Разглядывая глянцевые страницы кулинарных книг, легко поверить в красивую ложь – цари и бояре на Руси испокон веков только и ели, что блины с зернистой икоркой, фаршированных по-хитрому гусей, гурьевские пироги и белорыбицу. А уж любовь Петра Первого к перловой каше иначе чем странностями и болезнями великого монарха и не объяснишь.
Вот и жрет новоявленная знать пищу хоть и вкусную, но жирную и тяжелую, не мыслит вечера без спиртного, наивно отговариваясь – мол, на Руси богатые люди всегда так ели, и ничего, жили долго и счастливо.
Опасное, чреватое расстройствами желудка, ожирением печени и неэротичными складками на боках заблуждение!
Не надо путать еду праздничную, торжественную, дающую радость глазам и желудку, но позволительную не в каждый день, и пищу простую, будничную, полезную для здоровья, но при том не менее вкусную и возвышенную. Настоящая аристократия эту истину знала – потому и доживала до преклонных годов.
Мартин стоял у плиты и варил себе на завтрак рисовую кашу.
«Сарацинское пшено» нравится не всем. С детства отбивают людям вкус к рисовой каше – горестному плачу малышей-детсадовцев вторят кислые физиономии школьников, крепкие матерки неприхотливых солдат и тупая безнадежность смирившихся с жизнью отцов семейства, подъедающих за капризничающими детишками неаппетитное варево. Слипшаяся, клейкая, вываренная белая жижа в тарелке, порой украшенная вкраплениями подгорелой корочки, в целях маскировки распределенной по всей толще риса… ужасное, постыдное зрелище. Да, оно пробуждает в душе какие-то светлые чувства. К примеру, сострадание к народам Юго-Восточной Азии, питающимся рисом с восхода до заката. Но и только. Ни на вкус, ни на пользу здоровью такая каша не идет.
Немногим лучше обстоит дело с готовыми кашами в пакетиках и рисовыми хлопьями быстрого приготовления. Они уже испорчены до нас и хуже не станут.
Нет! Такой рис нам не нужен!
Мартин отмерил двести миллилитров риса – обычной среднезернистой иберики, сорта демократичного и доступного любому работящему человеку. Была у иберики легкая тенденция к слипанию при варке, но при правильном приготовлении вполне преодолимая.
Мартин готовил кашу правильно.
Высыпанный в кастрюльку рис Мартин залил тремястами миллилитрами кипятка. Вода, конечно, была не из-под крана, а из нормальной пятилитровой фляги с питьевой водой. Это там, на пыльных тропинках далеких планет, Мартин готов был пить воду из козлиного копытца. Дома опускаться нельзя! Эту истину всегда соблюдали английские джентльмены, отправляясь нести бремя белого человека, и в большинстве своем тоже жили долго и счастливо – если не умирали от дизентерии.
Кастрюльку Мартин закрыл тяжелой плотной крышкой и поставил на сильный огонь. Электрические плиты – для американцев. Они к синтетике привычные.
Ровно три минуты каша бурлила на сильном огне. Мартин бдительно поглядывал, чтобы крышка не подскакивала и не выпускала драгоценный пар. Но кастрюлька тоже была правильная и пар держала.
Через три минуты Мартин убавил огонь и поставил таймер на семь минут. Каша начала успокаиваться, вариться по-настоящему.
И последние две минуты Мартин позволил каше попыхтеть на слабом-слабом огне, уже не разогревающем, а лишь поддерживающем тепло.
Двенадцать минут – не так уж и тяжело, верно?
Выключив огонь, Мартин, разумеется, не стал снимать кашу с плиты и не открыл крышки. Он неспешно заварил чай – зеленый, очень полезный для людей курящих, недосыпающих и вообще ведущих бурный образ жизни. Да и гармонирует он с рисом куда лучше, чем густой черный настой, который принято пить в «цивилизованном» мире.
В деле заварки чая, в том числе и зеленого, хитростей вроде бы и нет. Берешь хорошую питьевую воду, берешь чайник правильной формы и размера, споласкиваешь его кипятком, засыпаешь чай из расчета одной чайной ложки на человека и одной – для чайника. Настаиваешь положенное время – очень важно не дать чаю перестояться, особенно зеленому! И пьешь.
Но чай капризен и куда сильнее, чем кофе, зависит от того, кто его готовит. В чайник, кроме обязательных ингредиентов, надо класть чуть-чуть души. Вот тогда он получается. А некоторые знакомые Мартина хоть и использовали тот же самый сорт чая, заливали его таким же кипятком, отмеряли время по часам – получить божественного напитка не могли! Увы, но это суровая правда жизни. В таких случаях стоит пить «Lipton» и не мечтать о большем…
Дав каше настояться ровно двенадцать минут, Мартин открыл крышку. С улыбкой, как на доброго старого знакомого, посмотрел на рассыпчатую, но одновременно плотную кашу. Отсек от пачки кусочек сливочного масла размером с солдатскую пайку – тридцать граммов. Бросил поверх риса. И аккуратно размешал кашу ложкой – следя за тем, чтобы именно размешивать, но ни в коем случае не растирать, не разминать.
Вот теперь можно было и приступать.
Счастливо улыбаясь – не всегда удавалось позавтракать спокойно и в свое удовольствие, – Мартин съел тарелку каши, сам у себя попросил добавки и сам себе ее позволил. Выпил кружку душистого жасминового чая, налил вторую. И повернулся к окну, чтобы насладиться чаем спокойно и самоценно, наблюдая за текущей во дворе жизнью.
На улице было смуро. Последние годы погода испортилась – в чем некоторые не преминули обвинить ключников. Стали теплее зимы, стало жарче лето, но вот июнь окончательно превратился в месяц дождливый и холодный.
Вот и сейчас дождик еще не накрапывал, но уже собирался. Немногочисленные хмурые ребятишки возились у качелей. Молодая мамаша прогуливалась с коляской, оценивающе поглядывая на малышей – будто заранее подбирала младенцу приятелей по играм. Выползли на белый свет старушки, тщательно пересчитали друг друга и заняли обсиженные скамейки у подъездов. Пожилой господин из соседнего подъезда открыл гараж-ракушку и придирчиво осмотрел свой антикварный «запорожец». Мартин мысленно присоединился к его осмотру – он любил людей увлеченных, пусть даже сам не разделял их интереса. Сосед долго и в общем-то ненужно прогревал двигатель реликвии, потом выехал из гаража, сделал круг по двору и загнал машину на место. Любовно протер стекла, закрыл ракушку, открыл соседнюю – и укатил на новеньком «фиате».
Мартин пил чай и наслаждался жизнью.
Через десять минут он собирался позвонить Эрнесто Полушкину и договориться о встрече.
Через десять минут Мартина ждал долгий и тяжелый разговор, который надолго испортит ему настроение. Он был к этому готов.
Но пока Мартин пил чай, с легкой сентиментальностью наблюдая за молодой мамашей – коляску уже окружили любопытные малыши, и женщина что-то им вдохновенно рассказывала.
До звонка было еще десять минут.
1
Каждый раз, приходя с подобными визитами, Мартин чувствовал себя виноватым. Его напрягали истерики и слезы, бессмысленные и несправедливые обвинения, но более всего – собственная беспомощность. Невозможно утешить человека, когда он узнает о потере родных и близких.
