Поди теперь расскажи кому…
8
Смерть героя
В карете «скорой помощи» Бернард и Лулань сопроводили Баррина до больницы Святого Томаса в самом центре Лондона. Их гость вдруг потерял сознание, едва совещание закончилось. Здания больничного комплекса были обнесены сплошной бетонной стеной высотой под три метра. С крыш выглядывали вооруженные люди. Террористы-смертники принялись атаковать больницу чуть ли не с момента доставки Баррина, не обращая никакого внимания на случайные жертвы.
Эти правоверные действовали в полном соответствии со словами Корана, а именно: «…вы не ослабите ничего на земле и небе; и нет вам помимо Аллаха заступников и помощников! А те, которые не веруют в знамения Аллаха и встречу с Ним, — они отчаялись в Моей милости. Они — те, для которых мучительное наказание»
[7]
.
И было ответом его народа на появление марсианина только то, что они сказали: «Убейте его или сожгите!»
Баррина поместили в отдельную палату; медики немедленно взялись за сердце и легкие больного. Пока шел анализ, пациент лежал, подключенный к аппарату искусственного дыхания, а ниже поясницы действовал местный наркоз. Как выяснилось, сердце слишком ослабло и не могло качать кровь в условиях повышенного земного притяжения.
— Боюсь, не получится… — прошептал он женщине-врачу, которая им занималась. Баррин не ослеп, но не мог сфокусировать зрение. Рядом с ним сидела расплывчатая тень. — …выжить, — наконец выдавил он.
— Вас надо немножко подремонтировать, — ободряюще промолвила врач. — Вы смелый человек. Смотрите-ка, даже с медалью. Межпланетные путешествия ударяют и по организму, и по интеллекту.
— О нет, мадам, только не по интеллекту. — Наступали его личные сумерки. — Космос для того и создан, чтобы по нему летать. — На последнем слове голос Баррина замер: не хватало дыхания. — В ко-о-нце концов… мы все… продукт космоса. — Сказал ли он то, что действительно хотел? Речь превратилась в сплошное мучение. — Продукт компаса, — пробормотал он, решившись на новую попытку. В горле свистело и клокотало.
— Про… — еле выдавил он. И затем: —…клятие, — голосом человека, катящегося по смертному склону.
Взяв больного за руку, врач подарила ему внимательный взгляд.
— Хотите сказать, что мы в какой-то степени мечта космоса? Пусть это противоречит моей профессии — я имею в виду лечение людей, — порой я ловлю себя на мысли, что мы, в сущности, иллюзорны.
Баррин лишь хлопал глазами, словно намекая, что сам является первейшим примером чего-то иллюзорного.
— В конце концов, те религии, которые не требуют поклоняться истуканам, предписывают молиться на иллюзорных богов, неких чудищ, которых не видно и не слышно, которые очень напоминают выдумку, хотя по идее должны управлять всем миром. Взять хотя бы христианского Бога. Может статься, в каком-то смысле и мы для него иллюзорны. Создали его по своему образу и подобию, а вовсе не наоборот, как утверждает Библия.
Баррин смежил веки. Он не настолько здоров, чтобы выслушивать подобные избитости. В ушах гулко бухала кровь.
— Но ведь… — начал было он и задохнулся. Даже не знал, чем закончить предложение, — …ведь…
Влажной салфеткой врач обтерла ему лоб.
— Меня всегда удивлял один пассаж из платоновского «Государства». Насчет теней в пещере? Вы-то наверняка помните.
Окончательно раздражаясь, он прошептал, что и слыхом не слыхивал о Платоне, в надежде, что она заткнется.
Врач явно держала его за очень важную персону, тем более отмеченную королевской медалью. Слетал на Марс и обратно — это ли не причина для уважения? Хотя ей и казалось, что за этим иррациональным (как она считала) поведением стоит иллюзия.
Пока она пересказывала платоновскую аналогию, Баррин погружался в дрему.
Аналогия и впрямь поразительная, причем настолько, что прожила двадцать пять столетий. Итак, группу людей держали в пещере с малых лет. Мало того, они не могли вертеть головой и были вынуждены все время смотреть вперед. («Прямо как мы», — добавила она.) За спиной у них горели яркие огни, а между этими огнями и узниками располагался приподнятый мостик. По нему ходили свободные люди, отбрасывая тени на стену, куда и были вынуждены все время пялиться несчастные. В рассуждениях о жизни они ссылались на эти тени как на реальные — единственно реальные — предметы. Какими только смыслами они их не наделяли…
— Как видите, дорогой мой Баррин, истина может оказаться на поверку всего лишь тенью.
Он ничего не ответил. Врач пощупала его запястье. Пульса не было.
— Вот и я разговариваю с тобой, а от тебя осталась только тень, — с печалью добавила она.
* * *
По возвращении с работы врач сидела со своим партнером у фонтана в саду, грустно ковыряясь в легком ужине. В зарослях буддлеи затаились бабочки, а на кусте рододендрона — поползень.
Она промолвила:
— Баррин был первым — и единственным — человеком, сумевшим вернуться с Марса. Как ты думаешь, не следует ли начать сбор пожертвований ему на статую? Это лучше чем медаль, которую почти никто не видел… Ты не считаешь его достижение выдающимся?
— Дорогая, гаспачо едят холодным.
* * *
Кончина Баррина заняла массу эфирного времени и пространства. Другим претендентом на всеобщее внимание была внезапная оккупация Гренландии руссомузильскими силами. Впрочем, претендентом несущественным: как ни крути, а особо популярным туристическим курортом Гренландию не назовешь. Лидером вторжения, а ныне президентом страны, был некий полковник Кетель Майбаржи. Он заявил буквально следующее: «Мы взяли Гренландию под контроль во имя духовных ценностей, что, как мы искренне считаем, пойдет местным жителям только на пользу».
Другие государства, по горло увязшие в собственных проблемах, охотно согласились поверить этим словам, — понятия не имея, что оставшихся гренландцев уже можно пересчитать по пальцам.
9
Жизнь в иных пределах?
Визгуны без устали выдавали неприятные известия.
На Ближнем Востоке президент Идуита Ганэ признался — скорее даже похвастался, — что именно по его приказу фанатики осквернили Вестминстерское аббатство: оно якобы превратилось в прибежище для геев. Пришла и более серьезная новость: небольшой университет в тибетской Лхасе по собственному почину вышел из состава СУ, ссылаясь на дефицит средств. Поскольку вуз находился под прямым китайским влиянием, все сочли этот поступок первой птичкой отмщения за нападение на делегата в Западной башне.
Пришло сообщение и о контрмерах. Группа флоридских университетов, входившая в СУ как целостное объединение под названием «Тампа», провозгласила начало юбилейных торжеств по случаю открытия Немезиды, сестринской звезды нашего Солнца. В качестве жеста доброй воли они посулили Лхасе материальную помощь. «Предложение рассматривается».
