Ян все же успел подскочить и подхватить ее, когда она потеряла сознание и стала падать.
— 3 —
Она проспала ночь, следующий день и еще одну ночь, и, если бы Веллер ее наконец не разбудил, она, вероятно, еще и на следующий день спала бы. И тем не менее, проснувшись, она чувствовала себя такой же усталой, если не больше, чем до того.
Ей было трудно вспомнить все, что произошло, и, когда Веллер заговорил с ней, она отреагировала раздраженным ворчанием, удержавшим его от попыток что-нибудь из нее вытянуть. Пребывая в дурном настроении, она спросила его, где находится умывальник, на подкашивающихся ногах прошла за Веллером и почти полчаса занималась тем, что то и дело погружала лицо и кисти в ледяную воду, пока оцепенение не стало постепенно проходить.
Кто-то обработал ее раны, пока она спала. Большинство из них были всего лишь царапинами, которые через несколько дней зажили бы сами, только резаная рана плеча была, должно быть, очень глубокой, потому что Талли едва могла шевелить рукой, испытывая при этом сильные боли.
Вид тугой, очень чистой повязки пробудил у нее воспоминания, и чем больше просветлялось ее сознание после долгого сна, тем яснее она припоминала то, что случилось. Воспоминания не привели ее в хорошее расположение духа. Конечно, она жива и вышла из боя победительницей, но особой радости Талли не испытывала. Ее едва не убил ребенок.
Талли закончила свой утренний туалет, поискала, что она могла бы надеть, и, к большой радости, сразу возле двери обнаружила свою выстиранную кем-то одежду. Она быстро оделась, втиснула свои все еще опухшие ноги в сапоги и надела пояс с оружием. Впервые за несколько дней она не чувствовала себя беззащитной.
В доме было очень тихо. Талли вышла из маленькой умывальни и отправилась на поиски Веллера и Карана. В комнате, где она проснулась, не было окон, только застекленное отверстие под потолком. Когда Талли вышла из комнаты и поднялась по лестнице, она увидела что-то вроде треугольной бойницы, которая в самом широком месте была едва ли шире ее руки. Талли с любопытством остановилась и выглянула наружу.
Секундой позже она пожалела, что сделала это.
Под ней было — ничто.
Ее память, видимо, восстановилась не до конца, потому что только сейчас она вспомнила, каким необычайным образом она добралась до жилища Карана — жилища, которое как ласточкино гнездо прилепилось к утесу десятью метрами ниже его верхнего края и предположительно на столько же миль выше его основания.
У Талли закружилась голова, когда она взглянула на гигантскую сине-белую пустыню под собой. Небо прояснилось, была середина дня, но видно было не больше, чем ночью. Где-то в бесконечной глубине находилось нечто — что-то зеленое, синее и белое, но она не могла сказать, что это было. Вдруг у Талли снова возникло ощущение, что пол у нее под ногами качается.
Она торопливо отошла от окна, провела рукой по лицу и пошла дальше. Колени у нее дрожали.
Каран и Веллер ожидали ее в комнате, в которой Талли увидела их в первый раз. В камине уютно потрескивал огонь, и стол был щедро накрыт. Грязные тарелки, стоявшие перед Веллером и стариком, свидетельствовали о том, что мужчины не стали ждать ее и уже позавтракали. При виде блюд с едой Талли почувствовала, как сильно она голодна.
Она без церемоний села к столу, придвинула к себе тарелку и хлебницу и стала есть. Веллер наблюдал за ней, нахмурив лоб, тогда как Каран с безразличным выражением лица смотрел мимо нее в большое окно, под которым зияла пропасть. Талли совершенно осознанно не смотрела в том направлении.
Прошло добрых десять минут, прежде чем она утолила зверский голод и отодвинула тарелку. Веллер все еще наблюдал за ней, и Каран тоже наконец оторвал взгляд от окна и посмотрел на нее. В первый раз Талли увидела старика так близко.
Она пересмотрела свое мнение в отношении его возраста и решила, что он на несколько лет моложе, чем ей казалось вначале. Каран не был стар — наверно, ему было лет пятьдесят, — но его лицо было настолько продублено непогодой и изборождено морщинами, что он выглядел намного старше. Он казался очень грубым человеком, но не был несимпатичным. У него на голове были редкие волосы, но зато он носил окладистую бороду. Кроме того, у него были оттопыренные уши.
— Вкусно? — спросил он, так как Талли не сделала попытки начать разговор, а откровенно разглядывала старика.
Талли кивнула.
— Было очень вкусно. Извини, если я повела себя невежливо. Но я была очень голодна. Ты Каран?
Каран сделал широкий жест рукой.
— Ты искала дом Карана и нашла его, — сказал он. — Ты спала в его кровати, ела его пищу и греешься у его огня. Стало быть, я Каран.
Талли прищурила глаза.
— Не обращай внимания, — сказал Веллер. — Он всегда так смешно говорит. Я уже сказал тебе, что он сумасшедший?
Каран бросил на него злой взгляд и снова обратился к Талли.
— Этот глупец говорит, что ты и твой вага искали меня?
— Хрхон? — вырвалось у Талли. — Хрхон здесь? Где? — Она машинально огляделась, но ваги, конечно, в комнате не было.
— Не здесь, — качая головой, сказал Каран. — Ни одна черепашья морда не войдет в мой дом. Но он был здесь и вернется, когда я его позову.
Веллер предостерегающе посмотрел на Талли. Этот взгляд не ускользнул от внимания Карана, и Талли проглотила сердитый ответ, крутившийся у нее на языке.
— Сначала я хочу поблагодарить тебя за твою помощь, Каран, — сказала она. — Без тебя и твоего молодого человека…
— Яна, — перебил ее Каран. — Он сын Карана, и зовут его Ян.
— Без тебя и Яна, — продолжала Талли, — я сейчас была бы, наверно, мертва.
— Не наверно, — поправил ее Каран. — Совершенно точно. И виноват в этом вот этот глупец. Даже ребенок знает, что нельзя оставлять девушку одну в районе Ангеллы.
— Ангелла… — задумчиво повторила Талли. — Девушка с лицом в шрамах, которую я убила. Кем она была?
— Лучше спроси Карана, кто она есть, — сказал Каран.
Талли вздохнула. Манера Карана говорить о себе в третьем лице начинала действовать ей на нервы. Лишь потом она поняла, что означали его слова.
— Она… жива? — с сомнением спросила Талли.
Каран кивнул.
— И она вне себя от ярости. Ты ее унизила, девочка, и ты победила ее, причем на глазах у ее людей. Она не сможет этого перенести. Она убьет тебя.
— Кто эта женщина? — спросила Талли, обращаясь к Веллеру.
Веллер вздохнул.
— Браку в женском обличье, — ответил он. — Только в десять раз хуже. Знаешь, она убивает просто ради удовольствия. Даже стража ее боится. Бургомистр спрашивает у нее разрешения, если ему или его людям нужно сюда, на север. И не всегда получает добро. Она практически безраздельная властительница северной части Шельфхайма.
