Заявление взбудоражило немало западных умов и привело в ярость еще большее число обитателей Ближнего Востока, как оно, собственно, и бывает, стоит только сказать правду в глаза. Широкая общественность обратила свой взор на Мангаляна.
Это был приятный молодой человек, рослый, подтянутый, с гривой иссиня-черных волос — и несомненным даром трепать языком.
* * *
Впрочем, по-настоящему люди взялись читать его книжку, а сам он прославился лишь после знаменитой сентенции: «Ни легких, ни пенисов не сосчитаешь. Да у нас скорее кислород кончится, чем семенная жидкость!» В ходе одного из интервью Мангалян пояснил: «Сперма всегда в моде».
«Симпатяга» — именно так многие выражали на своих разнообразнейших наречиях восхищение Мангаляном и черную к нему зависть. Взяв его книгу за источник вдохновения и руководство к действию, горстка интеллектуалов предприняла попытку объединить вузы, сочтя это первым шагом на пути к новой, удаленной цивилизации. Не приходилось сомневаться, что Мангалян был первейшим и важнейшим пропагандистом слияния в СУ.
Хотя многим эта идея пришлась по вкусу, отыскалось ничуть не меньше тех — в основном из числа старожилов трущоб, трейлерных поселков и районов для малоимущих, — кто пришел в бешенство от заложенной в эту концепцию идеи элитаризма.
Пришлось юному Мангаляну, не обремененному университетским дипломом, стать главой — правда, номинальной — вновь сформированных СУ. Он отлично понимал, что каким бы ярким светилом ни взошло всеобщее внимание, интерес толпы быстро закатывается за горизонт. Приехав по приглашению в Англию, он созвал представителей трех ведущих вузов и обрушил на них ворох проблем, связанных с объединением.
— Всякий знает, что ваша нация без ума от футбола, но QPR и QED
[5]
вовсе не обречены на антагонизм. Мяч в сетке — вещь замечательная, однако набрасывать сеть на новые факты ничем не хуже.
Он излагал поверхностно и тем не менее заработал себе выигрышное очко. Три первых вуза подняли порфирно-голубой флаг СУ.
Впрочем, кто-то из политиков-лефтистов не преминул заметить: «Слова подыскивает Оксфорд, зато деньги дает Китай…» И то правда, пусть об этом не любят говорить, что нынче проекты НАСА держатся на плаву благодаря пекинской валюте; маловероятно, чтобы в случае СУ хоть что-то изменилось.
Понукаемые юным импресарио по имени Мангалян, многие вузы согласились присоединиться к первой тройке, создав нечто вроде государства-общины новых эрудитов-олимпийцев. Мангалян заговорил о колонизации Марса. «МАРС, — заявил он, — означает Место Абсолютно Разумного Совершенства». Кто-то рассмеялся, кто-то показал язык, но колесики наконец закрутились.
Еще до того как университеты поставили свои подписи на бумажках объединяющего договора, на Марс был выслан дуэт исследователей-разведчиков. Поверхность планеты уже давно сняли на пленку, но вот ступить на нее пока что никому не довелось.
Разведгруппа операция «Горизонт» состояла из двух мужчин и робокара. При всей своей скромности эта экспедиция была тем фундаментом, на котором строилось будущее марсианского предприятия в целом. Если удастся обнаружить воду, да еще в достаточном количестве, то проекту дадут отмашку; в противном случае великая инициатива СУ пойдет ко дну с той же неизбежностью, что и «Титаник». Все зависело от двух знатоков-гидрологов и новомодного робокара-марсохода.
С этим механическим вьючным мулом можно было общаться голосом через скример на дальности до одного километра. Он нес на себе снаряжение. Кроме того, робокар укрывал людей от холода на период сна, а также позволял заправить баллоны кислородом.
Пока мудрецы-электронщики и юноши с инженерными дипломами и горящими глазами колдовали над марсоходом, вовсю шел отбор гидрологов. Удача улыбнулась пятидесятишестилетнему Роберту Прествику и шестидесятиоднолетнему Генри Симпсону, который прославился проектом лунного купола. Прествик обладал мясистой фигурой и выбритым до синевы подбородком. Симпсон отличался не столь мощным телосложением и был на голову ниже своего товарища. А про марсоход я уже намекал, что он был с иголочки.
Гидрологи были знакомы вот уже лет тридцать, порой сообща трудясь над разными проектами. Впервые они встретились в Чили, на Паранальской обсерватории, которая некоторое время страдала от наводнений. Сейчас они шутили: дескать, смотри-ка, теперь гидрологов решили бросить на безводную планету…
* * *
Поначалу все именно так и выглядело. Первым делом разведчики выполнили гидрологическую съемку самой выдающейся черты марсианского ландшафта, а именно так называемых долин Маринера — колоссальной раны глубиной в одну и протяженностью чуть ли не две тысячи миль. Завывающие ветра, мчавшиеся по колоссальной расщелине с востока на запад, несли с собой песчаные бури. Эта неприветливая местность заставила людей обратить взор к северу, на куда более перспективную область. Робокар доставил группу к Фарсидскому щиту, что лежал к югу от древнего исполина, потухшего вулкана Олимп, чей тезка некогда считался обителью богов. Если разведка увенчается успехом, путь на Марс будет заказан любому, кто верит в Бога.
* * *
— Дома такое увидишь разве что в декабре, где-нибудь полпятого вечера. Стало быть, у нас тут полночь, — неодобрительно буркнул Генри Симпсон на сгустившиеся сумерки.
— Не ворчи, — отозвался Прествик. — Бог по крайней мере дал нам эту планету, чтоб мы ее употребили на пользу… Стой! Кажется, унюхали воду!
Он ткнул рукой в дисплей, и его настроение полностью переменилось. Робокар шел медленно; на его мониторе змеилась зеленая мерцающая жилка. Группа остановилась для углубленной проверки.
— Девять и четыре десятых фута под землей.
Прествик на миг задумался, на что была бы похожа жизнь, если здесь поселиться. Ему уже приходилось бывать в крайне неуютных местах на родной планете. А тут как раз ничего и нет, кроме унылой пустыни, хоть с водой, хоть без…
Приблизился Симпсон, уставился на монитор поверх плеча своего коллеги.
— Ага, неплохо! Чем ближе к поверхности, тем лучше, но она не должна быть льдом.
При очередном проходе зеленые галочки слились в сплошную полоску. Полоска начала бледнеть, а потом и вовсе пропала. Симпсон почесал в затылке.
— Вышли за границу простирания, — произнес он на удивление спокойным тоном.
Затормозив, Прествик деловито предложил:
— Ну что, двинемся назад?
К обоим гидрологам вернулась привычная невозмутимость.
— Не спеши… Тут что-то…
Симпсон наморщил лоб. Ему показалось, что доносится еле слышный гул и какое-то капанье, словно из подтекающего крана. Шумы исчезли, затем вернулись, причем на сей раз капало громче.
