У дварфа закружилась голова. Боль ослепляла.
В глазах мутилось.
Он попытался сфокусироваться на темной фигуре поднявшегося волка.
Вампир зарычал и прыгнул. Каллад отпрянул и ударил кулаком в латной перчатке в челюсть врага. Зубы волка впились ему в плечо.
Способна ли тварь кормиться в этом обличье? Мысль эта полыхнула в голове дварфа, когда сцепившиеся в смертельном объятии неприятели покатились по поляне.
Ему удалось разорвать хватку бестии, но лишь на секунду. Волк грыз плечо Каллада. Приступ боли, причиненный погрузившимися в плоть клыками, был мучителен, но стал еще сильнее, когда Каллад дернул руку, подтягивая волка к себе, и ударил лбом в морду твари.
Злобно ворча, волк отскочил.
Каллад, пошатываясь, встал на колени, опустил топор в грязь и еле-еле поднялся.
Мир опасно кружился.
Каллада повело, он сделал два неверных шага, зажмурился, а когда открыл глаза, волк начал меняться.
— Забавно, — прорычал вампир, находясь между двумя обличьями. Зверь снова стоял на двух ногах, но скелет его казался чудовищно деформированным. На туловище зияли две страшные раны, одна в боку, другая — вдоль позвоночника. Кожа бестии корчилась, живя своей противоестествеяной жизнью, кости под ней трещали и изгибались — и вот превращение завершилось. — Но не настолько, чтобы я пожелал продлить это на всю ночь.
— Тогда перестань тявкать и заканчивай.
— С удовольствием.
Вампир припал к земле, лицо его исказилось от гнева, он метнулся в сторону и вскочил с бывшей ненужной до этой минуты перевязью в левой руке. Он выхватил клинок и отбросил ножны. Освобожденный меч запел. Вампир рассек воздух, одним взмахом прочертив косой крест, и застыл в боевой стойке.
Каллад шагнул навстречу атакующему врагу — и споткнулся о вытянутую руку Сэмми Крауза. В это мгновение вампир ударил.
Когда стремящийся к сердцу дварфа меч вампира погрузился в его тело, находя путь между зазубренными дисками под кольчугой, Каллад почувствовал жгучую, невыносимую боль.
Мир потускнел, становясь черным. Последнее, что увидел Каллад, были холодные глаза вампира. Еще он успел подумать, что подвел свой народ. Эту досаду он заберет с собой в могилу.
А потом дварф скользнул во мрак.
Глава 9
Левая рука тьмы
Пограничные области Сильвании
Первый поцелуй снега, зима, 2056
Маннфред стоял над дварфом. Раны на боку и спине были глубокими, боль изнуряла, но жизни таких, как он, это не угрожало. Все равно он должен обеспечить дварфу смерть помучительнее, чем способен предложить. Пусть истекает кровью в грязи.
Вампир глубоко вдохнул сумеречную свежесть.
Значит, он догадался правильно: колдун открылся Шайшу, ветру смерти. Так они выследили его. Дураки. Лишь сильнейший маг способен противостоять воздействию Шайша. Но этот человек уже погиб. Ветер неуклонно разъедает его бессмертную душу, прорывается в каждую щелку, каждую складку его человечности и искореняет ее.
Маннфред протянул руку и коснулся Шайша.
Ветер бодрил. Вампир наслаждался им, впитывал его в себя.
— Я иду за тобой, человечек, — сказал он, зная, что Шайш донесет насмешку до ушей жертвы, и не важно, далеко ли колдун ухитрился убежать. Едва ли далеко. — Беги, беги как можно быстрее. Все равно ты недостаточно быстр. Я найду тебя. Может, сегодня, может, завтра, но однажды, обещаю, и жизни твоей придет конец. Так что беги, трус, пока твои товарищи гниют.
Он прошелся среди мертвых, но питаться не стал. Их кровь уже начала терять жизненную силу. Дело ведь было в сущности, духе крови, а не в самой крови. Сейчас она уже стала ядом. Жаль, потому что из-за этого проклятого дварфа он проголодался.
Не нашлось у них и ничего ценного — несколько безделушек и священных знаков Сигмара, молоты и мечи. Пока что самой интересной вещицей казался топор дварфа, но вампир не собирался дотрагиваться до него. Он чувствовал серебряные нити, вплетенные дварфом в кожаную обмотку рукояти. Отличное оружие, лучше любой секиры.
Сейчас ему нужна одежда. Его собственная после трансформации превратилась в лохмотья.
Маннфред содрал с трупов тряпки, отбирая подходящие.
Рана в боку беспокоила его. Она так и горела от движений. Потребуется немало времени, чтобы плоть срослась. А пока разъятые края трутся друг о друга, больно ходить.
Но время у него есть.
Маннфред вернулся к поваленному стволу, сел и увидел, что снова играет с единственным кольцом на левой руке, крутя его на среднем пальце.
Рана вдруг запылала с новой силой. Он прикоснулся к ней, пытаясь на ощупь определить степень повреждения, и обнаружил, что порез гораздо меньше, чем казался вначале. Края плоти были горячими, что объясняло странный жар. Вампир осторожно завел руку за спину, проверяя глубокую зарубку вдоль позвоночника. Только она уже не была глубокой. Всего лишь пустяковая царапина.
Раны продолжали гореть с адской яростью, и внезапно копье боли, пронзив бок, вошло в сердце вампира. Маннфред вскрикнул, упал на колени, закинул голову и взревел.
Когда черная агония улеглась, вампир дотронулся до раны в боку, до дрожи боясь того, что может обнаружить.
Порез почти закрылся. Да и жжение уже начало угасать.
Это не имело смысла, пока он не вспомнил о временах, когда на его глазах Влад погибал, только чтобы вернуться — омоложенным и свежим. Маннфред посмотрел на кольцо-печатку, безделицу, отобранную им, как свое наследство, у вора, Феликса Манна, и начал, наконец, понимать.
— Спасибо, отец, — произнес он, вставая.
Вампир натянул одежду убитых. Ни одни сапоги не подошли, так что он смирился с тем, что за колдуном придется идти босиком.
Маннфред двигался осторожно, но раны его уже затянулись. Через несколько минут он перешел на размашистую легкую трусцу. Охотиться за магом оказалось проще простого. Человек выжег за собой след паники, по которому мог бы идти и слепой.
Вампир нагнал чародея посреди открытого поля. Тот ползал на коленях в грязи, умоляя сохранить ему жизнь. Он был жалок.
Маннфред чуял Хаос, уже проникший в колдуна, чуял пьянящий вкус Шайша.
— Помилуй меня, — униженно скулил колдун. — Пожалуйста, добрый Сигмар, спаси меня.
Маннфред холодно улыбнулся. Лицо вампира, освобождающего зверя в себе, исказилось, и он потянулся к человеку.
Глава 10
Незабываемый ход
Подземный храм под Дракенхофом, Сильвания
Набухающие почки, флугцайт, весна, 2057
Слова Миши преследовали его даже сейчас. Может, она и была потомком Ганса, но она была и гамайя, избранной Йереком за верность роду вампиров. Со смертью родителя она страдала. Ей потребовалась вся сила воли, чтобы хоть как-то прийти в себя. Боль закалила ее.
