Да, Тарану было куда хуже. Он отчетливо ощущал, что главная вина лежит на нем и только на нем. Ведь все, что закрутилось между ним и Полиной, а потом еще и Надьку в этот водоворот втянуло, начиналось еще прошлой весной. Тогда, когда Полина даже не подозревала о своих суперспособностях и лишь Юркина неустойчивость стала тому причиной. Там, на подмосковной даче Магомада Хасаныча, когда Василиса их с Полиной в баню пригласила. Что ему стоило тогда просто и ясно сказать: «Идите вдвоем, а я после вас!»? Нет же, полез, потому что очень интересно было сразу на двух голых баб поглядеть. А потом, когда Василиса начала это самое «па-де-труа» устраивать, тоже не стал себя удерживать… Ух, уж эта премудрая прачка! Мало ее Тимур покойный вздрючил!
Впрочем, Васька просто дура развращенная. Все-таки то, что произошло в бане, было не первой изменой Надьке. Фроська ведь перед этим с ним в «графиню на подоконнике» играла, а до того — Аня Петерсон. С нее, «горячей эстонской девушки», все и началось. Точнее, с тех 250 грамм, которые Таран принял для снятия стресса. Вот уж водяра поганая! Был бы трезвый — ни хрена бы не случилось. Сумел бы себя под контроль взять — по крайней мере, сейчас Таран был в этом убежден. Но он хлебнул и покатился под гору, поплыл по течению…
И вот приплыл. То, что этот самый Володя, или Вова, который затолкал их с Надькой в подвал, знает Птицына, конечно, немного обнадеживало, но не сильно. Даже если они с Генрихом принадлежат к одной системе и над ними где-то наверху — в Москве или в Колумбии, может быть, — торчит какой-то общий пахан, это еще ровным счетом ничего не значит. Вот этот самый «большой и главный» может сказать: «Некогда мне разбираться, что они знают и как себя вели. Уройте их по-быстрому и без шума!» И Вова скажет: «Будет сделано, шеф!» — после чего спровадит их, как и обещал, на корм здешним акулам или крокодилам. «И никто не узнает, где могилка моя…» У этих тварей желудки хорошо переваривают. Может, Птицыну и сообщат, что, мол, ребятишки твои сгинули смертью храбрых, а может, и не станут ничего говорить: дескать, ,сам виноват, товарищ полковник, что твои «мамонтята» куда-то усвистали. Самому надо было их контролировать покрепче. И, поди-ка, Птицелов особо настаивать и выступать не будет, потому что супротив этой самой международной братвы МАМОНТ — не бог весть что. Наводить шороху в губернии, конечно, и одним батальоном можно, а вот в мировом масштабе — увы. Тем более что кое-какие дотации от своего суперпахана Генрих наверняка получает. А это значит, что ему надо этого дядечку слушаться и не вякать, пока он другого полковника на место командира МАМОНТа не нашел. Вообще, кстати, неизвестно, чем эта история для самого Птицына кончится. Вполне возможно, что и самого Генриха уберут.
Себя, Юрка, конечно, жалел, Надьку тоже, но пуще всего жалел Алешку и Надькиных родителей — дядю Мишу и тетю Тоню. Своего отца не жалел, потому как он все равно в тюрьме и о смерти сына узнает только после того, как на волю выйдет.
Ну а на волю он вряд ли выберется — слишком больной, чтобы шесть лет отсидеть до звонка. Матери нет, царствие ей небесное, — не расстроится. А вот Надькины родители, которые Юрке за эти два года роднее родных стали, конечно, все изведутся, даже если им соврут, будто ничего о Надьке и Юрке неизвестно. Наверное, это немного получше будет, чем откровенное сообщение, что, мол, их акулы сожрали в Карибском море. Все-таки дядя Миша с тетей Тоней смогут жить надеждой на чудо, на то, что придут как-то раз с работы домой, а там дочка с зятем сидят, живые и здоровые. Или вдруг телефон позвонит, и до их ушей родные голоса донесутся… Внука они, конечно, не бросят, вырастят, воспитают. Правда, когда Лешка вырастет и сам зарабатывать сможет, им уже за шестьдесят будет. Фиг его знает, смогут ли они его удержать от всяких глупостей? Таран, конечно, для сынка не шибко хороший пример для подражания, но все-таки не алкаш, не наркоман и не пидор. Почему-то Юрке казалось, будто это самые главные опасности, которые могут угрожать молодому человеку.
Конечно, Таран не хотел, чтобы его сын стал настоящим бандитом и даже таким, как сам Юрка, полувоенным-полубандитом. Впрочем, Тарану не хотелось видеть своего сына и богатым бизнесменом, отстегивающим за «крышу» бандитам, и работягой, который живет от получки до получки, и каким-нибудь несчастным учителем, издерганным начальством и учениками, и журналистом, который пишет то, что угодно его работодателю, хотя ни фига не верит в собственные слова. Вообще, задумываясь над тем, кем бы он хотел видеть в будущем своего сына, Таран не мог придумать ничего такого, что бы его полностью устраивало. Во всяком случае, все профессии и специальности, которые приходили Юрке на ум, были сопряжены либо с опасностями, либо с неприятностями. По крайней мере, в условиях нынешней России. А Тарану мечталось о какой-то другой судьбе для Лешки. И мысль о том, что ежели через несколько часов их, Юрку и Надьку, убьют, то они уже ничем не помогут своему маленькому Таранчику-Тараканчику, Тарана просто бесила. Бесила его и мысль о том, что он, вроде бы такой здоровый, сильный и хорошо обученный драться, сейчас ничем не может помочь ни себе, ни Надьке.
Конечно, две стальные двери никак не вышибить. Их только пластитом взорвать можно. Вентиляционные трубы узкие — кошка только-только протиснется. Так что удрать в принципе никак невозможно. Впрочем, если бы и была возможность выбраться отсюда, то куда потом денешься? Через бухту не уплывешь, через скалы не перелетишь, а через ограду и ворота так просто не пропустят. Ладно, можно себе представить, что выбрались каким-то образом с виллы, а дальше что? Куда деваться? Без паспорта, без денег, в одних плавках… Вернуться в отель, забрать вещички? Если их побег обнаружат, то первым долгом туда бригаду пошлют. И наверняка на машинах раньше успеют, чем Юрка с Надькой пешком добегут по здешним джунглям. А Полины нет, чтобы она всем головы заморочила. Так что возьмут их в отеле за шесть секунд. Можно, конечно, не ходить в отель, а поискать какое-нибудь российское представительство. Но тут, на этом островишке, небось даже консульства нет, не то что посольства. В полицию сдаться? Тут же продадут Вове. Наверняка они тут тоже кого-нибудь обашляют.
В общем, положение казалось до упора безвыходным. Сиди и жди, когда потащат на съедение крокодилам.
Нет, конечно, Юрка пытался себя заставить думать о том, что он шибко сгущает краски. Может быть, действительно стоило поверить этому Володе? В конце концов, если он попросту собирался от них отделаться, то что ему мешало, приведя сюда Таранов, просто пристрелить обоих и спихнуть в выгребную яму? Да ровным счетом ничего. Значит, они с Надькой в самом деле нужны в живом виде, и, возможно, их даже вывезут отсюда домой.
Но этого оптимизма Тарану хватало ненадолго. Просто Володя сам по жизни не верхний и кое-какие решения должен был сперва согласовать. А времени на это согласование у него не было, небось надо было разбираться с теми, кто под прикрытием химдыма напал на грузовик и украл сейф, похожий на холодильник (Таран все еще не догадывался, что там внутри находилась Полина). Поэтому он и затащил парочку куда поближе, запер на ключ и побежал с братвой в погоню. А потом, когда отобьют сейф у налетчиков, Володя созвонится со своим паханом, протрет и согласует все вопросы. Ему объяснят, что Тараны знают слишком до фига для своего возраста, а крокодилы с утра не кормлены, кушать просят…
