Валентину трясло, как в лихорадке.
– То есть?
– Тебя, девочка, расстреляют, и я не шучу, – в голосе «завуча» зазвучали металлические нотки. – Осудит тебя суд или нет, а расстреляют в любом случае, поэтому очень не советую дурить. Запомни: мы не позволим тебе убивать дальше…
– А если я пообещаю… Если никто больше не умрет…
– Ты придешь, иначе последствия окажутся самыми плачевными, а наш разговор на этом закончен… Больше ни одного убийства, понятно?
– Да, – ответила Валентина, едва шевеля губами.
«Завуч» вышел из комнаты, попрощался с матерью Валентины и ушел.
– Зачем приходил завуч? – ворвалась в комнату мать. – Что ты опять натворила?
– А пошла ты на х…, старая кошелка!
Мать опешила. Хотя слова Валентины не так уж удивили ее (за последнее время она немало наслушалась от дочери), но ее поразил взгляд дочери. Глаза, полные отчаянья. Мать пулей выскочила из комнаты. Остановившись в коридоре, она прижалась спиной к холодной стене. Ее трясло. Она чувствовала, как пот ручьем бежит по спине. Что же было такого во взгляде Валентины? Обнаженное Искусство! Искусство без прикрас. То, что Валентина еще не осознала в себе!
А правоохранительные органы? Этот сверхсекретный отдел? Знали ли они что-нибудь об Искусстве? О судьбах отмеченных им людей? О волшебниках, живущих на кладбище? Хотя… Очень сложно, находясь внизу пирамиды, судить о том, что делается на ее вершине. Может быть, высшие чины власти только потому и стали высшими чинами, что сами исповедовали Искусство. А может (да так, скорее всего, и было), КГБ, втайне работая с людьми, обладающими какими-то сверхчеловеческими способностями, довольствовался лишь теми, кто, как Валентина, оставался в стороне от Пути Древних, неся в себе лишь малую частичку Искусства.
* * *
Неожиданно для всех Валентина оставила распутство, хотя сексапильности своей не потеряла.
Сдав на «отлично» экзамены, она поступила на заочный факультет университета. На юридический. Стала прилежно учиться, чем поразила мать, ожидавшую от дочери всего, чего угодно, только не этого. Параллельно Валентина без всяких экзаменов была принята в милицейскую школу, потом в специальную школу милиции КГБ.
Ее часто не было дома. Большую часть времени она стала проводить в каких-то подготовительных лагерях, много ездила в командировки по стране.
Она сильно изменилась. Из гулящей девки превратилась в некое смертоносное оружие. В движениях появилась плавная утонченность кошки, готовой в любой момент нанести удар. Стройная фигура обросла мускулами. Если не считать довольно пышных крепких грудей, Валентина могла бы дать сто очков вперед любым чемпионкам по культуризму. И это были не дутые мышцы, лишенные подвижности, а мышцы, заработанные путем многочасовых тренировок, укрепленные изнутри силой Искусства, закаленные военной дисциплиной лагерей спецподготовки. Она тренировалась вместе с женским спецназом, набранным из девушек со спортивными разрядами. Валентина никогда раньше спортом серьезно не занималась. Вначале ей было очень трудно, но Искусство придавало ей силы, и там, где простой человек пасовал, у Валентины открывалось второе дыхание.
Валентина превратилась в настоящую машину смерти.
Но частица Искусства, жившая в Валентине, требовала еще и кое-чего другого. Она требовала секса.
В первые полгода в спецшколе у Валентины никого не было. Не потому, что зов плоти ослаб. Сил не хватало. Слишком тяжело ей пришлось вначале. А потом, каждый раз, собираясь ответить кому-то взаимностью, она видела перед собой серьезное лицо «завуча» (они встречались раз в неделю, и Валентина подробно докладывала ему обо всем, что происходило с ней, о любых мелких проявлениях «необычного», как он это называл). Она добровольно отказывалась от любви, понимая, что может не сдержаться и… Бац! Но порой, когда призывы плоти становились вовсе нестерпимы, она ласкала сама себя, бешено растирая горящую от желания промежность и груди.
Валентина желала остаться в живых. И это желание вкупе с мастурбацией помогло отделить плотское наслаждение от смерти. В один прекрасный момент Валентина поняла, что может отдаться мужчине, не возжелав потом его смерти. Но и раньше она убивала не всех, кто обладал ею, а могла убить просто прохожего, кожи которого коснулась. Неожиданный отъезд любовника или ее собственная прихоть – прихоть Несущей Смерть, не раз спасали ее кавалеров. Теперь же Валентина поняла, что сможет отказаться от самой идеи убийства. Было ли здесь частичное поражение Искусства перед стальной дисциплиной спецслужбы?
На второй год обучения у Валентины было уже несколько любовников. Потом больше. Никто из них не умер. Валентина знала, что те, кому положено, тщательно следят за каждым ее шагом, и не стоит делать промашку… Впрочем, об этом она старалась не думать.
Неприятный случай произошел к концу второго года обучения, когда один майор, с которым она несколько раз переспала, погиб в автокатастрофе. Когда это случилось, за Валентиной пришли. Ей надели наручники и препроводили в комнату, где она просидела больше двадцати часов, в то время как девушка из спецназа стояла у нее за спиной, приставив пистолет со снятым предохранителем к ее затылку. Кроме того, в соседней комнате дежурил снайпер, о котором Валентина ничего не знала. Снайпер все время держал ее на прицеле, не снимая палец со спускового крючка, готовый при первом же подозрении на то, что Валентина использует свой дар, вышибить из нее мозги. «Завуч» тогда тоже очень испугался. Валентина была его протеже, и вина за провал в ее подготовке целиком легла бы на него. А если бы майор-любовник оказался погибшим при неясных обстоятельствах, вся вина, без сомнения, легла бы на Валентину, и тогда ее просто пристрелили бы без суда и следствия.
Но все обошлось. Оказалось, что майор был смертельно пьян, когда возвращался со свадьбы своего двоюродного брата. И хотя кое-какие подозрения у «завуча» все равно остались, он снял обвинение с Валентины, приехал в лагерь и лично извинился.
Что стоило Валентине не прикончить его на месте! Однако чувство самосохранения спасло ее от такой ошибки.
За эти два года случилось лишь одно происшествие, если можно это так назвать…
* * *
Лера, как и Валентина, была курсантом. На территории лагеря они жили в одной комнате.
Лера чем-то напоминала Валентину. Те же коротко постриженные волосы, мускулистая, стройная фигура, разве размер бюста чуть меньше.
Так получилось, что Лера находилась в лагере, когда у нее умерла мать. Она не поехала в другой конец страны хоронить старушку, положилась на братьев, тем более, что последнее время отношения у нее с семьей были сильно натянуты. Вместо билета на самолет она купила пару бутылок «Перцовки» и целую палку «Докторской». Валентина достала банку горбуши, потом у кого-то из девчонок одолжила масла, немного копченой колбасы. После отбоя они вдвоем сели за самодельный стол. Пара девчонок из соседней комнаты хотела напроситься в компанию, но Валентина их отшила, сказав, что раз Лера никого не зовет, то приходить не стоит. Не праздник ведь у человека, в конце концов.
