Гунтер рассмеялся:
— Я — король этой страны. Если не мой талант, то хотя бы твое уважение должно позаботиться о том, чтобы этим человеком оказался я.
— Что ж, посмотрим. — Зигфрид пришпорил коня и поскакал вперед.
Гунтер взглянул на Хагена. Тот мрачно улыбался.
— О мой король, самый лучший трофей добудете вы, в этом я вас уверяю.
Брюнгильда слышала сигнал трубы и стук копыт: небольшая компания выехала из замка на охоту. Ей никто ничего не говорил, но она знала, что настал день мести. День, когда Зигфриду придется заплатить за ее любовь и ненависть.
Она вызвала слугу, которого привезла из Исландии. Он был грамотным и написал для нее подробное письмо Эолинду, чтобы в этот же день отправить его на север самым быстрым скакуном. Затем Брюнгильда сложила свои платья, отполировала оружие и тщательно расчесала роскошные черные волосы. Корону Бургундии она презрительно отбросила в сторону.
Наконец она взяла стул, вынесла его на балкон и, сев, стала смотреть на лес, ощущая дуновение прохладного ветерка.
Брюнгильда Исландская закрыла глаза, пребывая в томительном ожидании.
Гернот обнаружил свою сестру рядом с солдатами, переносившими груз с ее запакованными вещами на повозки, чтобы потом переправить их на корабль, уже приготовленный для поездки в Ксантен. Она внимательно следила за происходящим, но ее глаза выдавали горечь сердца. Увидев брата, она искренне обрадовалась.
— Гернот! Я так редко видела тебя в эти дни.
Он обнял ее. Ему хотелось избавить Кримгильду от всех переживаний, но он не сумел скрыть то, что его беспокоило.
— Кримгильда, я могу поговорить с тобой наедине?
— Конечно, — сказала она. — Давай погуляем и насладимся сегодняшней прекрасной погодой.
Они вышли из ворот замка и направились к зеленым лугам, раскинувшимся перед стенами Вормса. Некоторое время они просто радовались встрече друг с другом, лишенной придворного лицемерия.
— Я надеюсь, что ты пришел не для того, чтобы убедить меня в необходимости простить Зигфрида, — наконец сказала Кримгильда. — То, что произошло, касается только его и меня.
Гернот покачал головой.
— Так и должно быть. Но ты, как и я, знаешь, что злые сплетни могут привести к плохим последствиям. Не все, что совершал Зигфрид, делает его любимчиком двора. Ему нужна твоя поддержка и твоя помощь.
Кримгильда взяла Гернота за руку.
— Зигфрид сам выбирает свой путь. И кто же может оказаться его противником на сей раз?
— Ты ведь знаешь о зависти Хагена, — осторожно начал Гернот.
— Даже Хаген Тронье пытается помирить нас, — улыбнувшись, перебила его Кримгильда. — Только вчера он пришел…
На этот раз конца фразы не дождался Гернот. Сжав руку сестры, он внезапно остановился и воскликнул:
— Хаген хочет вас помирить? Сестренка, Хаген замышляет убийство!
Кримгильда возмущенно отдернула руку.
— Гернот, да что ты такое говоришь? Глупо желать зла народному герою.
— Король завидует его славе и популярности, — возразил Гернот. — Кримгильда, я далек от глупой болтовни и сплетен. Я лично присутствовал при том, как Хаген Тронье предлагал нашему брату отдать приказ об убийстве Зигфрида!
Королева побледнела, и в ее ушах зазвучали слова, которые вчера сказал ей Хаген. Только сейчас она услышала в них фальшь.
— И что… что сказал Гунтер?
— Он с возмущением отмел это предложение, — успокоил ее Гернот. — Но сама возможность разговора о смерти Зигфрида свидетельствует о том, насколько хрупкой стала их дружба. Прошу тебя, Кримгильда, поговори с Зигфридом. Позаботься о мире в Бургундии.
Привычным движением Кримгильда провела кончиками пальцев по его щеке.
— Я так рада, что твое чистое сердце заботится обо мне в столь тяжелое время. Когда Зигфрид вернется после битвы с гуннами, вы, несомненно, подружитесь.
— Какой битвы? — недоумевая, спросил Гернот.
— Против людей Мундцука по ту сторону Рейна, — объяснила Кримгильда. — Они выехали сегодня утром. Как говорит Хаген…
— Они поехали на охоту, — перебил Гернот. — Они просто поехали на охоту. Я сам видел ножи и стрелы для дичи. Они поехали в лес, а не к реке.
Брат и сестра замерли, пораженные чудовищной догадкой. Кримгильда сразу же вспомнила вчерашний разговор, увязав его с тем, что сказал Гернот. Учитывая, что она открыла Хагену тайну уязвимости Зигфрида… Кримгильда испугалась.
— Зигфрид, — в отчаянии произнесла она имя своего мужа.
В следующее мгновение Кримгильда закричала:
— Зигфрид!
Она бежала в замок.
— Зигфрид!
Она вскочила на лошадь и поскакала в лес.
— Зигфрид!
Ее надрывный голос распугивал птиц, срывал листья с деревьев, загонял лис в норы.
— Зигфрид!
Ветки хлестали принцессу по лицу, залитому слезами, но она, не слыша ничего, кроме своего голоса, продолжала кричать:
— Зигфрид!
Только сейчас она осознала, что такое предательство и какая чудовищная опасность грозит ее мужу. Она напрочь забыла о государстве и политике. Речь шла о любви и жизни.
— Зигфрид!
И только лес слышал, как к громкому стуку копыт и к хриплым крикам несчастной женщины примешивается многоголосый смех нибелунгов.
— Зигфрид!
Хаген обнаружил Зигфрида там, где и ожидал, — у небольшого родника, подпитывающего водой несколько ручьев. Герой Бургундии и король Ксантена и Дании мыл шею и руки, а затем сунул голову в чистую воду.
Естественно, он необычайно быстро убил великолепного вепря и, конечно же, предложил Гунтеру превзойти его в охоте. Он был беспечен и не разглядел тихой ярости, скрытой за улыбкой Гунтера. Сейчас он нагнулся над водой, смывая грязь и кровь с волос.
Хаген тихо поднял копье, приготовленное много недель назад. При дворе ему не было равных в обращении с этим особым оружием. Он знал, что у него есть только один шанс.
Если ему не удастся убить короля Ксантена, то придется расстаться с собственной жизнью. Но в сердце Хагена не было ни сомнений, ни страха. В том, что должно было произойти, он видел свою судьбу.
Ветер утих, умолкли птицы, когда Хаген прицелился в левую лопатку Зигфрида. Время на подготовку прошло, и старые мышцы напряглись, бросив холодное железо с невероятной силой:
— За Бургундию!
— Хаген! — донесся издалека голос Гунтера, но в этот момент копье уже достигло цели.
Зигфрид Ксантенский выпрямился и расправил плечи. Даже не успев почувствовать боль в плече, он увидел наконечник копья, пронзивший его грудь. С холодного железа в воду капала горячая кровь и растворялась в ней, не оставляя следа. Зигфрид увидел свое отражение в ручье, свое изумленное лицо и древко, торчащее из спины, — его жизнь уходила, как туман, который пытаешься схватить. Зигфрид молча поднялся, опираясь о камень, и протянул руку за Нотунгом. Но когда его пальцы нащупали рукоять, лезвие уже сломалось: меч почувствовал решение судьбы.
