— Я ж водить не умею! — рискнул вякнуть Юрка.
— Ничего! Научишься! — И Таран, сопровождаемый нежным, 7,62-миллиметровым взглядом «ТТ», вынужден был усесться на водительское место. Шура села справа от него, захлопнув за собой дверцу.
— Пристегнись! — Ствол «ТТ» указал на ремень безопасности. Юрка выполнил и это распоряжение.
— Ты такой хорошенький! — любвеобильно произнесла Шура и закатилась хохотом. При этом указательный палец лежал на спусковом крючке «ТТ», дуло которого вертелось в нескольких сантиметрах от Юркиного носа. Чуть-чуть посильнее нажмет — и…
Как мозги у людей через затылок вылетают, Таран уже видел.
А в следующее мгновение кайфованная уселась ему на колени и, продолжая играть пистолетом у Тарана под подбородком, пропела:
— " Я-а хочу-у быть с тобо-ой…»
Таран такого желания никак не разделял. Эта стерва была еще похуже Дашки. К тому же старая уже, лет тридцать ей, наверное, а главное — на иголке торчит. Тем более под пистолетом заниматься любовью — это еще то удовольствие!
Шура быстро повернулась, немного подпрыгнула, кажется, и вскочила обоими коленями на сиденье, усевшись Юрке на ноги, а затем, жадно обхватив Тарана за плечи, пробормотала, приставив ему пистолет к затылку:
— Вот сейчас нажму — и нас обоих убьет! Пых! Ха-ха- ха-ха!
Слава Аллаху, этот «пых» в натуре не состоялся. Но никто не мог гарантировать, что не состоится в следующий раз.
На Юрке, как известно, была одежка, в которую его наряжала Даша, — то есть футболка и тренировочные штаны. Так вот, Шурка, не выпуская пистолета из руки — теперь дуло «ТТ» глядело Тарану в живот, — ловко и молниеносно сдернула эти самые штаны вместе с трусами, а затем оттянула ремень безопасности, пронырнула под него головой, плечами и грудью. Да еще и подол успела подобрать, так что сидела теперь на Юркиных коленях голой задницей. Трусов у нее под платьем не имелось. А Таран оказался зажат между ней и сиденьем.
— Ты чувствуешь мое тело-о?! — томно спросила Шура.
Таран чувствовал, но не спешил радоваться — этот вопрос наркоша задавала, приставив пистолет к его подбородку.
— Ну, чувствуешь или нет? Отвечай!
— Чувствую… — пробормотал Таран, хотя чувствовал только ненависть к самому себе, поскольку боялся лишний раз пошевелиться. Наверное, ему было бы вполне по силам выкрутить у ведьмы пистолет, но попробуй-ка ухвати ее за руку! Нажмет — и у него мозги через макушку брызнут… Вот влип, прости Господи!
— Тогда — поехали!
Шура небрежно бросила пистолет куда-то за спину. Он мягко упал на заднее сиденье и, слава Богу, не стрельнул. Но прежде чем Юрка успел опомниться, кайфованная повернула ключ в щитке…
— «Пое-едем, красо-о-отка, ката-а-аться-а! Давно я тебя поджида-а-ал!» — загорланила Шура. Небось Русланова так фигово даже после ГУЛАГа не пела…
Но само собой, Тарана беспокоили вовсе не вокальные способности Шуры, а то, что она, развернув джип, погнала его куда-то в темноту, в том направлении, откуда машина приехала в лог. На полном газу, пренебрегая ямками, кочками и другими неровностями рельефа. Издавая разные нечленораздельные вопли и елозя задницей по Юркиным коленям.
Этаким лихим карьером она вогнала джип в просеку. Таран только охнуть успел, когда Шура вписывалась в очень крутой поворот сразу за въездом на дорогу. Запросто могли бы врезаться в столетнюю сосну. Он как-то непроизвольно обхватил бабу за талию, чем вызвал только дикий восторженный визг, а потому торопливо убрал руки.
Но психованная не унималась. Придерживая левой рукой баранку, она правую просунула себе между ног — одна из которых, между прочим, стояла на педали газа! — и ухватила Тарана, что называется, за «петушка». На скорости примерно 60 км в час. «Петушок» этот самый, конечно, был больше на несчастного цыпленка похож и ни в каких безумствах участвовать не собирался. Но Шура его там вовсю катала и перекатывала, то и дело прижимая к мохнатому и мокрому месту. В общем и целом довольно нежно и осторожно, но Таран очень боялся, что эта зараза может или нарочно дернуть посильнее, или нечаянно, например, если случайно на тормоз вместо газа нажмет — тогда все, прощай, молодость!
— Отцепись! — взвыл Таран, только сейчас сообразив, что пистолет ему больше не угрожает, а мужское достоинство, как и жизнь, дается только один раз.
— Оторву! — весело пообещала Шура и затормозила. Выключив зажигание, она выскользнула из-под ремня и нырнула задом под баранку, встав коленями на пол кабины. И тут же опустила голову вниз…
Странно, но Таран не стал упираться и кричать: «Не дамся!» Хотя, вообще-то, поначалу было опасение, что эта дикая дура чего-нибудь нужное отгрызет. Нет, она кусаться не собиралась, взялась за дело с любовью. Не к Тарану, конечно, но к предмету, которым завладела, — уж точно. И так ласково у нее это получалось, что Юрка даже стал поглаживать ее по кудряшкам и по спинке. Да и вообще все настроение изменилось. Дашка — лярва, эта — курва, какая разница? А-а, пропади все пропадом!
Таран выбрал момент и отстегнул ремень безопасности. Но опять-таки не для того, чтоб отшвырнуть эту ширнутую и удрать из машины, а для того, чтоб посвободней было. По тому что на него страсть накатила, злая, темная, но отчаянная и азартная, когда уже наплевать, сколько времени эту бабу знаешь, не думаешь, чем от нее заразиться можно, и не подсчитываешь, сколько у нее шариков в голове осталось.
Он уцепился за платье и потянул его вверх. Шурка туг же отцепилась от прибора, подняла руки, и Таран одним рывком сдернул это шелковое одеяние, под которым ни клочка белья не было. Точно так же в следующий миг слетела майка с самого Тарана, а потом безумная Александра содрала с него и все остальное. Все это шмотье зашвырнули назад, за спинку сиденья.
— Ну, а теперь вот так прокатимся! — хихикнула она, вновь усаживаясь к Тарану на колени, но уже не просто так. Подцепила пальцами Юркин инструмент и пропихнула к себе в мохнатое, мокрое гнездышко.
— Вот это да! — вырвался у Тарана восхищенный шепот. — Во клево придумала!
Шура вновь пристегнула ремень безопасности, пропустив его под левой грудью, и снова завела машину.
— У-ау! — взвыл Таран, чувствуя, что и у него крыша помаленьку едет. Его охватило какое-то сумасшедшее ощущение свободы от всего. От правил дорожного движения, от одежды, от любых предрассудков, от всего того, что его еще час назад мучило. Голод, жажда, упадок сил — куда все это подевалось?
На сей раз ехали небыстро, но Шура словно бы нарочно вела машину так, чтоб ее раскачивало на рессорах то с боку на бок, то вперед-назад, ну и от этого и внутри у нее тоже происходили всякие веселенькие качания. А Таран, просунув руки ей под мышки, нежно поглаживал и пощупывал груди. Большущие, висячие, совсем не похожие на Дашкины яблочки…
— Стоп! — тяжко дыша, произнесла Шура, останавливая машину. — Будем вылезать сразу вместе, понял? Как одно четвероногое… Отстегнулись… Повернулись… Открыли дверь… Нагнулись… Держи меня за попку, чтоб не выскочил! Так… Вылезли! Ха-ха-ха-ха! Ну, теперь будем с тобой летку-енку танцевать! Помнишь такой танец?
