На улице, почти точно напротив того места, где вчера вязали бандитов, стояла симпатичная и довольно новая «Ауди». Таран был готов поклясться, что лично он никогда эту тачку здесь не видел. И шофера, плечистого молодца в кремовой рубашке с короткими рукавами, знать не знал. Но этот парень, увидев Тарана, Надьку и Полину, вылез из кабины и, приветливо улыбаясь им, причем не просто как старым знакомым, а как неким уважаемым и солидным людям, произнес:
— Позвольте вам помочь! — и открыл багажник. Таран удивлялся и сомневался, как ни странно, не больше секунды. Он спокойно отдал сумку шоферу, и тот с явным почтением погрузил ее в багажник. Затем туда же отправились и остальные сумки, а затем гостеприимный «шеф» открыл заднюю дверцу «Ауди» и галантно произнес:
— Прошу!
Первой влезла Надька, за ней Юрка, а потом Полина. Шофер проворно захлопнул дверцу, обежал машину, сел за руль и, ровным счетом ничего не спрашивая, тронул «Ауди» с места. И музон включил, заряженный «Дюной»:
Ни в Париж, ни в Катманду Я билет не украду, Но могу украсть билет, Чтоб попасть в Караганду!
Хотя Таран вообще-то никогда не встречал таких вежливых «извозчиков», которые к тому же на «Ауди» подрабатывали — у них в городе таким бизнесом занимались в основном владельцы «Жигулей» и «Москвичей», в крайнем случае старых «Волг», но никак не иномарок, — он ничему не удивился. И даже тому, что водитель куда-то попилил, хотя никто из пассажиров не объяснил ему, куда ехать. Юрка даже не подумал об этом вовсе, как и о том, откуда, собственно, взялась эта машина. Больше того, ему было абсолютно по фигу, куда они сейчас едут: в Стожки, Париж, Катманду или Караганду. Важно, что он куда-то ехал в обществе двух таких очаровательных созданий, как Надька и Полина.
По сторонам мелькали знакомые с детства улицы родного города, залитые утренним солнцем, солнце еще не пекло как проклятое, ветерок приятно обдувал лицо — настроение было прекрасное. И никаких страхов, опасений, сомнений, ревности, наконец, которыми вчера терзался Юрка, не было вовсе.
Не удивился Таран и тогда, когда «Ауди» выехала за городскую черту и покатила по шоссе в направлении аэропорта. Ну и чего тут странного? Сейчас сядут в самолет и полетят куда-нибудь… Юрка даже не задумался ни на секунду, есть ли у них троих деньги на весьма недешевые авиабилеты. Хотя бы до Москвы.
И тут Юрка неожиданно задремал. Вроде бы только что был совсем бодрый, выспавшийся, ни грамма усталости не чувствовал — и как-то одномоментно вырубился. На какое время — хрен его знает, но, очевидно, не на такое уж малое, потому что, когда он открыл глаза, то увидел, что сидит уже не на заднем сиденье «Ауди», а в комфортабельном самолетном кресле.
До сих пор Таран летал только на «вертушках», стареньком «Ан-26», который по какому-то полуофициальному соглашению был закреплен за МАМОНТом, да еще на совсем задрипанном «Ан-2», с которого его два дня назад десантировали в горы. Самым комфортабельным аппаратом, на котором ему довелось прокатиться, был бело-голубой «Ми-8», принадлежавший господину Антону, который был похищен «мамонтами» вместе с хозяином весной прошлого года. Там были почти такие же удобные кресла с чехлами. На этом же вертолете, помнится, вывозили Аню Петерсон и спящую Полину, которых «мамонты» прихватили после налета на «раболаторию».
А на обычных пассажирских самолетах Юрке никогда летать не доводилось. Тем не менее он почти сразу же догадался, что летит не на тощем «Ту-134» или малютке «Як-40», которые летали из областного аэропорта в Москву, Питер и прочие российские города. Нет, это было что-то иное, солидное, широкофюзеляжное и… импортное.
Самое смешное или, может быть, удивительное состояло в том, что Таран, сообразив, что уже летит на самолете, даже не задумался над тем, как его сюда затащили. И как его, сонного, не забрала милиция, приняв по меньшей мере за пьяного. Наконец, как он прошел контроль багажа. Не говоря уже о том, как ему билет покупали и так далее. Юрка, в общем-то, знал, что их областной аэропорт никаких международных линий не обслуживает — кроме Украины и Белоруссии, кажется. Да и вообще такие аэробусы из их аэропорта никуда не летают. Их там просто посадить негде.
Слева от Юрки, так же, как и в машине, восседала Надька. Она, судя по всему, спала, а овальный иллюминатор был задвинут пластиковой шторкой. Справа тоже подремывала Полина. Где-то впереди за спинками кресел Таран услышал негромкую, вполголоса, но явно нерусскую речь.
Через несколько минут Таран увидел стюардессу, которая катила по проходу между креслами столик со всякими напитками-закусками, и сразу догадался, что находится на иностранном борту. Нет, не потому, что на стюардессе была какая-то необычная форма сине-бело-зеленой расцветки. Теперь, когда в России много разных авиакомпаний, вовсе не обязательно, чтобы российская стюардесса рассекала в синей аэрофлотовской униформе. Просто чернокожих стюардесс в российских авиакомпаниях пока не видно. А эта стюардесса была именно негритянкой, хотя и не совсем черненькой, но так, цвета темного шоколада, уж точно.
По идее, Юрка должен был задуматься над тем, что он, оказывается, каким-то образом сумел проспать не только посадку на самолет в аэропорту родного облцентра, но и пересадку на какой-то международный рейс, к тому же обслуживаемый иностранной компанией. А это, между прочим, не то же самое, что железнодорожный билет перекомпостировать. Загранпаспорта у Юрки не было вовсе и у Надьки тоже — это однозначно. Насчет Полины Таран точно не знал, но мог бы догадаться, что если она сбежала из своего «спецучреждения», то легально получить этот паспорт нигде не могла, тем более за такой короткий срок. А ведь еще какие-то визы нужны и прочее. Таможенную декларацию Юрка не заполнял — это точно. Контроль не проходил. Как же его выпустили? Наверное, и над тем, и над другим, и над третьим надо было задуматься. По крайней мере, удивиться этому. Но Юрка больше удивился тому, что в роли стюардессы выступает чернокожая девица.
Еще через некоторое время Таран окончательно, убедился, что эта кучерявая — не плод советско-африканского сотрудничества 70-х годов, а натуральная, родная, так сказать. Негритянка подкатила свой столик к тому ряду кресел, где сидел Юрка с девицами, и, оскалив очень белые и ровные зубки, что-то спросила на иностранном языке. Таран уловил только слово «сеньор» или «синьор», но поначалу не усек, по-испански к нему обращаются, по-португальски или по-итальянски. Затем стюардесса, судя по всему, повторила тот же вопрос по-английски. Во всяком случае, на сей раз обозвала Юрку «мистером». Таран, конечно, догадывался, что стюардесса спрашивает, не желает ли мистер пассажир чего-нибудь прохладительного или бутербродик. Но как сказать, что, мол, я бы взял у вас баночку пива и пару бутербродов, Таран не знал даже по-английски, хотя вроде бы в школе его учил. А просто ткнуть пальцем: мол, мне это и вот это, — стеснялся. Вопрос прозвучал еще, погромче, чем в первый раз, и Полина, встрепенувшись, открыла глаза. Как видно, она поняла все, что спрашивала стюардесса, и обратилась к Тарану:
— Что тебе взять?
— Пиво в зеленой баночке, «Карлсберг», по-моему, ну и бутерброды, которые типа с паштетом.
