— Я когда-то считался очень сильным гребцом, — поведал я ему.
— Отлично, Стокер! — вскричал он. — Тогда помогите лодочнику. А я, если не возражаете, сохраню энергию для предстоящего дела!
Он пробрался на нос лодки и принялся рыскать пронзающим взором по водам реки.
— Вон там! — вдруг вскричал Элиот, показывая.
Неподалеку я заметил крохотную лодочку, борющуюся с течением и направляющуюся к дальнему берегу реки.
— Они плывут к Ротерхиту, — заявил Элиот с охотничьим блеском в глазах. — Уверен, что туда.
Его тонкое, возбужденное лицо осветила изнутри отчаянная энергия:
— Быстрее! Быстрее! Нам надо перерезать им дорогу, прежде чем они подгребут к берегу!
Гонка проходила весьма напряженно, ибо наши соперники были далеко впереди. Но постепенно мы начали нагонять их, а когда из темноты перед нами вдруг неожиданно выскочил буксир, прорезав тьму лучом своего фонаря, я довольно отчетливо различил фигуры преследуемых нами. Раджа сидел спиной, но когда он обернулся, я увидел, что ужасающая жестокость, ранее замеченная мною, исчезла с его лица, уступив место настороженности и почти что страху. Его спутник, сидевший в лодке лицом к нам, не выказывал никаких эмоций. Как и говорил Элиот, это было необычайно сильное и уродливое существо. Ужасающе бледное даже в свете огней дальнего берега лицо блестело. Глаза, однако, были настолько мертвенны, что, казалось, в глазницах у него вообще нет глазных яблок. Короче говоря, вид его был жуток, и в темноте он походил на Харона, перевозящего мертвецов в царство теней. Вот так и гнались мы, борясь с грязными водами реки. Впереди мерцали огни Лондона, красноватые на фоне накрапывающего дождя, а по обеим сторонам не было ничего, кроме темноты, полной угрюмого безмолвия. Никто во всем великом городе не знал о нас, и мы вели свою битву на протекавшей через его сердце реке в страннейшей гонке, еще невиданной ее водами.
Мало-помалу мы настигали лодку противника. — Они, вроде, направляются к верфям, — прокричал Элиот. — Но мы их нагоним!
Ему пришлось кричать, ибо к нам приближался торговый пароход и шум его машин звучал все оглушительнее. Я оглянулся — пароход возвышался над нами, и расходящиеся от него волны принялись раскачивать нашу лодку. Я вовсю работал веслами на пляшущих волнах, и вдруг Элиот выкрикнул что-то, прыгнул вперед и повалил меня за собой на дно лодки. В тот же миг я услышал, как мимо моего плеча что-то просвистело. Выглянув, я увидел, что гребец в лодке впереди нас вскочил, сжимая в руках револьвер. Он вновь прицелился, раджа рявкнул на него и хотел было схватить за руку, но урод отбросил его и вновь навел револьвер на голову Элиота. Однако в момент выстрела их лодку качнуло волной, и он промахнулся. Наш лодочник что-то проорал мне в ухо, но я не расслышал, ибо торговый пароход почти подмял нас, и шум от машин стоял ужасный. Лодочник громко выругался и шмыгнул мимо меня. Он что-то вытащил из-под брезента, и я узрел в руке у него старый револьвер. Он прицелился в урода. Раздался выстрел. В это самое время лодку нашу сильно качнуло прихлынувшей волной, мы все попадали, в общем, я так и не понял, попал он или нет.
Когда я вновь взглянул на лодку впереди, то обнаружил, что урод распростерся на корме, рука его упала в воду и тащится за лодкой, а из головы стекает ручеек крови. Наш лодочник ухмыльнулся беззубой улыбкой.
— Бывал я в южных морях, — проорал он мне в ухо, — а там пираты… Быстро учишься стрелять при качке!
Волна, окатившая нас, теперь ударила по их лодке, отчего урода смыло в темные грязные воды, и он стал покачиваться на волнах, лицом вниз, как поплавок. Раджа вскочил и в ужасе уставился на плавающий труп. Лодочник вновь прицелился из револьвера.
— Не надо! — вскричал Элиот, хватая его за руку, но лодочник уже выстрелил, и раджа, заорав и замахав руками, упал в реку.
Волна подхватила его тело и почти подтащила к спуску с верфи, а нашу лодку, поскольку торговый пароход уже прошел мимо, течение вновь стало относить назад.
— Смотрите! — сказал Элиот.
К подножью верфи прибило какой-то ком тряпья. Ком зашевелился, и я понял, что это человеческая фигура. Она медленно поднялась на ноги и оглянулась на нас. Это был раджа. Элиот нахмурился, а костяшки пальцев, которыми он сжимал борт лодки, сильно побелели. Повернувшись к нам спиной, раджа начал взбираться на берег. Взобравшись, он шмыгнул в тень, и его поглотила темнота.
Тонкие черты липа Элиота угрюмо застыли. Он не промолвил ни слова, когда мы причалили к верфи, выскочил из лодки, помог выбраться мне и присел на карачки у спуска.
— Мы вам очень благодарны, — обратился он к лодочнику.
— Это вам обойдется в две гинеи, — ответил тот.
Элиот полез в карман, вынул монеты и сунул в ладонь речника.
— Труп, конечно, найдут, — пробормотал он.
— Найдут, — сказал лодочник, усмехнувшись. — А может, и нет.
— Так позаботьтесь об этом! — Элиот повернулся ко мне. — Идемте, Стокер. У нас ведь срочное дело.
Мы поднялись на берег. Я оглянулся на лодочника — он уже отплыл, — и последовал за Элиотом.
— Что теперь? — спросил я.
Элиот, всматривавшийся в расходящиеся от верфи улицы, обернулся.
— Что теперь? — улыбнулся он. — Что ж, Стокер, мы приближаемся к разгадке тайны.
— Но мы упустили его!
— Кого?
— Право, Элиот, кого вы думаете? Конечно, раджу!
— А, да, естественно. Ну так пойдем и выследим его.
— Вы знаете, где его найти?
Элиот указал на мерзкого вида улицу прямо перед нами. Мы подошли к угловому дому, и Элиот ткнул в табличку на стене.
— Колдлэйр-лейн, — прочел я. — Боже, значит, ваши подозрения оправдались?
— Кажется, да, — кивнул он. — И все же, Стокер, боюсь, что я слегка запутался. Одна сторона этого дела мне до сих пор непонятна.
— Только одна?
— Ну да. Ведь сейчас дело вырисовывается очень ясно.
— Не для меня, — ответил я.
— Тогда сделаем так, — он зашагал по грязной Колдлэйр-лейн. — Навестим мистера Полидори.
Мы двинулись по улочке, заваленной мусором и на вид совершенно заброшенной, ибо окна домов на ней были заколочены досками, а на большинстве дверей висели цепи и замки.
— Ну вот мы и пришли, — пробормотал Элиот, останавливаясь. Он постучал в дверь, на которой мелом была жирно выведена цифра «3». Подождав, Элиот отступил на середину улочки, я — за ним. Перед нами оказался вход в лавку. Над витриной висела вывеска, на которой было написано: «Дж. Полидори. Сувениры». На темной, обшарпанной витрине не было ничего, кроме какой-то дряни.
Элиот показал на окно над лавкой:
— Видите, там, за шторами, что-то слабо мерцает?
Я всмотрелся, но ничего не увидел. Комнаты наверху, вроде, были погружены во тьму.
