороший день цена
полкопейки. Только в нелепом жилище чудака-аптекаря благородное венецианское
стекло могло соседствовать с грубой ремесленной поделкой.
Вальзер придержал пробку.
– Нет, мой милый Корнелиус. Вы ведь позволите мне вас так
называть? Здесь драгоценное кипрское вино, которое я давно берёг именно для
этого торжественного дня. И мы с вами непременно выпьем, но не здесь, а внизу,
рядом с нашим великим трофеем.
– Так идемте ж скорей!
Вдвоем они сняли обе каменные плиты, по деревянной лесенке
спустились в потайной подвал.
Отрытый толобас с откинутой крышкой был до половины заполнен
книгами в радужно искрящихся обложках. Капитан благоговейно опустился на
колени, погладил пальцами смарагды, яхонты, лалы.
– А где Замолей? Что-то я его не вижу.
– Он здесь, на столе. Я не мог удержаться и заглянул в
текст.
– И что? – Фон Дорн с любопытством взглянул на раскрытый
том, серевший в полутьме широкими страницами. – Вы сможете это прочесть?
Он подошел, поставил свечу в глиняном шандале на стол, куда
Вальзер уже пристроил графин с кружками.
Бледно-коричневые, письмена покрывали листы сплошной
паутиной. Неужто в этих закорючках таится секрет великой трансмутации?
– Я одного не возьму в толк, – задумчиво произнес капитан,
разливая вино. – Зачем вам, дорогой господин Вальзер, всё золото вселенной? Вы
достаточно состоятельны, чтобы обеспечивать себя всем необходимым. Мой ученый
брат, настоятель бенедиктинского монастыря, говорил: «Богатство измеряется не
цифрами, а ощущением. Один чувствует себя нищим, имея ренту в сто тысяч
дукатов, потому что ему всё мало; другой богат и со ста талерами, потому что
ему хватает и еще остается». Вы безусловно относитесь ко второй категории. К
чему же было тратить столько лет и сил на добычу сокровища, которое вам не
нужно? Не понимаю. Так или иначе, теперь ваша мечта осуществилась. Давайте за
это выпьем. Мне не терпится попробовать вашего замечательного кипрского.
– Постойте.
Аптекарь внезапно сделался серьезен, а возможно, даже
чего-то и устрашился – нервически облизнул губы, захрустел пальцами.
– Я… Вы… Вы совершенно правы, мой друг. Я сразу понял, что
вы не только храбры, но и проницательны. Тем легче мне будет признаться вам,
человеку умному и великодушному…
