— Это очень опасно, — упорно не соглашался профессор. — Она смертельно опасна.
Я напряг слух, стараясь услышать побольше, но голоса их зазвучали тише, и о чем они еще говорили я не мог сказать. В одном, однако, я уверен — женщина, о которой шла речь, не была Шарлоттой Весткот.
Несмотря на чувство беспокойства, спал я хорошо, ибо два последних дня сильно утомили меня, и проснулся только около полудня. Я встал и, поднимаясь по лестнице в спальню Люси, встретил спускающегося оттуда профессора. Едва лишь взглянув на него, я понял, что случилось нечто скверное, и спросил его, как дела. Не отвечая, он повернулся и повел меня в спальню Люси. Элиот склонился над своей пациенткой с усталым и расстроенным видом, и довольно скоро я понял причину его расстройства — Люси была привязана к постели, она непроизвольно содрогалась и шипела, как змея, а лицо ее было пародией на ту прежнюю Люси, которую я так хорошо знал. Сейчас на нем царили лишь жестокость, сладострастие и хищность. Я наклонился над Люси, и, когда она увидела меня, в глазах ее вспыхнул какой-то зловещий огонь, а лицо исказила развратная гримаса.
— Освободите меня, Брэм, — прошептала она. — Вы же всегда хотели меня, не правда ли? Меня, такую свежую, нежную, не то что ваша жена. — Она засмеялась. — Мои объятия ждут вас. Освободите меня, и мы с вами хорошо отдохнем. Освободите же меня, Брэм, освободите!
В ее голосе было что-то дьявольское, он звучал, как скрежет стекла, по которому провели ножом, и мне оставалось только отвернуться от нее.
— Боже мой, — обратился я к Элиоту, — что с ней случилось?
Губы его сжались.
— Очевидно, болезнь распространилась по ее венам, — сказал он.
— И вы ничего не можете сделать? — спросил я.
— Я взял пробу крови. Попытаюсь провести испытания. Однако, — помедлил он, — буду с вами откровенен — надежд у меня нет.
— И все же могут найтись способы лечения за пределами науки, — вмешался профессор, направляясь к двери. — Я тоже покидаю вас. Внизу меня ждет кэб, он отвезет меня в Кью. УВИДИМ, как действует киргизское серебро…
Он склонился в индийском поклоне и стал спускаться по лестнице. Элиот вскоре последовал за ним. Я остался наедине с… хотел написать «Люси», но это существо только носило имя Люси и обладало ее телом, ибо от прежней милой Люси совершенно ничего не осталось. Девушка, которую я знал, исчезла, и, сидя там в тот день, я чувствовал себя словно на похоронах Люси.
И вот сейчас, с сердцем, объятым ужасом, я приближаюсь к кульминационному пункту этого повествования. Во второй половине дня ко мне присоединился Весткот. Его явно предупредили о состоянии Люси, ибо он тщательно пытался скрыть свои страдания и терпеливо сидел у ее постели, несмотря на сочетание лести и ругани, при помощи которых она пыталась уговорить его освободить ее. Теперь я понял, что сильно недооценивал Эдварда, потому что человек, с которым мы вместе сидели, был мужем, достойным любви Люси. Проходили часы, и крепость характера Весткота была испытана до самых пределов, но он ни разу не отступил от своего долга перед женой.
Около шести часов раздался стук в дверь. Весткот вышел из комнаты и встал, прислушиваясь, на балконе. Похоже было на то, что принесли письмо, к Весткоту подошла горничная, а когда он вернулся в комнату Люси, из кармана его пиджака виднелся конверт. Однако он не сказал, что в письме, а я не стал нажимать на него, решив, что это частное дело. Весткот сел рядом с Люси, взял ее за руку, но она выдернула ее. Он пытался удержать ее, и она плюнула ему в лицо. Мне было больно смотреть на выражение лица бедняги. Он встал — в ушах его все еще звучал ее смех — и подошел к окну, сжимая и разжимая кулаки.
— Не могу больше этого выносить, — сказал он, когда я подошел к нему.
— Остальные скоро придут, — ответил я, стараясь утешить его.
— Да, — отчаянно заговорил Весткот, глядя на жену. — Но когда? Их уже вон как долго нет. — Он жестом показал на Люси. — Взгляните на нее, Стокер. Ей все хуже и хуже. Нужен Элиот. Мне надо съездить и привезти его.
— Лучше подождать, — повторил я.
— Мы не можем ждать, — покачал головой Весткот, заглядывая мне в глаза. — Прошу вас, Стокер, съездите за Элиотом. Скажите ему, что это срочно.
— Я не хочу покидать вас.
— Черт возьми, — выругался он, — беспокоиться нужно о моей жене, а не обо мне. Да посмотрите же на нее, — вновь указал он на Люси. — Ей нужен Элиот как можно скорее. Сейчас же, Стокер, немедленно!
Короче говоря, я понял, что его иначе не утихомирить, кроме как исполнить то, что он хочет. Но в Уайтчепель я поехал с тяжелым сердцем, все время погоняя извозчика, чтобы он ехал быстрее. Элиота я застал за напряженной работой, согнувшимся над стеклышками микроскопа и пробирками, но как только я объяснил ему ситуацию, он встал и немедленно поехал со мной. Пока мы ехали, он сказал мне, что надежды мало — его исследования, как оказалось, идут не очень хорошо. Во мне же начало нарастать сожаление о том, что я оставил Весткота наедине с женой. К несчастью, по дороге из Уайтчепеля движение экипажей усилилось, и до дома Весткотов мы добирались довольно долго. Наконец мы подъехали к его дверям, и, как только горничная открыла на наш отчаянный стук, я сразу принялся расспрашивать ее, все ли в порядке в доме. Недоумевая, она сказала, что, конечно же, все в порядке. Хозяин и хозяйка так и оставались наверху, к ним даже приходила гостья.
Я сразу замер.
— Что за гостья? — поинтересовался я.
— Сестра хозяина, — ответила горничная. — Мисс Весткот приходила с Артуром…
Мы рванулись вверх по лестнице.
— Мисс Весткот ушла минут двадцать тому назад, — крикнула горничная вслед.
Я едва расслышал это ее замечание, а когда ворвался в комнату Люси, то увидел, что она пуста. На полу валялись разорванные ремни, которыми Люси была привязана к постели. До меня, наконец, дошло, что сказала горничная.
— Она увела Люси! — вскричал я, цепенея от ужаса, что это все-таки случилось, и мешком оседая на постель.
— Эй, — позвал Элиот из-за открытой двери.
— Что там? — спросил я, еле подняв голову.
Элиот закрыл дверь, и я увидел, что за ней у стены стоит кресло. В нем расслабленно лежал Весткот, будто дремал после обеда. Элиот приподнял его голову за подбородок, и, к своему ужасу, но едва ли удивлению, я увидел, что Весткот мертв. Кожа его была неестественно бледной, а кости под плотью стали хрупкими и тонкими. В горле и животе его зияли страшные раны, но кровь не текла. Элиот продолжал осматривать его.
— Совершенно обескровлен, — наконец сказал он. — В нем не осталось ни капли крови. Странно…
— Почему? — поинтересовался я, когда его голос затих. — Ведь это сделала его сестра?
