Книга Семья Эглетьер. Книга 2. Голод львят, страница 34. Автор книги Анри Труайя

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Семья Эглетьер. Книга 2. Голод львят»

Cтраница 34

Совершенно ошеломленная, Франсуаза села, держа письмо на коленях. Лампа резко освещала комнату, словно потрясенную бедствием. Мебель, перевернутая вверх дном, желтая мазня, запах краски, кипы бумаг, кисти — это был конец света! У Александра есть сын, и он не говорил ей о нем. Она разобрала число на письме: уже шесть лет! Кто была эта женщина? Франсуаза встала, сделала несколько шагов, обходя банки с краской, снова села, совершенно подавленная. Когда он вернется? Неужели ее роль сводится к тому, чтобы всегда его ждать? Какая-то одуревшая муха кружила вокруг лампы, удалялась и натыкалась на стену. Ее лапки увязли в желтой краске. Франсуаза смотрела, как она борется. Потом кончиком ногтя освободила ее. Муха с трудом взлетела и тут же вернулась, чтобы сгореть от лампы. На краске остался от нее светлый след. Что делать? Как с ним поговорить? Время шло, а она сидела не шелохнувшись. В доме послышался шум — над ней, под ней, справа, слева. По лестнице бегом спускались дети, и от их галопа вибрировали стены. Она опустила глаза и машинально читала заголовки статей в старых газетах, разбросанных у нее под ногами: «Завтра — долгожданное заявление премьер-министра…» Вдруг она встрепенулась. Шаги в коридоре! Он! Уже? Дверь открылась, и Александр в изумлении замер на пороге.

— Вот это стройка! — воскликнул он. — Но, слушай, ты же работала как лошадь!.. Получилось великолепно!..

Она не шелохнулась, безмолвная, окаменевшая. Тогда выражение лица у него изменилось, и он подошел к ней. Ни слова не говоря, Франсуаза протянула ему письмо с фотографией. Он метнул взгляд на снимок и улыбнулся:

— А! Ты нашла! Это старая история!

— Почему ты мне никогда об этом не говорил? — спросила его Франсуаза, с трудом скрывая волнение.

— Потому что это совершенно не интересно!

— Как совершенно не интересно?.. У тебя есть сын, а я не знала!

— Ну вот! Теперь ты знаешь! Что это меняет?

Она с изумлением смотрела на него. Он излучал легкомыслие.

— Александр, объясни мне все-таки, — сказала она. — У тебя были обязательства перед ним, перед его матерью!

— А что мне было делать, по-твоему?

— Жениться!

— Мне было семнадцать лет, а ей тридцать!

— Тридцать лет?

— Да! Ты представляешь, сколько ей сейчас?

— Ну а ребенок?

Александр пошел в кухню вымыть руки.

— Что? Ребенок? — громко спросил он.

— Он носит твою фамилию.

— Ну и что?

— Ты его не признал?

— Я не сумасшедший! Кто мне докажет, что это мой сын?

— На фотографии он похож на тебя… Поразительно!

Заглушая шум воды, спокойный голос произнес:

— Я так не нахожу.

Стоя перед ней в рубашке с засученными рукавами, с распахнутым воротом, он вытирал шею, лицо махровым полотенцем.

— Но, Александр… это же невозможно, чтобы ты ничего не чувствовал, когда его видел!

Он бросил полотенце на спинку стула. Мокрые волосы падали ему на лоб.

— Я всегда отказывался его видеть!

— Это безумие! — сказала Франсуаза. — Я не понимаю тебя! У тебя ребенок! Ты должен был бы гордиться им, чувствовать себя счастливым! А он тебе совершенно не интересен, ты относишься к нему как к чужому!

— Я не отношусь к нему как к чужому, поскольку я долгое время ежемесячно высылал деньги его матери.

— А сейчас ты больше не высылаешь ей эти деньги?

— Нет.

— Почему?

— Два года назад она вышла замуж за южноамериканца, который увез ее в Сантьяго вместе с мальчиком. Где щетка для волос?

— В ящике, в маленьком столике.

Он открыл ящик, достал щетку и присел на корточки, чтобы причесаться перед зеркалом, прислоненным к стулу. Франсуаза топталась на одном месте. Что она могла сделать в этой жалкой ситуации, которая возникла еще до нее и совсем не заботила Александра?

— Его зовут Николя? — спросила она.

— Да.

— Сколько ему сейчас лет?

— Пятнадцать или шестнадцать, я уж не помню…

— И ты не жалеешь, что никогда не видел его?

Он выпрямился, снова надел пиджак, поправил манжеты рубашки.

— Почему я должен об этом жалеть? Я не испытываю потребности в ребенке, чтобы быть счастливым. Отцовская привязанность — изобретение женское. Это они без нашего согласия убеждают нас, что мы хотим потомства. Материнство — для них психологически необходимое состояние, они придумали это средство для удержания мужчины в семье. Когда я вижу придурков, с преисполненным важности видом толкающих детскую коляску по аллее парка, я мысленно отдаю должное той, которая так ловко обвела их вокруг пальца!

— То, что ты говоришь, ужасно! — прошептала она.

— Ну вот, пожалуйста! Ты снова уязвлена! У тебя сейчас точно такое лицо, как тогда, когда я говорил с тобой о твоем самоубийстве.

— Не вижу связи!

— Однако она есть. Ты живешь в окружении всевозможных табу: брак, дети, религия, смерть, долг, честь, налоги, условности… Надо уметь сотрясать иногда предвзятые понятия!

Он сходил на кухню, вернулся оттуда со стаканом красного вина, выпил его одним залпом, вздохнул и взял фотографию, которую Франсуаза положила с письмом на угол дивана.

— Он — твоя точная копия, — сказала она.

— Возможно… Я этого как-то не могу осознать!.. Ну, у какого мужчины нет где-нибудь на свете незаконнорожденного ребенка? Это же закон слепого воспроизводства. Если бы выпущенное на свободу семя раскрывалось лишь в браке, куда бы мы пришли? Уверяю тебя, что юному Николя в настоящий момент глубоко плевать на то, что мы с тобой можем думать и говорить. Он появился на свет с некоторым капиталом везения и невезения. С этим он будет строить свою жизнь. Все остальное — из литературы! Почему ты стремишься усложнять самые простые положения, Франсуаза, маленькая моя?

С этими словами он принялся рвать фотографию. Франсуаза восприняла эту расправу как наносимую ей самой глубокую рану. Она опустила голову. Ей казалось, что кровь стала тяжелей и медленней циркулировать у нее в венах. Александр разогнул пальцы. Черные и белые кусочки глянцевой бумаги посыпались на пол.

— Франсуаза!

Голос был серьезный, вкрадчивый. Она подняла глаза. Александр дружелюбно улыбался ей, стоя на фоне желтой стены. Как ему всегда удавалось навязывать ей свои понятия?

— Не пойти ли нам сегодня куда-нибудь поужинать? — предложил он. — Здесь так воняет краской!

Она воскликнула, что это абсурд: денег у них едва хватит до конца месяца! Кроме того, в ящике за окошком уже дожидаются ветчина, картофельный салат. Движением руки он отмел эти весомые аргументы.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация