— К сожалению, способен, — с нервическим смешком произнесла Танит. — Если он убьет меня таким способом, то я буду мертва для мира, но буду жить как вампир, и это страшнее всего.
Рэкс устало провел рукой по глазам.
— Ты говоришь загадками, дорогая, скажи мне по-простому, что так тебя пугает.
— Но ты же слышал о вампирах?
— Да, я читал о них в какой-то фантастике. Считается, что они по ночам выходят из могил и пьют кровь людей, так ведь? Чтобы убить вампира, могила, в которой он предположительно находится, вскрывается, священник отрубает ему голову и вбивает в сердце осиновый кол.
Танит слегка кивнула.
— Да, вампир — это жуткое, отвратительное существо, живой труп, крадущийся сквозь ночь и напоминающий большого белого слизняка с телом, разбухшим от выпитой человеческой крови.
— Не хочешь ли ты сказать, что подобные создания существуют не только в воображении писателей, но и на самом деле?
— Да. В Карпатах, откуда я родом, в Польше, Венгрии, Румынии и вообще по всей средней Европе вплоть до Балкан можно услышать массу невыдуманных историй о вампирах, особенно в сельской местности. Там тебе расскажут о раскопанных могилах и об обнаруженных в них трупах вампиров, чья кожа сохранила розовый оттенок спустя многие месяцы после погребения, яркие глаза были широко открыты, а клыки сильно выросли и заострились. Очень часто около уголков рта обнаруживали свежую, еще не запекшуюся кровь.
— Звучит весьма мрачно, — воскликнул Рэкс, поежившись. — Де Ришло, я думаю, сказал бы, что злой дух, владевший чьим-либо телом при жизни, продолжает оставаться в нем и после смерти. Но я не представляю себе, как такое может случиться с тобой?
— Именно этого я и боюсь больше всего. Если я опять окажусь в лапах Мокаты, ему даже не придется возиться с белыми мышами. Он просто-напросто загипнотизирует меня, и, после того, как я сделаю все, что ему нужно, он позволит какой-нибудь жуткой сущности сразу же овладеть мной. Когда он убьет меня, она останется в моем теле, и я превращусь в вампира.
— Хватит! Я не в силах даже подумать об этом! — Рэкс рывком привлек ее к себе. — Я сделаю все возможное, чтобы уберечь тебя от Мокаты сегодня, а завтра мы поженимся, и я смогу постоянно находиться рядом с тобой. Утром мы первым делом подадим прошение о немедленной регистрации нашего брака.
Она кивнула, и в ее глазах засветился огонек надежды.
— Я согласна, Рэкс, — тихо проговорила она, — и я верю, что твоя любовь и твоя сила смогут спасти меня. Но сегодня ночью ты должен неотступно находиться рядом со мной, и нам нельзя ни секунды спать. Послушай! — Она замолчала в тот момент, когда до них донеслись приглушенные расстоянием и стенами дома, но ясно различимые в тишине, удары часов на деревенской колокольне. — Двенадцать раз, — прошептала она, — уже второе мая — мой роковой день.
Рэкс снисходительно улыбнулся.
— Я не покину тебя, можешь не сомневаться, и если один из нас начнет засыпать, другой разбудит его. Но я не думаю, что нам потребуются такие меры — ведь есть миллионы важных вещей, о которым нам надо потолковать.
Она встала и пригладила рукой волосы.
— Да. Ночь пройдет незаметно, если мы будем заняты друг другом, — слегка воодушевившись, сказала она. — Но мне придется на секунду улизнуть к себе наверх и привести себя в порядок.
Он нахмурился.
— Насколько я помню, мы не должны разлучаться ни на секунду. Мне совсем не нравится, что ты в одиночку пойдешь к себе.
— Но, дорогой мой, — рассмеялась Танит, — не могу же я взять тебя с собой. Ну и потом, я вернусь всего через несколько минут.
Рэкс внимательно взглянул на нее. Он хорошо помнил тот странный отсутствующий взгляд и фанатически-решительный голос, когда вчера она говорила о своем намерении попасть на шабаш. Ничего подобного сейчас не было и в помине, и Рэкс не сомневался, что девушка выражала собственное желание, а не чужую волю.
— Хорошо, — уступил он, — даю тебе пять минут, но не больше; и если через это время ты не вернешься, я поднимусь наверх и вытащу тебя из твоей комнаты.
— О, мой дорогой! — воскликнула она, нагнулась и поцеловала его. Затем она выскользнула из гостиной и мягко закрыла за собой дверь.
Рэкс поудобнее устроился в своем кресле и вытянул ноги к огню. Он совершенно не испытывал желания спать, и это удивляло его, особенно когда он вспоминал, сколько времени прошло с тех пор, как он проснулся в каюте гигантского парохода утром того дня, когда ужинал с де Ришло. С тех пор, казалось, прошли месяцы, если не годы, и трудно было поверить, что всего две ночи назад они побывали на вечеринке у Саймона.
Его рука лениво потянулась за сигаретами, но усилие, которое для этого требовалось, показалось ему чересчур большим и он лишь поправил подушку сиденья.
Ему абсолютно не хотелось спать. Наоборот, его ум, казалось, никогда не был столь активным, и его мысли ненадолго вернулись к друзьям в Кардиналз-Фолли. Они тоже, думал он, наверняка бодрствуют сейчас, готовясь отразить атаку сил зла. Де Ришло, должно быть, падает от усталости, но он — старый солдат и сумеет организовать оборону сегодня ночью.
Он взглянул на часы, полагая, что Танит стоило бы уже вернуться, но большая стрелка передвинулась всего на два деления. «Удивительно, как долго тянется время, когда на него обращаешь внимание», — подумал он и затем его блуждающий ум переключился на размышления о количестве съеденного и выпитого за ужином. Уступи он мистеру Уилксу и выпей портвейна, его непременно потянуло бы в сон. Но сейчас ему ничуть не хотелось спать.
Затем в его памяти начали один за другим всплывать странные эпизоды последних дней. Мадам д’Урфе, дымившая огромной сигарой, Макс, отталкивающий их лодку от мостика в Пэнбурне, мистер Уилкс, с предельной осторожностью ставивший перед ним бутылку вина, и затем Танит, сидящая напротив него за столиком с разбросанными картами.
Он вновь взглянул на часы — прошла еще минута — и опять мысленно представил ее себе такой, какой видел всего несколько мгновений назад, когда она наклонилась, чтобы поцеловать ее. Ее глубокие, странные и мудрые глаза неясно улыбались ему, и вокруг ее головы словно сиял желтоватый ореол волос. Затем лицо Танит, казалось, потускнело, но он не мог оторваться от созерцания ее золотистых глаз, почему-то потерявших свой цвет и превратившихся теперь в бледно-голубые. Зато они стали ярче и крупнее и еще сильнее притягивали его мысленный взор.
Он собрался было взглянуть на часы, но подумал, что с тех пор, как стрелка переместилась на три деления, навряд ли она преодолела еще два. И ему очень не хотелось терять из фокуса огромные, сверкающие глаза, которые он теперь видел столь ясно, что даже полуприкрыл свои веки. Время — иллюзия, и Рэкс никогда не узнал, как долго он сидел в полутемной гостиной, прежде чем погрузился в глубокий сон.
Глава 27
ВНУТРИ ПЕНТАГРАММЫ
Рэкс безмятежно спал перед угасающим камином в гостиной «Гордого Павлина», а в Кардиналз-Фолли — Ричард, Мэри Лу, герцог и Саймон тревожно ждали наступления утра.
