– Ну и почему же ты не стрелял?
– Ты сам попросил спустить тебя на землю. Я думал, тебе нравится.
– Как ты уже однажды заметил, Лобсанг, нам надо договориться о терминах.
Джошуа отбросил одеяло, встал и потянулся. На нем были шорты и футболка, хотя он не помнил, как надевал их. С одной стороны, сейчас он бы вряд ли осилил марафонскую дистанцию, но, с другой стороны, его не мутило. Он отправился в душ, осторожно переставляя ноги, и поспешно смыл пот с тела. Небольшие царапины заживали, горло лишь слегка покалывало. Выйдя, Джошуа достал из шкафа чистую одежду.
Сквозь иллюминатор каюты он увидел, что корабль висит над частым гребнем тропического леса, который тянется до зеленого горизонта. Над заросшими долинами клубился туман. Солнце стояло низко; Джошуа догадался, что сейчас раннее утро. Корабль маячил примерно в сотне футов над землей.
Лобсанг сказал:
– Мы останавливались не каждый день, но с такой высоты трудно что-нибудь разглядеть.
– Из-за густого леса?
– Я послал вниз передвижной модуль. Мы далеко от дома, Джошуа. Примерно в девятистах тысячах миров от Базовой Земли. Только подумай. Вот оно, типичное зрелище. Лес, который тянется до самого горизонта. Возможно, он покрывает весь континент. Здесь трудно вести наблюдение.
– Но что-то тебя явно заинтересовало, правда?
– Посмотри на экран, – предложил Лобсанг.
Картинка на экране дрожала и прыгала – модуль, видимо, удалился от корабля. На экране Джошуа увидел лесную прогалину, брешь в сплошном зеленом покрове, наверное, пробитую огромным упавшим деревом, ствол которого лежал посреди поляны, поросший лишайником и экзотическими грибами. Доступ света позволил пробиться молодым побегам и низкому кустарнику.
А еще свежая поросль привлекла гуманоидов. Джошуа заметил группу троллей. Они сидели на поляне тесной кучкой и терпеливо искали насекомых в шерсти друг у друга – каждый обрабатывал спину сидящего впереди. Они неумолчно напевали обрывки мелодий, похожие на полузабытые песни, – музыкальные фразы из двух, трех, четырех тактов, изобретаемые на месте и смутно доносившиеся до микрофонов модуля.
– Тролли?
– Думаю, да, – негромко ответил Лобсанг. – Музыковедам понадобится лет сто, чтобы разгадать структуру их пения. Смотри дальше.
Когда глаза Джошуа привыкли к дрожанию на экране, он разглядел и другие группы гуманоидов, на поляне и в лесном сумраке. Некоторых он видел впервые. Они играли, работали, выбирали насекомых, охотились. Он не сомневался, что это гуманоиды, а не обезьяны; когда кто-либо из существ вставал, становилось ясно, что оно двуногое и прямоходящее. Джошуа сказал:
– Кажется, разные виды друг с другом не враждуют.
– Да. Даже наоборот.
– Почему они все собрались здесь? В конце концов, они же разные.
– Подозреваю, что конкретно в этом сообществе они стали созависимы. Они нужны друг другу. Наверное, у них слегка различаются органы чувств, так что один вид может заметить опасность раньше остальных; так, мы помним, что тролли используют ультразвук. Сходным образом вместе плавают разные виды дельфинов. Видишь, я следую твоему совету, Джошуа. Я неспешно исследую чудеса Долгой Земли, наподобие этого скопления гуманоидов. Примечательное зрелище, не правда ли? Похоже на мечту о золотом веке человечества – множество гоминидов в едином пространстве.
– А как насчет будущего, Лобсанг? Что случится, когда сюда явятся люди? Смогут ли тролли и прочие выжить?
– Это другой вопрос. И что случится, если они устроят великое переселение на восток? Хочешь спуститься?
– Нет.
Когда корабль полетел дальше, они долго рассуждали о странном, самобытном человечестве Долгой Земли. И Лобсанг рассказал, как вскоре после Дня перехода отправил в параллельные миры несколько экспедиций на поиски ближайших родственников человека. Он рассказал Джошуа историю Нельсона Азикиве.
Глава 32
Если верить официальной истории семьи, его крестили Нельсоном в честь знаменитого адмирала. На самом деле он, скорее всего, получил имя в честь Нельсона Манделы, который, по словам матери, теперь сидел по правую руку Бога. И Нельсон-младший, вырастая, думал, что это очень хорошо, что у Манделы самое подходящее положение, чтобы помешать мстительному богу Израиля обрушить бедствие-другое на голову человечества.
Мать воспитала Нельсона «в Боге», как она сама выражалась, и, к ее чести, сын оставался стоек в вере, а в конце концов, после непростой карьеры и еще более непростого философского путешествия, принес обеты. И вполне закономерно его пригласили в Британию, чтобы возвестить благую весть язычникам – несомненное доказательство того, что в мире все движется кругами. Нельсону понравились англичане. Они часто извинялись, что было вполне понятно, учитывая их наследие и преступления предков. Почему-то архиепископ Кентерберийский отослал Нельсона в провинциальный приход, такой безгрешный, что хоть сейчас в рай. Возможно, у архиепископа было странное чувство юмора. Или он хотел что-то доказать. Или просто посмотреть, что получится.
Разумеется, Англия здорово изменилась с тех пор, как мать рассказывала о ней Нельсону в детстве. Теперь, когда матери давно не стало, он ходил по Лондону, в котором обитало огромное разноцветное население. Трудно было найти разносчика газет, чьи недавние предки не расхаживали под африканскими звездами. Черт возьми, чернокожие мужчины и женщины даже сообщали слушателям, что на родине демократии пойдет дождь. И это несмотря на жуткое ощущение пустеющей страны, со столицей, которая безлюдела квартал за кварталом.
Именно так Нельсон и сказал уходившему на покой приходскому священнику Святого-Иоанна-на-Водах, преподобному Дэвиду Блесседу, который явно поддерживал теорию номинативного детерминизма. При первой встрече с Нельсоном Азикиве он воскликнул: «Сын мой, на следующие полгода как минимум у вас не будет недостатка в приглашениях на ужин!» Это оказалось подлинным пророчеством со стороны преподобного Блесседа, который, не без помощи семейного состояния, еще нестарым удалился на покой в собственный домик и собирался, по его признанию, с интересом наблюдать, как Нельсон будет читать первую проповедь.
Он оставил домик при церкви Нельсону, который поселился там в одиночестве, не считая пожилой женщины, которая каждый день готовила обед и прибиралась. Она не отличалась словоохотливостью, а Нельсон, со своей стороны, не знал, о чем с ней говорить. И потом, у него и так хватало дел, поскольку в доме разгуливали сквозняки, а система канализации была такой замысловатой, что поставила бы в тупик самого Господа Бога; иногда шум сливного бачка раздавался посреди ночи без какой-либо видимой причины.
Эту часть Англии чудесным образом не затронула Долгая Земля. Ее не затронул даже двадцать первый век, насколько Нельсон мог судить. Обитатели Центральной Англии казались сущими зулусами среди прочих британцев. Буквально каждый мужчина в деревне когда-то служил в армии, причем вышел в отставку в довольно высоком чине. С тех пор они возились в саду и воевали с картошкой. Вежливость местных жителей поражала Нельсона. Их жены напекли ему столько пирогов, что пришлось делиться с преподобным Блесседом, которому, как подозревал Нельсон, велели задержаться и слать отчеты церковным властям в Ламбет-Палас об успехах нового священника.
