Ольга предпочитала думать, что все произошло не с ней. Ей придется столкнуться в будущем с огромным количеством проблем, главная из которых состояла в необходимости примириться с фактами. Она не помнила того, что предшествовало родам, ничего не могла сказать по поводу истинного отца ребенка, но приходила к единственному верному выводу. Зачатие произошло при таких обстоятельствах, которые ее сознание просто отсекло в стремлении сохранить психику в нормальном состоянии. Ольга подверглась насилию – где и когда неизвестно. Ее тело осквернили и бросили на произвол судьбы. Вот с чем ей придется жить. Это придется впустить в свой дом и посмотреть ему в глаза, а потом… сделать все, чтобы оно ушло навсегда. Если все пройдет хорошо, никто ничего не узнает: ни брат, ни родители, ни Александр.
Вот что им действительно ни к чему.
Все пройдет. Она выдержит. Женщина тверже, чем о ней часто думают.
И все-таки ей необходима поддержка. Ольга открыла глаза, охваченная желанием позвонить Саше и попросить его приехать. Ну и что потом? Нет, она не готова. Встретить в таком виде она его не может, и думать нечего. Всего-то и надо подождать до вечера, а пока она приведет себя в порядок, примет обезболивающее и поспит.
Отличная мысль.
Ольга заснула.
Ей снился контейнер с мусором, на дне которого лежит коробка с мертвым ребенком. Там, за слоем картона, мертвец открывает глаза. Такая коробка есть в каждом контейнере, и когда приезжает мусоровоз, эти маленькие красные чудовища с черными глазами и болтающейся пуповиной попадают в кузов машины. Мусоровоз едет по городу, а трупы выскакивают из него и разбегаются, ловко орудуя кривыми ножками. Люди видят их и начинают кричать. К ней прибегает Вера, вся в крови. «Что ты натворила, дура! Они теперь везде! Надо было мне сказать! – вопит она. – Я бы убила тебя. Тогда бы эта мразь не появилась на свет!»
Ольга проснулась и видела, что вода в ванне поднялась до критической отметки и сейчас начнет сочиться на пол. Она вздрогнула и кинулась закрывать кран. Часть воды выплеснулась. Ольга вынула пробку. В трубе зашумело. Темная муть потекла во тьму.
В груди сдавило, под ребрами появилась боль. Ольга приложила руку к сердцу, и только теперь сообразила, насколько тяжелыми стали груди. В них было молоко. Для того мертвеца, который уже гниет внутри обувной коробки.
Ольга замотала головой, таким образом выражая свой протест. Она что-то говорила сама себе и плакала, будто этим могла избавиться от правды и что-либо изменить. Если Саша не заметит ничего остального, его привлечет величина груди. Он любит прикасаться к ней, ласкать языком соски, теребить, а что будет, если начнет выделяться молоко? Ольга не могла вообразить себе его реакцию. Нет, она ни в коем случае не подпустит его к телу. Придется изворачиваться, врать, что Ольга всегда ненавидела, однако лишь в этом ее спасение.
Ольга потрогала груди в нескольких местах. На них появилась сеточка синих сосудов, чего не было раньше, и вообще они стали всерьез обвисать. Ну и что ей делать теперь?
Она взяла мыло и стала смывать с себя грязь, терла губкой со всей силой, на которую была способна. Через несколько минут остановилась, сообразив, что впала в очередную истерику. Остановись немедленно! Ольга закрыла руками лицо и сидела съежившись. Вода из крана текла в ванную, грязная уходила в сток.
Не будет толку, если постоянно казнить себя за случившееся, а именно это и происходит. На ней нет никакой вины. Что-то вторглось в ее жизнь, Ольга оказалась в неудачное время в неудачном месте – вот в чем проблема. Если удастся сохранить мужество, кошмар потеряет силу, рассеется, как всегда происходит по утрам. Новый день выметет из сердца всю мерзость.
Она, конечно, это понимала, но что делать с тяжелым предчувствием новой беды? С этим бесформенным чудовищем, которое прочно поселилось у нее внутри?
Стиснув зубы, Ольга включила душ, убрала с себя пену и принялась мыть голову. Быстрее бы со всем закончить, крутилось в мозгу. Однажды ей показалось, что приоткрытая дверь ванной двинулась. Она увидела это краем глаза и резко выпрямилась с ощущением, что сердце разорвалось на куски. Какой ширины был зазор? Эти пять-шесть сантиметров или меньше?
Секунду или две она ждала, воображая стоящего по ту сторону порога голого черноглазого ребенка. Ольга помнила свои ощущения, когда положила его на ободок унитаза и надавила на горло. Как ждала его смерти, глядя в темнеющее лицо.
Никого за дверью нет.
Ольга вспомнила о снотворном в аптечке. Она примет лошадиную дозу и проспит до завтрашнего утра. Не пойдет на работу, придумает какую-нибудь причину. Альбина, если что, прикроет. Так же что-нибудь наврет Саше. Придется учиться лгать, с этого дня и до конца жизни. Всем и каждому. Скрывать, что она родила чудовище и убила его в туалете торгового центра, а труп выбросила в контейнер.
Нужно начать с себя. Хорошая ложь самой себе – залог спокойного сна. Только вот где ложь, а где правда, если Ольга даже не помнит, кто отец ребенка?
Лучше не думать об этом сейчас. Воспоминание придет само, когда ему будет нужно. Как это ни страшно, придется признать, что она бессильна.
Разбрызгивая воду, Ольга промыла волосы и стала ополаскиваться целиком, постоянно глядя на дверь. Сердце выбивало агрессивную дробь.
Намотав на голову одно полотенце и завернувшись в другое, Ольга ступила на резиновый коврик перед ванной. Шум воды стих. Она думала о разбухшей груди и вспомнила, что у ее подруги, не то что бы близкой, есть прибор для отсоса молока. Хорошо бы его раздобыть. Главное, чтобы вещь была на месте, а правдивую историю она сочинит. При соблюдении мер предосторожности Саша ничего не узнает.
Время уходило стремительно. Посмотрев на часы, Ольга поняла, что его не так много, как раньше казалось. Она побежала в спальню и схватила фен. Пока сушила волосы, перехватила бутерброд, стакан сока и приняла обезболивающее. Самочувствие можно было назвать нормальным. Ольга боролась со сном, и, пожалуй, это была самая тяжелая борьба за весь день. Лекарство делало свое дело.
Она оделась и через полчаса, окончательно не просохнув, выскочила из дома. Подруга сказала ей по телефону, что аппарат у нее, и поинтересовалась, для чего он ей. Ольга сказала, что для одной знакомой. Этого оказалось достаточно.
По пути Ольга выбросила в соседнем дворе мешок с окровавленной одеждой.
* * *
Вернувшись домой через час, она поняла, что бороться с дремой больше не может. Одежду Ольга разбросала по комнате, а пакет с аппаратом до поры до времени сунула под кровать. Снотворное не понадобилось, она заснула моментально.
Веки сомкнулись. Ее закружило, утягивая в темноту. Падение не было болезненным и больше всего напоминало плавное скольжение оторвавшегося от ветки листа.
* * *
Когда движение прекратилось, Ольга ощутила себя в странно знакомом мире.
