Председательствовал сэр Джордж Мюррей-младший. Когда все члены клуба, а их пришло не менее пятидесяти человек, удобно разместились на расставленных у стен сарая лавках, Джимбо встал, подошел к импровизированной трибуне, сделанной из перевернутой вверх дном большой бочки, и объявил:
– Джентльмены! Прошу внимания. Как вы уже знаете, я, ваш председатель, более не могу исполнять свои обязанности в этом клубе по причинам, от меня не зависящим. Поэтому я объявляю о снятии с себя полномочий председателя.
Ученики зааплодировали и даже засвистели, выражая свою любовь и уважение уходящему председателю. Пламя свечей заплясало и запрыгало, повторившись на стенах сарая причудливыми тенями.
Джимбо чрезвычайно почтительно поклонился и продолжил:
– Я бы хотел перед уходом рекомендовать вам кандидатуру нового председателя. Я знаю его не первый год. Это истинный джентльмен и блестящий аристократ. Конечно, решать, кто будет новым председателем клуба, должен попечительский совет, выбранный вами, уважаемые члены Малого оксфордского клуба, однако же я беру на себя смелость предложить вам моего друга Джека. – Тут Джимбо указал на меня.
В ответ раздались слабые аплодисменты. Меня мало кто знал. В то время я не пользовался таким уважением и авторитетом, коего достиг, штурмуя науки в университете. Однако мое восхождение на вершину иерархической лестницы Оксфорда началось именно в ветхом сарае, где изо всех щелей тянуло холодом.
– Джентльмены, – сказал, вставая со скамьи, что находилась ближе всех к импровизированной трибуне, невысокий подросток, мой одногодок, состоявший в попечительском совете клуба. Его звали Руфус, и он был сыном декана филологического факультета Оксфорда. Едва лишь Руфус встал со своего места, я уже наперед знал все, что он скажет, а потому не очень волновался, ведь не зря же я разбудил Джимбо, когда мне в голову пришла замечательная идея. – Джентльмены, прошу внимания. Я прошу простить меня сэра Джека, но думаю, что нам необходимо выбрать нового председателя клуба из числа членов попечительского совета. Поэтому я предлагаю свою кандидатуру.
И тотчас мнение всех пятидесяти членов клуба разделилось. Половина считала, что бывший председатель Джордж плохую кандидатуру не предложит, а вторая половина настаивала на избрании более опытного в делах кандидата, нежели я.
Мы с Джимбо со спокойными минами на лице внимали доводам обеих сторон, и, лишь когда шум затих сам собой, бывший председатель встал у перевернутой бочки и сказал:
– Джентльмены! Прошу внимания! Я не хочу обидеть достопочтенного сэра Руфуса и тем более не хочу оставить без внимания своего кандидата, сэра Джека. Поэтому я предлагаю устроить соревнование между ними. Тот, кто выиграет, станет новым председателем Малого оксфордского клуба.
Все разом загалдели, так как идея с соревнованием пришлась всем по вкусу. Неожиданно радостные возгласы перекрыл взволнованный голос моего соперника:
– Это нечестно! Все вы знаете, что я не дружен со спортом, в отличие от Джека.
– Это верно, – ухмыльнулся Джимбо. – Поэтому соревнование не будет спортивным.
Члены клуба пришли в чрезвычайное волнение, тем более что сэр Джордж Мюррей-младший добавил к сказанному, что о форме соревнования и дате его проведения будет объявлено особо, но пускай никто не беспокоится, все члены клуба будут осведомлены заранее.
Довольные, все разошлись по корпусам, лишь Руфус остался сидеть на своей скамье напротив нас с Джимбо.
– Что вы затеяли? – подозрительно спросил он, беспокойно переводя взгляд своих блеклых не то синих, не то серых глаз с меня на Джорджа и обратно.
– О, не стоит волноваться, Руфус, – беспечно воскликнул Джимбо, вставая и дружески хлопая сына декана по плечу.
Мы вышли из сарая втроем. Джимбо аккуратно запер дверь на замок, сунул ключ в карман, и мы пешком направились в студенческий городок. Проходя мимо ограды, я неожиданно предложил:
– А почему бы нам не срезать путь и, вместо того чтобы обходить кладбище, не пересечь его напрямую? Что скажете?
– Отличная идея, – тотчас подхватил Джимбо. – Ты как, Руфус?
Мы в упор смотрели на щуплого невысокого подростка, чей отец был книжным червем и в семье которого царил столь демократический порядок, что Руфус позволял себе иногда возвращаться домой пьяным, зная, что ему за это ничего не будет. Поговаривали даже, что его мать, миссис Стилл, была настолько добра к студентам, что дарила многим из них отнюдь не материнские ласки. Но это были только слухи, никто не мог сказать, что именно он переспал с миссис Стилл.
– Я? – переспросил Руфус. – Да, я не против.
И хотя мой конкурент за председательское место предполагал, что в нашем предложении есть подвох, он не испугался и первым перелез через невысокую кладбищенскую ограду.
Время было выбрано самое что ни на есть удачное. Только-только взошла полная луна, освещавшая своим мертвенно-бледным светом старые могильные плиты. Мы молча шагали по боковой аллее и уже дошли до середины кладбища, когда я неожиданно остановился. Джордж тотчас последовал моему примеру. Руфус, некоторое время не замечавший нашего поведения, продолжал шагать, но затем, заметив, что он идет по кладбищу один, встал и повернулся к нам.
– Что? – спросил он, и в его голосе я явственно услышал испуганные нотки.
Мы молчали, разглядывая подростка.
– Ну, что? – с трудом скрывая страх, спросил нас Руфус.
– А то, что не стоит тебе выдвигать свою кандидатуру на должность председателя, – тихо сказал я.
– Надеюсь, ты понял наш намек? – спросил Джимбо.
– Это не по-джентльменски, – заявил Руфус. – Это запугивание. Я не собираюсь снимать свою кандидатуру, несмотря на давление.
– Неправда, это не запугивание, – возмутился Джимбо. Он подошел к Руфусу, дрожавшему не то от ночной прохлады, не то от страха. – Мы только предупреждаем. Как друзья предупреждают друга.
Руфус с гордым видом повернулся и пошел дальше, оставив нас с носом.
Сын декана филологического факультета университета держался молодцом. Хоть он и был напуган, однако виду не подал и настоял на своем. К сожалению, такое достойное поведение Руфуса не входило в мои планы, но я не зря упражнялся в игре в шахматы, а потому продумал дальнейшие действия.
* * *
– И что же нам теперь делать? – лениво спросил меня Джимбо, полулежа в кресле-качалке и раскуривая сигару.
Я тоже держал в руке сигару, тщательно обрезая кончик перочинным ножом. Эти сигары мой приятель стащил в прошлые каникулы у отца из кабинета и теперь держал в специальном ящике, выкуривая в день ровно одну. Сигары были превосходны, и лишь немногие и только по особым поводам удостаивались чести их отведать. Джимбо прямо-таки трясся над ними, как курица над яйцами. Сейчас как раз был тот случай, когда гость удостоивался чести раскурить с ним сигару. Мой приятель хоть и возлежал в ленивой позе, пуская клубы дыма в потолок, однако же волновался, удастся ли мне стать новым председателем Малого оксфордского клуба. Дело в том, что, оказывается, юный Руфус, едва лишь возвратился с ночной прогулки по кладбищу, происшедшей после достопамятного ежегодного собрания клуба, тотчас же раззвонил о предложенном соревновании и условиях, при которых оно будет проводиться. На следующий день к Джорджу подошли старшие студенты, члены Большого оксфордского клуба, и объявили, что они крайне заинтересованы в честном и справедливом выборе нового председателя Малого клуба, а стало быть, карьера новоиспеченного члена Клуба юных джентльменов, так еще именовался Большой оксфордский клуб, сэра Джорджа Мюррея-младшего, зависит от соревнования. Теперь Джимбо уже не был столь снисходителен в отношении меня, а ждал, пока я расскажу ему дальнейший план. Это приятно, черт возьми, когда человек, которому ты всего два года назад стаскивал сапоги с ног, теперь внимает тебе, называя при этом лучшим другом.
