Тогда Юрка сперва выслушал от Седого список претензий, которые бывший владелец спортивного центра «Атлет» предъявил ему за «моральный ущерб» в денежной форме, насчитав для круглого счета 10 миллионов баксов. Когда Таран скромно заметил, что таких денег у него нет и никогда не будет, даже если его полностью разобрать на запчасти и продать американцам, Седой начал милостиво «списывать» с Юрки «должок», перечисляя стоимость тех неприятных лично для Седого граждан, которых Таран отправил на тот свет, а также людей и вещей, которые попали к Седому как бы при «посредничестве» Тарана.
Так вот, за Трехпалого, Магомада и племянниц Седой «списал» с Юрки сразу два миллиона долларов, оценив их, каждого из четверых, по 500 тысяч баксов. Непосредственно в ходе беседы Таран все это посчитал чистой воды издевательством и как-то особо не задумывался над тем, что там молол Седой. Чуть позже, уже отправленный к Птицыну с заминированным плейером на шее, Юрка кое-что прикидывал, размышлял, когда предполагал какое-то время, будто Седой и впрямь собрался проводить с Генрихом какие-то переговоры в ресторане «Маргарита». Потом, после того как плейер разминировали и выяснили, что Седой просто-напросто собирался взорвать Птицына руками Тарана путем нажатия кнопки «воспроизведение», а насчет всего остального просто пудрил мозги, Юрка все свои прикидки послал на хрен и забыл о них думать. И тем более, не стал вспоминать о них, когда все эти зимние дела завершились. Теперь, похоже, настало время припомнить.
Очень может быть, что и Трехпалый, и кавказцы стоили те два миллиона баксов, которые Седой щедрой рукой «списал» с Тарана. Возможно, даже побольше. И вполне могло быть так, что они, попав в лапы Генриха, были проданы заинтересованной стороне за пять, а то и за все десять миллионов. Или, что тоже не исключено, обменены на каких-то людей, оказавшихся у «той» стороны в заложниках. Могла быть и какая-то комбинация посложнее. Допустим, имелась какая-то третья сторона, которая выступала посредником и пообещала Птицыну хороший бакшиш за передачу всех этих людей неизвестным, но очень заинтересованным лицам.
Все это в принципе не вызывало у Юрки удивления. Удивлялся он тому, что Магомад и его милые родственницы, которые по идее должны были после освобождения уехать в Турцию, спрятаться в родных горах или хотя бы в городе Грозном — Таран, правда, не знал точно, чеченцы они или еще кто! — преспокойно разгуливают по ближнему Подмосковью и даже недвижимость приобретают. То ли Аллах действительно акбар, то ли наши спецслужбы уже воистину подошли «к высокой степени безумства». Ведь, насколько помнил Таран, дядя с племянницами явно смылись от ментов его родной области, и те, хотя бы из любви к искусству, должны были заявить их во всероссийский розыск. Конечно, недвижимость они вполне могли бы приобрести, если деньги не во что вкладывать, но, насколько знал Юрка, умные люди такую недвижимость приобретают на подставных лиц, а сами вовсе не светятся здесь со своими «Мерседесами»… Конечно, если у них нет приличных ксив, надежной «госкрыши», земляка-облпрокурора и прочего… Впрочем, даже если все это у Магомада и его племянниц имелось, все равно им не стоило появляться на территории Московской области. В конце концов, можно еще раз влететь в историю, похожую на зимнюю. Краем уха Юрка слыхал, что в Чечне опять сперли какого-то эмвэдэшного генерала, и по идее вроде бы неплохо было его выменять на кого-нибудь.
Все эти нюансы, конечно, можно было бы долго обсасывать, но наиболее животрепещущим вопросом, конечно, являлось то, что предпримут Магомад и племянницы, обнаружив на своей новой дачке таких хорошо знакомых граждан, как Таран и Полина.
Вообще-то особых иллюзий насчет того, что Магомад будет в восторге и проявит гостеприимство, зарезав жирного молодого барашка, доставленного спецрейсом, допустим, из Махачкалы, Таран не питал. В конце концов, Магомад с племянницами ни Юрку, ни Полину на шашлык не приглашали. Гораздо более вероятным с их стороны было бы решение зарезать этих непрошеных гостей, а заодно и Василису.
Но это решение, хоть и было весьма вероятным, являлось вовсе не единственным. Ведь Юрка был как-никак одним из бойцов Птицына. А с Генрихом, надо полагать, Магомад, после того как вышел из кайфа, смог познакомиться и теперь гулял на свободе только потому, что сумел найти с ним общий язык. Конечно, где-нибудь в родных горах Магомад мог бы проигнорировать это старое знакомство — вряд ли они с Птицеловом побратались и объявили друг друга кунаками. Случись дело в родной области Тарана — наоборот. Юрка мог бы почти ничего не бояться. Можно было бы не сомневаться, что Магомад тут же известил бы Птицына о том, что у него гостят Юноша и девушка, с которыми ему доводилось встречаться зимой, и он готов их вернуть дорогому Генриху Михайловичу немедленно и без всякого выкупа. Но здесь была Московская область. То есть территория формально нейтральная, но все же ближе стоящая к Птицыну. И поэтому Магомад скорее всего не стал бы принимать каких-либо поспешных решений. То есть он не поторопился бы отправить Юрку к Аллаху, но и не ухватился бы за телефон, чтобы позвонить Генриху и сообщить ему о появлении Тарана на своей благоприобретенной даче. Тарану представлялось, что Магомад верней всего как следует прощупал бы обстановку, побеседовал бы с Юркой за жизнь, выяснил у близлежащей братвы что почем, а уж потом выбрал, кого резать: барашка на шашлык или Тарана.
Так или иначе, очной встречи с Магомадом Тарану не хотелось, и он надеялся, что Василиса не подведет.
Тем временем новый босс уже осматривал первый этаж теремка. Голоса сюда, в «номер», почти не долетали, каких-либо членораздельных слов, во всяком случае, расслышать не удавалось. Но кое-какой легкий шум слышался, должно быть, новый владелец придирчиво изучал свою собственность. Вполне возможно, что он уже отдавал какие-нибудь распоряжения по перестройке этого банно-прачечного комплекса.
Конечно, Юрка мечтал о том, чтоб Магомад на второй этаж не поднимался, а направился, допустим, на стройплощадку «главного корпуса», дабы оценить состояние «незавершенки». В конце концов, банный терем был лишь вспомогательным объектом, и, хотя второй этаж был вполне пригоден для жилья, такой солидный человек вряд ли счел бы достойным себя поселиться в таком месте. Во всяком случае, так казалось Тарану.
Но Магомад был человеком обстоятельным. Он пожелал осмотреть в теремке все досконально и направился на второй этаж. Теперь голоса стали слышаться все отчетливей, а шаги по коридору — явно приближаться к той двери, за которой притаились Юрка и Полина. Последняя сидела в кресле ни жива ни мертва, явно боясь сделать лишний вдох или выдох. Таран держал наготове пистолет, хотя прекрасно понимал, что с восемью патронами против десятка, а то и больше «стволов», которые могли оказаться у телохранителей Магомада, ему мало что светит.
Характер звуков, долетавших из коридора, не оставлял сомнений: новый владетель заставлял Василису отпирать все двери подряд и показывать, что за ними находится.
А это значило, что они непременно войдут и сюда. Причем, как понял Юрка из подслушанного, сперва в каждый из номеров входили охранники, проверяя, нет ли каких неприятных сюпризов для своего хозяина, и только потом — сам Магомад. Из этого Таран сделал очень неприятный вывод.
