И вот наконец ее надежное убежище.
Ей нужно было отдохнуть, но сначала смыть с себя грязь, пот, кровь, оценить размер ущерба, который она претерпела. Подумать о том, как жить дальше. Придти в себя, надеясь очнуться в квартире своей подруги и понять, что не было никакой беременности, никакого ребенка, а только кошмар, навеянный жарой. Ох, как замечательно все бы сложилось. Домой она поедет днем, с комфортом, а вечером они с Сашей будут гулять или торчать у телевизора и, может, займутся сексом. Она соскучилась, да и он не меньше.
Пробуждения не происходит, а это значит, что подруга далеко, в другом городе. Прокрутить события назад и проснуться не получится.
Ольга входит в квартиру, ставит пакеты на пол, снимает сумку с плеча, аккуратно вешает на крючок. Ощущение покоя и безопасности почему-то не возникает, зато появляется боль в животе, режущая, горячая, там ползет через плоть кусок раскаленного железа.
Ольга утирает ледяной пот со лба.
Никакой это не сон, а разум отказывается контактировать с внешним миром потому, что еще не избавился от шока. Ольга чувствует себя словно внутри тесного пыльного мешка, где нельзя даже как следует повернуться. Если бы у нее были какие-то силы, она бы закричала.
Ольга отлично помнила все, что произошло после родов в туалете торгового центра, и сами роды до мельчайших подробностей. Хотелось бы думать, что эта история произошла не с ней, но тело говорит об обратном. Сознание вопит и посылает сигналы бедствия в пустоту.
Все будет хорошо, думает Ольга, потому что это дом. Собираясь закрыть дверь, она потеряла сознание. Тело сложилось пополам и бухнулось у порога, Ольга несильно ударилась головой о стену.
Через несколько минут она очнулась от сильной боли в желудке. Попытка подняться вынудила ее вскрикнуть, но у Ольги не было другого выхода, лежать тут целый день она не может. Добираться до ванной ей пришлось держась за стены. Рвота полилась в раковину, хотя это громко сказано – рвота. Вышло немного минеральной воды, мелкие частички пиццы и желчь. Желчи было больше всего. Она заполнила рот и Ольга, плача, стала отплевываться. Холодная вода смывала всю эту мерзость в трубу и громко шумела. Ольга тщательно прополоскала рот и горло, спазмы к тому времени прекратились.
Она уселась на край ванны, чтобы отдышаться, и заметила, что между ног сквозь джинсовую ткань проступила кровь. Как давно она там? Кто это видел? Ольга в панике начала стаскивать джинсы, и от вида своих ног, покрытых коркой засохшей крови, чуть снова не потеряла сознание. Трусики тоже пропитались свежей кровью. За сегодняшний день она видела ее столько, сколько не приходилось за всю жизнь. Дрожащими руками, стараясь избавиться от грязной одежды как можно быстрее, она сняла оставшееся.
Ольга включила горячую воду, направила кран в ванну и заткнула сток пробкой. Что бы ни произошло, ей нужна горячая ванна. Если она ее не примет, то сойдет с ума. Плевать на все, остальное – неважно.
Пока набиралась вода, она нашла целлофановый пакет, сунула в него трусики, джинсы, оставшееся полотенце и ни на что уже не годное платье, в котором приехала. Стирать это она не будет. Проще избавиться. В пакет отправились также использованные тампоны. Ольга старалась не смотреть на то, что делает, – боялась, как бы ее не вывернуло наизнанку.
Завязывая мешок, она услышала в квартире какой-то звук. Шумела вода, и на ее фоне как будто раздавались быстрые легкие шаги. Ольга высунулась в коридор, боясь увидеть Сашу, которому взбрело в голову придти раньше времени. Она не сумеет внятно объяснить, что произошло и происходит. Осталось слишком много улик.
Мелькнула мысль: а ведь шаги не принадлежат взрослому… Слишком частые и какие-то неуклюжие.
Ольга вернулась к завязыванию мешка, ее мутило от запаха крови.
Конечно, шагов не было на самом деле. Обыкновенный звуковой мираж. Ольга твердила себе, что никаких проблем. Сейчас мозг пытается справиться с шоком, а это просто-напросто побочные эффекты. Она и раньше слышала много необычных звуков – так всегда происходит, когда находишься рядом с постоянным источником шума. По большей части мерещатся голоса, сейчас – шаги. Их нет, и не может быть. Мертвецы не возвращаются – всем известная аксиома. Ее ребенок лежит в контейнере за три дома отсюда, и она на сто процентов уверена, что никто не видел, как мешок упал на дно, затерявшись среди прочего мусора. Ольга соблюдала осторожность. Шок не препятствовал какой-то части мозга хладнокровно продумывать каждый шаг и управлять телом. Она все сделала правильно.
Помойка в том дворе была огорожена с трех сторон бетонным забором. Рядом с ней росли деревья с густыми раскидистыми кронами, гарантировавшие, что даже с девятого этажа никто ничего не заметит. Делая вид, что просто прогуливается, на негнущихся ногах Ольга свернула к помойке. Под защитой деревьев она почувствовала себя немного спокойней. Мешок с трупом тянул к земле, словно в коробке лежал не младенец, а два свинцовых слитка не меньше чем на пятнадцать килограмм каждый. До контейнеров оставалось метра три или чуть больше, но Ольга испугалась, что не пройдет это расстояние. Она чересчур вымотана, у нее болят руки, а от напряжения постоянно возникают боли внизу живота. Вспышки эти кратковременны, однако каждая бьет словно нож. Ольга вся в холодном поту сделала последний рывок к ближнему контейнеру. Подняла ногу на бетонный помост, встала, ловя вибрацию в бедренных мышцах. Огляделась. Ей повезло. Место закрыто от посторонних взглядов, и никто не сможет дать точных показаний насчет того, кто выбрасывал коробку с трупом. Никто не сможет дать вообще никаких показаний, вот в чем загвоздка. Ольга правильно рассчитала. У нее не было угрызений совести, она не могла воспринимать это существо не только как своего ребенка, но и как человека вообще. Настоящие люди так не рождаются, подобные роды противоестественны. Она не совершала преступления. Ее никто не спрашивал, хочет ли она зачать, хочет ли она родить так. Создание, появившееся из нее, не имеет права жить.
Ольге пришлось взяться за мешок обеими руками, и только тогда она смогла поднять его на нужную высоту и бросить вниз. Мешок зашелестел, перевернулся и проскользнул сквозь каверну в куче старого мусора на дно. Прежде всего Ольге захотелось вымыть руки. Ей казалось, они покрыты вонючей слизью пополам с кровью. Запах мертвечины ударил в нос.
Перехватив другие два пакета, Ольга идет домой, помня о необходимости заметать следы. Она сделала круг, потом другой, по меньшему маршруту, и вошла в свой двор с другой стороны, чем обычно. Неизвестно, откуда у нее хватило сил проделать все это.
Ольга забралась в горячую ванну, не в силах удержать стона. Промежность отозвалась болью. Казалось, там содрана кожа и все превращено в кусок рыхлого мяса.
Постепенно она привыкала к высокой температуре, чувство расслабленности начало вытеснять страх и боль. Ольга застонала – на этот раз от удовольствия. Откинула голову на край ванны, закрыла глаза, мысленно наблюдая, как сходит на нет дрожь у нее внутри. Вода окрасилась бурым, стала непрозрачной, но Ольга не обращала внимания даже на железистый запах, наполнивший комнату. Вспомнилась туалетная кабинка, теперь уже отстоящая от нее на многие и многие световые годы.
