— Идем, жрец, — поторопил Каллад. Тяжесть Разящего Шипа в мозолистых руках придавала ему уверенности. — Это твой дом, так давай выясним, в чем там дело.
Как и Манн, служитель был не просто потрясен криками: в глазах его метался нарастающий ужас. Эти двое знали что-то, о чем не ведал дварф, и то, что они знали, безмерно тревожило их.
Служитель медлил, не желая входить в собор.
Каллад, не слишком церемонясь, пихнул юнца внутрь и сам последовал за ним.
Сперва запах напомнил Калладу о глубоких шахтах под Карак Садрой; в застоявшемся воздухе остро чувствовался железистый привкус, но у жрецов всегда курится ладан и в изобилии водятся всякие порошки, изгоняющие вонь немытых тел. Железом пахнет кровь. То, что они почувствовали, ступив в собор, было кровью. Запах свежепролитой крови вытеснил мускусные ароматы жрецов.
Плохое предзнаменование, ох, плохое.
Каллад поцеловал знак Гримны на лезвии Разящего Шипа и шагнул туда, где, как он боялся, могла оказаться мертвецкая. Бойня.
Никто больше не кричал.
Ярость подступала к горлу дварфа, идущего по узкому коридору. Было тихо, слишком тихо.
— Здесь что-то не так. Это место пахнет смертью. Что тебе известно, жрец? Что ты скрываешь от меня?
Молодой служитель вздрогнул от рыка Каллада и начертил в воздухе перед собой знак Сигмара. Нервный тюфяк.
Каллад оттолкнул его и зашагал вперед. Коридор разделялся на три прохода, один короткий, ведущий к двум массивным дубовым дверям, и два подлиннее, сворачивающие влево и вправо. Каллад принюхался. Запах крови пьянил, трудно было даже сказать, где его концентрация сильнее всего. Дварф вслушался, но из огромного здания не доносилось ни звука. Ни малейшего признака жизни. А ведь в этих стенах должны находиться сотни жрецов и множество кающихся. Тишине не место среди стольких душ. Холод пробрал дварфа до костей.
— Зубы Таала, не нравится мне это, — прошептал позади Феликс Манн. — Слишком тихо. Где все? — Вор явно обладал даром высказывать очевидное. — Он сбежал, да?
Каллад обернулся и увидел, что Манн притиснул алтарника к стене, давя ему на горло своей культей.
— Вы дали ему сбежать. Дураки. Проклятые дураки! — Вор был близок к истерике.
Обвиняющее эхо заметалось по коридору, снова и снова повторяя слово «дураки».
Каллад бросил топор, схватил Манна за плечо и растащил парочку. Теперь прижатым к стене оказался вор. Дыхание вырывалось из груди Манна короткими стонами. Взгляд диких, расширенных от ужаса глаз метался по сторонам. Каллад понятия не имел, что видит вор во мраке, но это явно пугало человека.
— Вы дали ему сбежать, — повторил Манн тихо и подавленно. Его трясло.
— Что?! — рявкнул Каллад. — Позволили сбежать — кому?
— Твари из подвала.
— Нет, — всхлипнул служитель. — Нет. Они не могли… он не мог сбежать.
И тут все услышали приближающийся топот. На миг Каллад поверил, что звуки издают призраки храма, мертвецы, пойманные в бесконечный круг полета и смерти. Он тряхнул головой, пытаясь избавиться от неуютного беспокойства, объявшего его в ту секунду, когда он ступил в собор.
Дварф сильнее прижал Манна к стене.
— Позволили сбежать — кому?
Но он не нуждался в ответе вора. Он отдавал себе отчет в том, что это знание рождало тошноту. После осады сигмариты захватили в плен одного из отпрысков фон Карштайна — вот единственное объяснение их страха. Теперь бестия освободилась, и остановить ее нечем. Святейшие идиоты верили, что их бог защитит их от всего. А такая слепая вера опасна.
— Не говори… не говори мне, что вы пытались засадить в клетку вампира. Неужто вы, люди, ничему не учитесь? Посмотри, что эти создания сделали с вашим городом…
Тут Каллада чуть не сбил с ног перепуганный жрец, вылетевший из коридора со стороны кухонь. Церемониальная мантия жреца была задрана выше коленей, ноги в сандалиях шлепали по холодному каменному полу. Выглядел человек так, словно только что столкнулся лицом к лицу со всеми демонами, существование которых когда-либо допускала его вера. На миг Калладу стало жаль болвана, но потом он вспомнил, что жрецы сами сотворили это с собой.
— Тварь свободна! Бегите! Спасайтесь!
Каллад нагнулся и подобрал свой топор. Разящий Шип был не просто оружием, а воплощением души дварфа. С ним в руках Каллад Страж Бури чувствовал себя непобедимым. Гнев бурлил в его венах. Дурачье попыталось стреножить демона. Дварф не уставал поражаться заносчивости человеческой породы.
Он повернулся спиной к вору и жрецу и с громким военным кличем кинулся туда, откуда прибежал перепуганный жрец. Каллада не заботило, последуют ли за ним остальные. Вампир на свободе, в соборе. Одно из тех вонючих чудовищ, погубивших его семью, совсем рядом, доплюнуть можно. Мысли дварфа затянула пелена ненависти. Он найдет тварь, голыми руками вырвет у нее сердце и затолкает его в прожорливую вампирскую глотку.
Каллад несся по холодному коридору, вслушиваясь, но ловя лишь эхо собственных шагов. Вход в подземелье, рассудил он, должен быть в стороне от главного придела, если предположить, что подземелье — часть склепа и до него можно добраться через мавзолей. Другой логичный вариант — кухни, поскольку там наверняка имеется доступ в ледник или винный погреб. И то и другое может быть связано с подвалом. Гарантии, конечно, нет. В этих старых зданиях подвалы зачастую оказываются давно забытыми темницами с отдельными потайными лестницами. На углу дварф остановился, почуяв крепкий аромат сидра и роз, но и этот запах перебивал очевидный кровавый дух. Послушавшись носа, Каллад нашел кухню. Разбросанные ножи не успели нарезать сочную ветчину. На огне кипела в горшках овощная похлебка. В доме этого бога не голодали. Но, что гораздо важнее, дварф обнаружил лестницу, ведущую вниз, в холодные каменные недра собора — в подземелье.
Он спустился по узкому пролету и наткнулся на развилку. Одна лестница тянулась к склепам и импровизированной тюрьме, другая поднималась к обители Сигмара. На уходящих вниз ступенях лежал толстый слой явно редко тревожимой пыли. Каллад зашагал в темноту.
По мере того, как он спускался, становилось холоднее, мурашки покрыли кожу дварфа. Здешняя атмосфера была какой-то особенной, ничем не напоминая глубокие безжизненные шахты с разряженным вялым воздухом.
Повсюду висел тяжелый запах крови, ощущаемый куда сильнее, чем где-либо в соборе.
Воняло бойней.
Факелы на стенах были мертвы, они давно догорели. У подножия лестницы Каллад остановился и прислушался. В глубине, во мраке, кто-то стонал. Дварф пошел на звук по лабиринту коридоров и, наконец, увидел открытую дверь.
В камере возле мертвых тел переминались двое жрецов. Каллад не разобрал, что они бормочут — возможно, какую-то заупокойную молитву, провожая погибших в последний путь.
— Где он?! — рявкнул Каллад, убеждаясь в том, что святые отцы заметили Разящий Шип и ясно поняли смысл вопроса.
