Миша не верил своим ушам. Былины и сказки, перемешиваясь с легендами из старинных манускриптов, оборачивались реальностью, такой же простой и внятной, как некрашеное дерево пола или мох между бревнами стен. Забавный персонаж детства внезапно обрел плоть и кровь, метаморфоза, происходящая прямо на его глазах, страшила, горло пересохло, а за ушами вдруг стало жарко от проступившего пота.
– Чайку хлебни, – предложила «баушка». – Ломани глоток, сразу полегчает.
– А как же милиция? – наконец выдавил из себя Миша. – Она знает про драконов?
– Ми-и-лици-ия, – пропела «баушка». – Есть власть и повыше милиции. Ко мне участковый раз в год, на Октябрьские, заглядыват. Тоже, кабацка затычка. Хозяином ходит, песок в глаза бросает. Только хозяйство его маленькое, и он про то ведает, и мне известно. Так заходит, стаканушку принять, справиться, не обижает ли кто. Да кто ж меня тут обидит?
– А когда вы в последний раз дракона видели? – спросил Миша.
– Сегодня утром. Истомился, бедняга, здалеку как видно, летел. Два часа отлеживался, бадью молока выпил и дальше умчался.
– А вы не боитесь?
– Чего ж тут бояться. Они ж, точно котятки, смирные да ласковые. Небылицы про них сказывают, детишек пугают. Однем словом, наговаривают. Робчее дракона нет твари на свете.
– И большой он?
– Большой. Метров пять будет. А как крылья развернет, и того больше.
– Виктор Иваныч, как же мы его не заметили. Он ведь рядом с нами пролетал!
– Заметишь его, как же! – усмехнулся Драконов. – У него чешуя такая, что свет отражает. Читал, небось, про самолеты невидимки? Ученые только сейчас до этого додумались, а в природе оно издавна существует. Дракон, когда вылетает из укромного места, чешуйки свои прижимает и невидимым становится. А на отдыхе они у него чуть вздыбливаются, вот его и видно. Я иногда баушке помогаю: загон чистить, молоко подвозить. Наблюдал. Они меня признают, не прячутся.
– А как они почту разносят?
– У него на шее сумка специальная привешена. В ней почта и лежит.
– На какой из шей?
– Э, – усмехнулся Драконов, – это только в сказках трехголовые гады добрых молодцев огнем изводят. Может, и были когда-то такие, но нынешние драконы все одноголовые и огонь при себе держат.
– Случилось раз, – вмешалась «баушка», – я еще девчонкой была, дедуня пьяным в загон пришел. Не знаю, что там ему поблазнилось, но завелся он с драконом, тот и плюнул. Не в деда, рядышком, попугать малость. Но и на деда попало. Так его с тех пор Жареным и звали. Однако почту он у дракона взял, хоть и подпалился. Служба поперед всего!
– Кому же почта эта идет? – спросил Миша. – Кто отправляет, кто получает?
– Ить, – покачала головой «баушка». – Много знать хочешь, милай. Одно сказать могу – государственное енто дело. Хотя иногда и личная корреспондация попадается. Кто слышал о нашей почте, тот и посылает. А драконы по всему свету летают, вот и доносят.
– Ты говорила, что Кюхельбекер ей пользовался, – подсказал Драконов.
– Пользовался. Промеж другарей евоных, декабристов, державные люди были, князья, большие начальники. Знали доступ. Где, в какой области почтовый ящичек имеется, к кому обратиться. Так оно и ведется: кто знает, тот пользуется. А мы, покудова адресат не объявит, что ждет сообщения, не объявляемся. Молчим. Не спрашивает, значит не надо.
– И много таких, невостребованных? – спросил Миша.
– Набралось за годы, – неопределенно хмыкнула «баушка». – Но уничтожать нельзя. Некоторые по сто лет лежат, адресат помер давно, а у нас хранится. И будет храниться, аж поки в пыль не рассыплется.
– А вы их в музей, – посоветовал Миша. – Они большую историческую пользу могут принести.
«баушка» недоумевающе взглянула на Мишу.
– В музей! Очумел, болезный! А ежли наследники адресата пожалуют, да спросят – где отправленное сообщение. И чо я им отвечу, в музее ишшыте? Нет, не нами распорядок заведен, не нам и отменять. Мы по совести живем, не как иные протчие.
– Баушка, – сказал Драконов, – а ты проверь для мальца, может его самого весточка дожидается.
– Почему не проверить. Фамилию сказывай.
– Додсон.
«баушка» поднялась и, переваливаясь с ноги на ногу, скрылась за занавеской. Оттуда донеслось шуршание, словно огромная мышь пробежала по вороху палой листвы. Прошло несколько минут. Драконов сосредоточенно пил чай. Казалось, он был полностью поглощен этим занятием, однако лицо его выражало крайнюю степень озабоченности. В атмосфере повисло напряжение, столь явное, что казалось, вот-вот извилистый сполох молнии прорежет воздух.
«Наверное, – сообразил Миша, – выдача почты превратилась тут в почти мистический ритуал. Еще бы – ведь вся жизнь этих несчастных подчинена обслуживанию устаревшего почтового механизма! А конечная цель, вручение адресату сообщения, и есть тот Бог, которому они поклоняются. Нет, драконы это очень мило, и даже забавно, но по сравнению с телеграфом, телефоном, телевидением….. Уф, преданье старины глубокой!»
– Додсону нет ничего, – «баушка» отодвинула край занавески и пристально глядела на Мишу. – Как материна фамилия?
– Гиретер.
Занавеска опустилось. Спустя несколько минут «баушка» вперевалку вышла, держа в руках пакет, обернутый коричневой бумагой, в которую обычно запаковывают бандероли, и торжественно спросила Мишу.
– Зовут как мать-то?
– Полина.
– А по батюшке?
– Абрамовна.
– Получи.
Миша взял в руку увесистый пакет. Концы бумаги были аккуратно скреплены сургучом. На лаково-шоколадной поверхности четко просматривался оттиск печати с головой дракона. Адрес был выведен немного выцветшими лиловыми чернилами.
Poline Abramovne Gireter, Kurgan, USSR
Миша перевернул пакет в поисках обратного адреса.
Mordehai Gireter
«Дядя Мордехай! – екнуло Мишино сердце. – Нашелся! Но где он живет, в какой стране?»
– Откуда пришло сообщение? – спросил он «баушку».
– Сейчас посмотрим.
Она снова скрылась за занавеской. Драконов смотрел на Мишу с нескрываемым торжеством.
– Из города Хеврон, что в Святой Земле, – сообщила «баушка», возвращаясь к столу. – Сродственник?
– Дядя, брат матери, – сказал Миша. – Пропал после революции. Мать уверена, что погиб.
– Ну вот, и твоей семье польза от драконов, – сказала «баушка» и принялась собирать посуду. – Ты пакет-то поглубже, поглубже усунь, – добавила она, – а то вылетит, пока воздухе ногами дрыгать будешь.
Миша взялся за уголок, торчащей из-под сургуча бумаги и собрался вскрыть пакет, но Драконов удержал его.
