– Он над нами издевается, а вы его обхаживаете?
– Здесь наша мать, между прочим, – сказал Игорь.
Людмила захихикала, издала губами вибрирующий неприличный звук.
Все погрузились в молчание.
Федор собрался с силами и начал рассказывать.
* * *
В тот день, в середине июля, Федор и Людмила отправили обоих детей к знакомым до вечера, чтобы те поиграли со своими друзьями. Решение пришло как-то само собой, по обоюдному согласию супругов, хотя подробности никто не обсуждал. Утром они одели Ольгу и Игоря, и отец отвез их на другой конец города. Дети не возражали и вели себя смирно, словно что-то знали, и только мальчик спросил:
– Вы сделаете генеральную уборку?
Родители переглянулись, и Людмила сказала:
– Да, скорее всего уборку.
Они поняли, что настал решающий момент.
Теперь они были готовы к финальной конфронтации.
На прощание Ольга наградила их умоляющим, полным боли взглядом, от которого Федору стало страшно.
Федор вернулся два часа спустя, и Людмила показала ему ванну, наполненную кипятком.
– Это зачем?
– Если мы не сумеем достать его другим способом, нам понадобится вода. Это единственное, чего он, по-моему, боится.
– Откуда ты знаешь? – из поездки Федор вернулся раздраженным и был не в настроении проверять гипотезы жены. Ванна с водой? Чушь несусветная.
– Однажды я стирала, а он подкрался сзади. Я со злости плеснула на него, и он убежал, ругаясь.
Федор ничуть не доверял ей на слово. В последнее время его вера в способность жены адекватно воспринимать окружающий мир сильно пошатнулась. Их скандалы теперь были тихими, бои бескровными, но злости и ненависти в них содержалось не меньше, чем год назад, когда все неприятные открытия были еще свежи. Душевные раны не зарастают так быстро, как хочется, и Федор чувствовал боль и через год, и через два. Единственное, к чему он себя приучил, это смотреть на комнату и ребенка как бы издалека, не проверяя факт их существования логикой. Постепенно и к этому можно привыкнуть.
– Я собираюсь идти внутрь, – сообщил он жене, когда они открыли детскую и остановились на пороге. За чужой дверью не чувствовалось никакого движения. Казалось, комната наблюдала за ними и ждала. Противники стояли лицом к лицу.
Федор думал, что времени на принятие другого решения у него нет. Сейчас или никогда. Внутри он не был и не испытывал желания проверять свои гипотезы на практике. Но, с другой стороны, какой еще у него есть выход?
– Я с тобой… – сказала Людмила.
– Пойдем… Но не раньше, чем ты мне все расскажешь. Я не в состоянии бороться с тем, чего не знаю…
– Хорошо, – она склонила голову, понимая, что ей придется идти до конца. Не останавливаться на полдороги и не щадить ничьи чувства. Недоговоренности не помогут им выйти победителями в этом противостоянии.
Федор ждал. Ему были известны некоторые детали ее прошлого, но вся правда оказалась хуже, чем он мог предположить.
С двенадцати лет Людмила спала со своим отцом – он совратил ее, будучи пьяным, и не понимал, что делает. Вскоре дурная наследственность дала о себе знать. Сам ее отец являлся продуктом кровосмешения в неравном браке – его родителями были родные брат и сестра. Их мать-алкоголичка плевать хотела на своих детей – и кончила тем, что попала в интернат для умалишенных, где и скончалась. Повзрослев, отец Людмилы женился на здоровой женщине и произвел на свет дочь, в которой слились хорошая и плохая кровь. Эти две половины боролись в ней, и, в конце концов, здоровая наследственность победила. Федор ничего не знал об этом – Людмиле было стыдно говорить о своем происхождении. Ее связь с отцом длилась несколько лет, пока его не постиг удар после очередного запоя. Людмила сменила много партнеров еще до наступления совершеннолетия, она была одержима сексом и не могла думать ни о чем другом. Внешне здоровая, она несла в себе груз скрытых дефектов. То, что раньше Федор, принимал на свой счет, оказалось иллюзией. Он жестоко обманулся. Людмила любила не столько заниматься любовью с ним, сколько сам этот процесс. Иногда она впадала в какое-то сексуальное безумие, пугая его, и теперь Федор знал, в чем дело. С годами дурная наследственность выходила наружу и брала верх. С возрастом ее власть становилась больше.
Все это закончилось комнатой.
Когда-то в пьяном угаре отец сказал Людмиле-подростку, что хочет от нее ребенка. Это случилось незадолго до его смерти. Естественно, об этом не могло быть и речи, но событие лишь было отложено.
Отложено на годы, но не отменено.
Людмила рассказывала Федору остальную часть истории, испытывая стыд, жуткую злость и неудобство. Она слышала потайной голос отца, который призывал ее плюнуть на все обязательства и объявить мужу открытую войну. К черту эту семью, ведь у нее есть он, любимый папочка. Но Людмила боялась, здравый смысл подсказывал ей, что надо положить конец этому кошмару, иначе дальше будет только хуже.
Однажды отец вернулся из могилы и изнасиловал ее в темном переулке. Он говорил, что давно ждал этого момента и очень изголодался. Людмила пыталась кричать, но какая-то сила лишала ее воли к сопротивлению. Федор ничего не узнал. Женщина не представляла себе, как можно кому-нибудь об этом рассказать. Кто ей поверит?
Случай с Ольгой почти повторял ее собственную историю…
Людмила родила ублюдка в общественном туалете, среди вони и грязи и задушила его.
Она хотела этого ребенка, она знала, что должна повиноваться тому, что есть в ней, воле отца, но обычная житейская логика победила.
История имела продолжение. Ребенок вернулся через три дня и застал Людмилу дома одну. Она его не выгнала. Не сумела. Ее психика после изнасилования мертвецом находилась в опасном пограничном состоянии. Одно время Людмила считала, что просто грезит наяву. Ребенок говорил с ней голосом отца и требовал ее приютить, называл матерью.
Ты же хотела ребенка, говорил он, бойся своих желаний!
Комната появилась вскоре после того.
Не просто комната, а детская. Призрак, живущий внутри нее, был братом Ольги и Игоря.
Она заключила в себе все страхи, ложь, злобу. Она выступала как призма, отражающая и преломляющая внутренний мир Черновых. Каждый воспринимал ее по-своему, в зависимости от того, какие скрытые мысли комната в нем задевала, играя точно на струнах. Ребенок-призрак был плотью и духом в одном образе. Он – продукт биологической дегенерации и вызванного им безумия. Проклятие рода, которое невозможно спрятать и которое будет напоминать о себе всегда. Зло рано или поздно выходит наружу. Людмила обманула Федора, ничего не рассказав ему о своем происхождении и своем прошлом, и именно этой лжи он не мог ей простить. Даже в большей степени ложь, чем передачу плохих генов его детям.
