Да, давненько у нас не было такого замечательного представления. Как только в комнату внесли угощение, мы приступили к заседанию. Первым выступил обвинитель.
Джимбо встал у трибуны, строгий и надменный, каковым он обычно становился, когда дело касалось вещей серьезных, и начал речь. Вначале сэр Джордж Мюррей-младший коснулся недавнего проигрыша нашей команды по регби. Напомнив членам Оксфордского клуба о горечи, которую все мы испытали от победы Итонского университета, обвинитель заявил, что в Итон поступают лишь самые тупоголовые и низкородные студенты, не принятые в славные стены Оксфорда. Примером сего, пока что живым, заметил Джимбо, значительно поглядев на жертву, вжавшуюся от его взгляда в скамью, может служить пленник, недавно пойманный на территории студенческого городка.
– Не знаю, можем ли мы называть это создание человеком мужского пола! – громко произнес обвинитель. – Судя по тому, как оно себя ведет, – это женщина!
Члены клуба злобно заулюлюкали.
– Я обвиняю подсудимого по следующим пунктам, – сказал Джимбо. – Во-первых, он или, точнее, она не имела права появляться на территории величайшего из университетов мира, представляя университет противника. Во-вторых, я обвиняю подсудимого в том, что команда его университета выиграла финал у нашей команды. И в-третьих, я обвиняю подсудимого в том, что это лицо женского рода выдает себя за мужчину, мало того, за джентльмена. Я прошу суд вынести справедливое решение и примерно наказать подсудимого.
– Какое же наказание вы предлагаете? – спросил я.
– Смертную казнь! – воскликнул Мюррей-младший.
Члены клуба разразились бурными аплодисментами. Пленник закатил глаза и упал в обморок.
– Вот видите, это самая настоящая баба, – со смехом сказал Джордж, указывая на валявшегося у скамьи итонца, которого Малыш Саймон старался привести в чувство ладонью по щекам.
Как только подсудимый пришел в себя, адвокат начал защитную речь. Малыш Саймон в самых теплых красках описал безоблачное детство подсудимого, даже и не предполагавшего, что он может стать не достойным оксфордцем, а проклинаемым всеми итонцем. Отсюда адвокат сделал логический вывод, что подсудимый не виноват в том, что родители уготовили своему чаду ужасную судьбу.
– Скажите, подсудимый, вы играете в регби? – с нарочитой небрежностью спросил у жертвы Саймон.
Тот отрицательно покачал головой:
– Нет.
Джимбо тотчас же подскочил к несчастному и со всего маху закатил ему здоровенную затрещину, вновь свалившую пленного со скамьи.
– Как ты разговариваешь с представителем суда! Надо прибавлять «сэр», – пояснил он свои действия.
Малыш Саймон, не обращая на избиение обвиняемого никакого внимания, повторил вопрос:
– Вы играете в регби?
– Нет, сэр.
– Болеете за команду Итонского университета?
– Нет, сэр.
– Вот видите, – радостным тоном заключил адвокат. – Подсудимый не имеет никакого отношения к проигрышу нашей команды. Итак, я только что сумел отмести два из трех пунктов обвинения. Мой подзащитный не виноват в том, что он учится в Итоне, и в том, что наша команда случайно проиграла в регби. К сожалению, я не могу защитить его от третьего пункта, так как он неоспорим.
Закончив выступление, Малыш Саймон под аплодисменты, более касавшиеся его театрального таланта, нежели блестящей защиты, вежливо поклонился присяжным заседателям и уселся на свое место. Настала моя очередь.
– Я думаю, что выскажу общее мнение наших дорогих присяжных заседателей, – я обвел взглядом членов клуба, – если сразу без дополнительных прений объявлю решение суда.
Члены клуба согласно закивали головами, в нетерпении ожидая, чем же закончится импровизированное судилище или, скорее, игра в суд.
– Обе стороны, и защита и обвинение, выступили блестяще. – При этих моих словах Джимбо и Малыш Саймон с учтивыми улыбками поклонились друг другу, выражая удивительное для судебных баталий взаимное уважение. – Однако защита была достаточно убедительна, чтобы мы прислушались к ее доводам.
Вы бы видели, как от этих слов ожил и встрепенулся наш пленник. Еще мгновение назад его голова безвольно висела, поддерживаемая худыми грязными руками, и вот он уже озирается кругом, словно цыпленок, с такой же худой, как у него, шеей и с такими же птичьими правами в нашем клубе. Щеки жертвы порозовели, хотя до этого он поражал окружающих почти мертвенной бледностью. Глаза заблестели, наполнившись слезами благодарности.
Все сказанное мною было сказано с умыслом. Мне хотелось подольше помучить жертву, бросая ее из крайности в крайность и доводя тем самым до исступления. Мучения, отражавшиеся на лице пленника, возбуждали меня, пусть и не с такой силой, как это было от зрелища задыхавшегося врага или же от ласк кузины Долли, но все-таки действовали весьма приятно, напоминая мне возбуждение, испытываемое на уроках алгебры.
– Я, полноправный судья, признаю доводы защиты убедительными, – продолжал я. – Смертная казнь в отношении подозреваемого отменяется!
Тут сэр Джордж Мюррей-младший театральным жестом вскинул руку и застонал, всем своим видом изображая оскорбленное правосудие. Пленник вскочил со скамьи и с радостным возгласом кинулся было в мою сторону, дабы обнять с благодарностью своего освободителя, однако двое членов клуба, игравших в команде по регби и бывших весьма крепкими юношами, ухватили его за плечи и насильно усадили обратно.
– Я еще не закончил, – строгим тоном сказал я.
– Конечно, конечно, – закивал головой итонец, изобразив на лице понимание.
– Однако последний из указанных обвинителем пунктов слишком тяжел, чтобы оставить его без внимания.
Вы бы видели, как вздрогнул пленник. Казалось, что он аж подскочил на пару футов. Его радостное выражение лица сменилось сначала недоумением, а затем испугом.
– Но, ваша честь, – мягко положив ему руку на плечо, сказал Малыш Саймон, – это ведь не такое уж и страшное преступление – выдавать себя за кого-то другого. Пол моего подсудимого может поменяться. Ведь так? – с участием обратился он к жертве.
Тот часто закивал головой. К нему тотчас же подскочил Джордж.
– А ну признайся, скотина, – заорал он в самое лицо несчастному, обрызгивая его слюной, – что ты – баба!
Несчастный пленник отшатнулся от ужасного монстра, коим ему, без сомнения, казался Джимбо, и пискнул:
– Как вам будет угодно, сэр.
– Оглашаю решение суда! – торжественно объявил я. – Подсудимый, без сомнения, является виновным в том, что выдавал себя за другого, пытаясь ввести честных джентльменов, присутствующих здесь, в заблуждение. Так как подсудимый сам признался в преступлении, то наказание, выносимое решением суда присяжных, будет нестрогим.
