Если банкноты настоящие, то их могли подсунуть Юрке лишь в одном случае для подставы. Фиг его знает, может, они там все по номерам переписаны или чем-нибудь помечены. Нашли бы менты после взрыва хоть десяток обгорелых купюр на чем они, эти купюры, засвечены, это дело десятое! — и уже могли бы кое-какие выводы сделать. При этом два трупа — Таран бы тоже в этой категории числился! никаких показаний против дяди Васи с катера «Светоч» дать не смогли бы. Наверно, и против Коли с Фроськиной дачи — тоже.
Сейчас у организаторов взрыва «шестерки» — а они почти наверняка уже в курсе того, что акция по большому счету обломилась, — уже имеется большая головная боль. Во-первых, долларов на месте взрыва не нашли, а во-вторых, один из потенциальных трупов не состоялся. Кроме того, если взрыв осуществили Вася с Кинзой или другие мореплаватели со «Светоча» — хрен его знает, кто там пьянствовал в будке на дебаркадере! — у них есть головная боль и насчет Полины. Конечно, они были бы рады сейчас считать, что она не доплыла к до берега и лежит где-нибудь на дне водохранилища.
Но если эти купюры начнет менять Василиса — ее достаточно быстро возьмут за шкирман и начнут выяснять, откуда у нее эти денежки. И та, поскольку ей не захочется мотать срок, быстренько расскажет, что к ней забрела мокрая и усталая парочка, которым она по-христиански помогла. Назовет имена: Юра и Полина, припомнит, что у этого Юры был пистолет. Кстати, она по дурости может этот пистолет и не утопить, а прибрать себе, и, когда его найдут, то выяснится, что он имеет прямое отношение к покойному Суслику. А если еще и удостоверение с переклейной фотографией Тарана найдется — все станет ясно как божий день.
Конечно, если б точно знать, что подстава была организована исключительно против Коли или Зуба, то можно бы попробовать рвануть пешочком на Фроськину дачу. Вроде бы если Полина действительно слышала какой-то разговор на «Светоче», то такой вариант не следовало списывать со счетов.
Но в том-то и дело, что не было никакой уверенности в том, что Коля ничего не знал о заподлянке. Ведь отправил же он Тарана с мертвым Сусликом в багажнике! Объяснения, которые Юрка сам придумал, насчет того, что Суслика должны были тихо взять из машины и утопить, пока Таран катался на «Светоче», выглядели очень хило.
В общем, вариант со сговором Коли и Васи казался самым вероятным. И тогда, как уже однажды предполагал Таран, основной удар был направлен против Птицына. Если б Юрку нашли на дороге в поддающемся опознанию состоянии, то наверняка добрались бы и до МАМОНТа.
Короче, казалось бы, самым надежным решением в этой ситуации было бежать к Птицыну. То есть любыми способами, хоть на палочке верхом, линять из этой гребаной Москвы и ее окрестностей в родную область. Но это легко сказать, а как сделать?
Начать с того, что у Юрки, окромя этих поганых долларов, денег не было. Размен их был чреват уже известно чем на примере возможного влипания Василисы. Только в том случае, если б Таран оставил денежки при себе и сам взялся их менять, то менты сразу бы его самого сцапали. Не пешком же полтыщи верст топать?
Дорогу до военного аэродрома, с которого Юрка в этот раз попал в Москву, он почти не запомнил. Ясно было только, что он далеко отсюда и пешком до него добираться долго. Да если б Юрка и помнил, как туда добраться, это ничего не облегчало. Без Коли и его друзей Тарана в самолет не посадят, да и на территорию аэродрома не пропустят. Что еще остается?
Остается Семен, тот самый, от которого Юрка в прошлый раз по дурости деру дал. Но Коля знает этого самого Семена и знает телефон, по которому надо звонить. Фиг его знает, может, Коля этот вариант уже просчитал, переговорил с ним, выставив Тарана в поганом свете — дескать, слямзил сто тыщ чужих баксов и слинял! — и Семен (после зимнего закидона он запросто в это поверит!) аккуратно передаст Юрку в лапы этой конторы.
Конечно, можно было попробовать и тот вариант, который удалось зимой проделать и повторить вчера с Сусликом. То есть умотать на угнанной машине.
Ясно, что все теперь придется делать не так, как в те разы, ибо оба раза угонялись бандитские машины. Тарану нужно, будет дождаться ночки, выставить на какое-нибудь малоезжее шоссе Полину в качестве голосующей, а потом, усевшись в машину, приставить к затылку вполне мирного водилы пистолет и сказать ему, чтоб вылезал и помахал ручкой своей тачке.
Даже отбросив все нюансы насчет того, что водила может оказаться совсем не мирным, что, выскочив из машины, он — незаметно включит какой-нибудь противоугон, от которого машина через пару километров остановится, или маячок, благодаря которому менты уже через десять минут перехватят Тарана, наконец, что машина ДПС появится в какой-нибудь неподходящий момент, Юрке очень не хотелось участвовать ни в чем подобном. Уж очень это подло получится, ежели он, лоб здоровый и вооруженный, выкинет из машины какого-то добряка, который, прекрасно понимая, что может попасть в неприятную историю, остановит машину, посочувствовав несчастной очкастой девице стоящей среди ночи под дождиком.
Ну и как он потом домой добираться будет? А если это старый, больной человек окажется? Думать о такой гадости не хотелось…
На товарняке, что ли, уехать? Однако для этого надо в Москву попасть. И на тот вокзал, с которого поезда в родную область едут. А потом надо еще разобраться в вагонах, куда едут и с чем, потому что, забравшись в первый попавшийся, можно хрен знает куда уехать. Кстати, вагоны проверяют, пломбируют и даже сопровождают по нынешним временам отнюдь не безоружные охранники. Запросто могут сцапать или подстрелить. Да и тащиться с Полиной на таком транспорте не сахар.
Таран поймал себя на мысли, что он все время прикидывает варианты с участием Полины. А может, без нее проще будет? В конце концов, то, что он ее несколько раз поимел, ни шиша не значит. Сама напросилась, он ей ничем не обязан, кроме как очередными неприятностями. Если б ее не пришлось везти на «Светоч», Юрка, может, и не влип в нынешнюю передрягу. Да послать ее, прошмондовку, к такой-то матери! Хотя бы к родной, в Москву, на эту треклятую улицу, название которой у Тарана уже нервный тик вызывает. Пусть там с ней разбираются Зуб или Вася, которому она, видишь ли, зачем-то нужна. А может, просто придавить ее тут, в постельке, для полной ясности?
Впрочем, до такой борзоты Юрка еще не дошел. Ему эту дуру жалко стало. Втђпалась во все это по глупости, а теперь мается. Но все-таки занятно, зачем она могла понадобиться этому Васе или его хозяевам? Какую там комбинацию Коля с Васей проворачивали? Может, вся эта история с передачей денег в обмен на Полину чисто для блезиру, чтоб Тарана сбить с толку?
Юрка почувствовал, что ему эта умственная деятельность надоела. Сам себя он уже запутал, это точно. Напоследок его мозги выдали самое неприятное. Он опять заподозрил Генриха.
Если он дал санкцию на использование своего бойца, которого, по сути, «сдал в аренду» Коле энд компани, то вряд ли просто так, без изучения подробностей. И вполне мог догадаться, что при том или ином развитии событий все можно повернуть против него. Птицелов вообще-то все просчитывает на десять ходов вперед. Ну, а если он все просчитал, то, наверно, мог предположить такой фокус с трупом в багажнике и миной под днищем… Соответственно тогда бы он сказал Коле «нет». А если он сказал «да» и еще диктофонное обращение к Тарану отправил, то, значит, был убежден на сто процентов: все, что бы с Тараном ни произошло, в том числе и взрыв, ему не повредит. Это в лучшем случае. А в худшем выходило, что, возможно, во всей этой истории он — главный «массовик-затейник». И попросту санкционировал Юркину ликвидацию. Соответственно Таран ему больше не нужен, ибо знает слишком до фига, натворил такого, что Генриху никаких денег не хватит его отмазывать, и вообще будет лучше, если он исчезнет навсегда. Соответственно последняя надежда — вернуться в МАМОНТ и притащить туда Полину — рушилась начисто. Если Генрих их примет, то лишь для того, чтоб с гарантией убрать.
