— Палку целовать не надо? — спросил Гребешок с максимальной серьезностью.
— Нет, — ответил Луиш. — Вам так делать не положено, до этого только особо проверенные товарищи допускаются, вроде меня. И вообще, при движении мимо вождя соблюдать осторожность. Не дай бог, заденете!
— А что будет? — спросил Луза, прикидывая, что ему лично будет очень трудно миновать старичка, ничем его не задев.
— Плохо будет! — сурово ответил команданте.
— Дед рассыплется, — втихаря объяснил Лузе Гребешок. — Национальная трагедия!
Церемониальное прохождение мимо вождя завершилось вполне благополучно.
И поклонились как положено (биороботы вообще на отлично!), и никаким местом его не задели, хотя Лузе пришлось втянуть брюхо аж на полметра.
В кильватер за команданте гости прошли в дом и поднялись на второй этаж.
— Окрошкой пахнет! — в изумлении пробормотал Луза.
Гребешок выразительно покрутил пальцем у виска: мол, надо бороться с глюками, гражданин Лузин!
Васку Луиш привел всех в комнату, где стоял вполне европейский стол под белой скатерочкой, накрытый на семь персон. Это Юрку как-то сразу удивило.
Ежели с самого начала рассчитывали на семнадцать, то и приборов должно было быть не меньше?! Правда, потом Таран подумал, что, покамест они купались в озере, вождю донесли об изменении численности делегации, и он внес соответствующие коррективы в план приема.
То, что на столе стояли фарфоровые тарелки, а не глиняные или «ляминевые» миски, гостей, конечно, удивило, но не очень. Фарфоровая супница и всякие там вилки-ложки из нержавейки — тоже. Но вот то, что обоняние великана Лузу не подвело и в супнице действительно была налита окрошка из самого стопроцентно русского ржаного кваса — это было натуральной сенсацией!
Конечно, Юрка мог допустить, что камараду Октавиу Домингуш где-нибудь в 30-х годах был избран делегатом на очередной конгресс КИМ (Коммунистический интернационал молодежи) и помимо инструкций насчет того, как комсомольцам следует бороться с колониализмом, привез оттуда рецепт экзотического русского блюда. Но из одного рецепта, как известно, окрошку не приготовишь. Нужен, по крайней мере, квас, а для него — ржаные корки хотя бы, и в немалом числе.
Ближайшая рожь, по Юркиной прикидке, росла за пять тысяч километров отсюда — минимум. Ближайшие корки от ржаного хлеба можно было, наверно, разыскать и поближе — в здешнем российском посольстве, может быть. Но это посольство вроде бы еще вчера сделало отсюда ноги на самолете МЧС. Вряд ли по спецзаказу вождя с этого борта сбросили мешок с черными сухарями… Тем более что самолет, по идее, над этим районом вовсе не должен был пролетать. Еще более сомнительным было предположение о том, что специально в расчете на прибытие гостей в этот уединенный уголок сбросили на парашюте несколько мешков ржаной муки.
Оставалось только подумать, что дедушка Домингуш был еще по совместительству и селекционером-мичуринцем, который творчески развил и воплотил в жизнь гениальные агробиологические идеи Трофима Денисовича Лысенко, не ждал милостей от природы и вывел на тропических террасных делянках в горных джунглях какие-нибудь невероятные сорта ржи. Естественно, вопреки всяким там генетикам-кибернетикам, вейсманистам-морганистам и их гнусным последышам из мировой научной элиты. Ведь на столе не только окрошка, но и блюдо с натуральным ржаным и пшеничным хлебом стояло! Тепленьким!
Вася Лопухин ухватился за свой приборчик. Он первый подумал, будто все, что они видят и нюхают, есть обман зрения и обоняния. Но… Как он ухватился, так и отпустил. Приборчик, судя по всему, ничего такого не показывал. Похоже, что все, стоявшее на столе, было настоящим. Даже кристально чистая водочка была сделана явно не из технического спирта.
— Братва! — в диком восторге воскликнул Гребешок. — Да тут закусон почище, чем у нас в «Филумене»!
— Да-а… — протянул Луза. — Сразу видно — к вождю попали! А я думал — одни бананы будут…
— Ну что, убедились? — торжествующе сказал Васку Луиш. — А кто-то сейчас сидит в танке, преет от жары и сухпаек нюхает…
— Слышь, командан, — спросил Гребешок, — а откуда все это, блин? Икорка вон, осетринка, горбуша…
— Кушать подано, давайте жрать, пожалуйста! — команданте процитировал еще одного своего тезку — Василия Алибабаевича из «Джентльменов удачи». Небось еще когда в Москве учился, посмотрел. Но на прямой вопрос Гребешка ответа не дал.
Впрочем, особо никто и не докапывался до корней. Даже мысль о том, что их тут каким-нибудь ядом накормят, никого не посетила. Налили по стопке, разлив бутылку на пятерых — Ване е Валетом не наливали, потому что хрен его знает, как она, родимая, на биороботов подействует. Даже Вася Лопухин решил, что спокойнее будет им боржоми налить. Все-таки пьяный робот — вещь непредсказуемая.
После первого тоста, который поднял Васку Луиш — за благополучное прибытие в Муронго — все стало еще проще. Народ, за исключением Вани и Валета, конечно, сильно повеселел и стал метать пищу. Все было свеженькое, прямо-таки во рту таяло. Уписывали за обе щеки. Внимание как-то быстро рассеялось, хотя вроде бы голова оставалась свежей. Ваня с Валетом под управлением Лопухина аккуратно все кушали, пили минералку и не менялись в лице. Луза лопал все подряд и очень много. Луиш и Гребешок попеременно провозглашали тосты, на каждый из которых уходило по бутылке. Правда, Таран точно помнил, что в самом начале мероприятия на столе был всего один пузырь, а откуда взялись остальные, фиг поймешь. Точно так же Юрке запомнилось, что на второе им подали шашлык, сделанный явно не по местным рецептам. Точно таким же Юрку в прошлом году потчевали на Кавказе, когда они привезли в родное село старого вора Магомада Хасановича, отбив его из плена у какого-то нехорошего Ахмеда. Однако там целое стадо барашков паслось, а в этой деревне Тарану ни одного приметить не удалось.
Опять же всем вроде бы выдали по два шампура, а потом выяснилось, что Луза жрет уже четвертый.
Дальше — после пятой стопки, кажется! — наступил провал в памяти. Ни того, как и кто Юрку выводил или выносил из-за стола, ни того, кто и как его разувал-раздевал — он не запомнил абсолютно. Должно быть, заснул беспробудно. И не оттого, что зловредный дедушка-вождь намешал снотворного в окрошку, а просто потому, что толком не спал больше суток подряд.
КОМПЬЮТЕР РОБЕРТА
«Уазик», следы от покрышек которого отпечатались на пыльной дороге и который Васку Луиш признал азеведовским, на самом деле вела Лида. Гул колонны, шедшей примерно в километре за ней — дозорная машина даже поближе! — заставлял ее забираться все дальше в лес и выше в гору. Конечно, Климковы — не исключая Женьку — изрядно нервничали. Климков то и дело пускался в пессимистические рассуждения насчет того, что их наверняка загонят в какой-нибудь тупик, откуда будет только одна дорога — обратно в плен. Маша, после того как дорога просохла и красная пыль стала заполнять салон «уазика», а жара — I калить кузов, тоже стонала, утверждая, что они тут сдохнут безо i всяких танков, а Женька плакал и чихал от пыли, пока мамаша не замотала ему нос и рот марлевым подгузником — памперс на такое дело не годился. По мере того как упрямая Лида продолжала ехать дальше, Климков-старший уже договорился до того, что они вообще зря бежали, а теперь, если их отловят, то нипочем не посадят в такие комфортные условия и не дадут ребенку детского питания.
