В глазах Шедченко не было ни сомнений, ни желания продолжить разговор. Илья ошалело увидел, как палец полковника жмет на спусковой крючок.
Неправильно!
Тьма обещала!
Удар – почему-то в спину, вспышка боли. Карамазова швырнуло на асфальт рядом с Шедченко, который начал стрелять, но мишень уже сместилась, и пули прошлись по стеклам магазинчиков, по зонтам над опустевшими столиками маленькой закусочной. Темные очки, стоившие продавщице жизни, слетели, хрустнули на асфальте. В падении Илья успел пнуть полковника, и тот перевернулся на бок, прекращая огонь, неуклюже поднимаясь в своем громоздком, наверняка третьего класса защиты, бронежилете.
Илья встал, попытался обернуться, добить врага – мелочь, что левая рука онемела и повисла плетью, но рядом свистнула еще одна пуля.
Прототип Силы пришел не один…
Первый раз в жизни Карамазов бросился бежать. Не отступать с места неудачной акции, а именно бежать, спасая жизнь.
3
Визард казался растерянным. По-настоящему растерянным, каким-то сжавшимся и беззащитным, среди рядов сверкающих, дорогих машин. Молодые, крепкие продавцы, лощеные и улыбчивые, к ним не подходили.
Не тянул старик с двумя мальчуганами на покупателя.
– Здесь раньше были спутники и луноходы, – беспомощно сказал он. – «Восток» гагаринский. Много чего интересного…
– «Восток» же в Штаты продали, в музей космонавтики, – заметил Кирилл.
Аркадий Львович безнадежно посмотрел на него:
– Правда, что ли? Он тут… да, тут стоял.
Визард перевел взгляд на бледно-сиреневый «форд». Обмен культурными ценностями… может быть, так и должно быть? Если народ предал свои звезды – так пусть мечтает о скоростных автострадах, дешевом бензине и мягких сиденьях.
– А если поднять голову, то можно было сквозь купол видеть небо, – прошептал он. Посмотрел вверх. Часть стекол заменяла фанера.
– Здесь была дискотека, – снова подсказал Кирилл. – Мне говорили, колонки были такие мощные, что стекла лопались… Аркадий Львович!
Старик закивал, затряс головой:
– Ничего, мальчик. Ничего. Это пройдет. Давно профессор Зальцман не выбирался из своей берлоги…
Кирилл не стал переспрашивать. Тронул Визитера за руку, спросил:
– Слушай, а у вас такое было? Корабли, спутники?
Виз покачал головой:
– Мы ведь не люди.
– Это как?
– Ну… мы вообще не из белка, – рассеянно сказал Виз. – Наша цивилизация имеет другую жизненную основу. Нам в общем-то даже вакуум не страшен.
– А тебе?
– Я-то человек, – обиженно ответил Виз. – Ну, мальчик то есть…
Визард, стоящий за их спинами, вздохнул. Да, конечно, для старика все эти слова – неправда. И нет никаких черных кораблей, путешествующих между мирами, нет космических схваток, нет иных цивилизаций.
– Кирилл, а ты хоть знаешь, кто такой Гагарин? – спросил Аркадий Львович.
– Знаю.
– И когда он полетел в космос?
– Двенадцатого апреля шестьдесят первого года.
Визард горько засмеялся:
– Удивительно. Я был худшего мнения о молодежи.
– Наверное, вы не очень ошибались. – Кирилл не стал оборачиваться. – Просто я чуть-чуть не такой, как все.
– Прототипы были нестандартными личностями, – согласился Визард. – В чем-то типичными, но в рамках своей группы превосходящими основную массу. К сожалению, не только в хорошую сторону… Пойдемте, мальчики. Уже четверть первого.
– Они не появятся?
– Боюсь, схватка уже произошла. Устроить засаду – вполне логично для Посланника Тьмы. Может быть, и к лучшему, что мы не дождались… так?
Мальчишки и старик вышли из павильона «Космос». Почти сразу же Визард остановился, вцепившись в плечо Визитера.
Милиция. Несколько группок, взбудораженных и напряженных. С автоматами.
– Что-то было, – сказал Визард. – Постойте.
Несколько секунд он стоял, глядя на стражей порядка. Интересно, понимают мальчишки, что ему тоже бывает страшно? И порой хочется отступить… оттянуть встречу с врагом хотя бы на день, на час…
Он подошел к ближайшему наряду, отметив, что на него едва не наставили ствол. Неужели старик может выглядеть так воинственно?
– Простите, что-то произошло? – обращаясь к старшему сержанту, спросил Визард.
Милиционер раздраженно качнул головой, но ответил почти вежливо:
– Лучше прогуляйтесь еще разок по павильону.
– Но…
– Была стрельба у входа. Все уже под контролем.
Визард закивал быстро и благодарно, собираясь с силами. Ему нужна была лишь информация.
Он ее получит.
– Все действительно взято под контроль, а преступники обезврежены?
На мгновение лицо сержанта стало безвольным, пластилиновым…
– Преступникам удалось уйти на территорию Ботанического сада, – негромко сказал он. – Их трое.
– Спасибо. – Визард отступил на шаг. – Лучше мы поедем домой.
Сержант помотал головой, поглядел на растерянных рядовых…
– Лучше бы ты оттуда и не выбирался, дед… – Он не мог понять причин собственной откровенности, но вдумываться в произошедшее не собирался.
Понимал – не стоит.
Карамазов бежал. Пистолет стал тяжелым, неподъемным, тянул к земле, как гиря. Он задыхался. Надо было остановиться, перетянуть простреленную руку, кровотечение все еще продолжалось. Но времени не было.
Шедченко не прекратит преследования, пока не убьет его. Пес нашел достойную работу.
Против воли Илья чувствовал восхищение Прототипом Силы. Конечно, тот понимал, что Карамазов подстережет его, выстрелит первым. И он нашел единственно возможный выход из ситуации – подставиться под этот выстрел, воспользоваться честностью Ильи, всегда стрелявшего в сердце.
Подлость. Вот она, человеческая подлость.
Его гнусно предали…
И Тьма предала – позволив появиться солнцу, завлекающему людей на улицы, в парки. Карамазова видели уже не десятки перепуганных пассажиров метро, а сотни. Пусть люди шарахались в стороны и никто даже не помыслил приблизиться к раненому человеку, бегущему с оружием в руках…
Все равно теперь его запомнят. Свяжут с перестрелкой в метрополитене. Вывесят повсюду портреты. Ни один врач ни за какую плату не поможет ему…
Илья выбежал к ограде Ботанического сада. Страх опережал его, страх расшвыривал людей с дороги, и стрелять не пришлось. Илья протиснулся в разогнутые давным-давно прутья железных ворот, никогда, на его памяти, не бывших открытыми. Постоял мгновение, переводя дыхание. Вспомнил вдруг, как убегал от него мальчишка… и вот точно так же затравленно остановился за оградой… Неужели и у Ильи сейчас горит в глазах безумный огонек паники?
