От удара пяткой, точнее каблуком, в подбородок верзила рухнул на пол плашмя, будто получив пулю в лоб. Такой прием я видел, даже отрабатывал, наверно, но никогда в реальности не применял. Андрюха со шрамом, весь измазанный в собственной крови, перепрыгнув через Игоря, с отчаянной силой боднул меня головой в живот. Это была сила побольше, чем удар у нашего ротного, от которого надо было минут десять восстанавливать дыхание. Однако за какую-то долю секунды та страшная сила, которую мне кто-то передавал, превратила брюшной пресс в нечто твердокаменное. С тем же успехом Андрюха мог боднуть головой парапет на набережной. От удара он завалился набок и остался лежать. Игорь, размазывая по лицу кровь (ему тоже успели нос расквасить), отполз в сторону, потому что те, что пинали сжавшегося в ком Лосенка, разом сунулись ко мне и очутились на полу. Я не помню, как сшиб их! Слишком быстро были нанесены эти удары.
— Убили! Убили! — истошно взвыла какая-то бабка — Держите!
Ну, это она слишком много хотела. Те, кто мог, уже были в других вагонах, а те, кто от страха двинуться боялся, жались в стороне от прохода, у окон вагона.
Как раз в это время поезд стал притормаживать Игорь с Лосенком, кое-как встав на ноги и оклемавшись, матерясь, отводили душу, пиная вырубленных «афганцев».
— Остановка! — крикнул я — Завязывай! Хватай шмотки — и ходу!
Все. Я снова стал обыкновенным. Мы похватали чемоданы и выскочили в тамбур, а оттуда, едва с шипением разошлись в стороны двери вагона, выпрыгнули на перрон. Сбежав с платформы вниз, мы нырнули в гущу придорожной посадки и, убедившись, что за нами никто не гонится, присели на чемоданы.
— Е-мое, — сказал Игорь, — это ж надо так влететь!
— Точно, — прошепелявил Лосенок, — мне зуб вышибли.
У Игоря был разбит нос, имелась ссадина на скуле и обещал быть фингал под глазом. Лосенку рассекли бровь, разбили губу и ободрали ботинком шею. У меня одно ухо было заметно горячее другого, а когда Лосенок достал из чемодана зеркальце, и мы по очереди изучили свои травмы, я убедился, что оно здорово распухло и покраснело. Оба кулака были ободраны, а еще царапина на лбу, но я ее получил, кажется, уже после дела, продираясь через кусты.
— Ну, ты даешь! — восхищенно, даже слишком, заметил Лосенок — Как ты их сделал?! Класс!
— Толково, — подтвердил Игорь, — я вот сплоховал — подставился.
Он осторожно поворочал челюстью.
— Вроде не своротил Ну, у него и удар! Я аж не почуял.
— Умыться бы надо, — озабоченно сказал Лосенок, — а то все в кровянке. И зачем я, блин, с вами поехал?!
— Да, ладно, — отмахнулся Игорь, — чего там! Сейчас сядем на следующую электричку, две остановки еще доедем — и дома. А тем гадам — наука. Не фига выделываться. Вломили мы им хорошо!
— Это точно, — сказал Лосенок, которому хотелось поскорее забыть о том, как его пинали, и вспомнить о том, что он тоже сумел потоптать поверженных «афганцев».
— И все из-за фигни какой-то, — проворчал я, — посмотрел, видишь ли, не так! Суки драные! Козлы!
У меня на душе было как-то очень кисло. Правда, радовало, что отделался я более-менее легко и вроде бы навалял сразу четверым нехилым мужикам. Однако тошно было, что подрались из-за ерунды, хотя ребята в общем-то были не самые дерьмовые. Если бы Игорь не полез в бутылку, так, наверно, ничего бы и не было. Но, конечно, кислее всего было оттого, что сон, показавшийся мне очень дурацким, были вовсе не сном, а чем-то другим. Во всяком случае, в том, что мной кто-то управляет, я убедился надежно.
Это означало, что те самые неизвестные хозяева, а точнее, тот самый «главный камуфляжник» может приказать мне все, что угодно. Или убить кого-нибудь, или самому сдохнуть. И ничегошеньки я сделать не смогу! Я — робот! Правда, соображающий.
Вот я и сообразил, что мог, повинуясь командам, которые долетали до меня хрен знает откуда, приложить насмерть этих вообще-то не самых дерьмовых ребят-«афганцев». Своих, русских, советских. Ведь Браун, сидя в моем теле, одним ударом вдавил нос негра Варгаса в его мозги. Где гарантия, что теперь уже я сам не провернул что-то похожее?
Стало страшно. Я начал представлять себе, как отошедшие от перепуга
граждане-пассажиры, приглядевшись к тому, что «афганцы» не встают, понемногу начнут беспокоиться, вызовут милицию, и выяснится, что те, кто этих «афганцев» уложил, выскочили на такой-то остановке. Скажут, что нас было трое, поди, сумеют и описания дать. Мой комбез — примета хорошая, кроме того, я наверняка лучше всех запомнился, потому что единственный из семерых не падал.
— Электричка идет! — прислушался Игорь. — Давай бегом!
Мы побежали. Успели запрыгнуть в вагон, но на сей раз решили постоять в тамбуре, чтоб не пугать народ своими рожами. На сей раз доехали без приключений.
На платформе стояла группа пацанов.
— О, Игоряша! — завопил кто-то. — Здорово! Игорь помрачнел. Ему не шибко хотелось светиться синяками в кругу друзей.
— Где это вы так? — ухмыльнулся какой-то конопатый допризывник. — «Принял столб за девушку, хотел поцеловать, ой, как не хотелось мне морду разбивать…»
— Не везет сегодня солдатам, — заметил другой, — перед вами поезд приходил, четверо «афганов» с фингалами приехали.
— Один высокий, один со шрамом? — быстро спросил я.
— Точно, один здоровый. И со шрамом был, только у них у всех на мордах накорябано.
— Они к нам подходили, — пояснял какой-то патлатый, — спрашивали, где Санька Терентьев жил…
— Погоди, — удивился Игорь, — он чего, переехал, что ли?
— А ты чего, не знаешь? Привезли его с Афгана… В цинковом гробу.
Игорь опустил голову, видно было, что ему это совсем крылья подрезало.
— Ну, дела… — вздохнул он. — Он же со мной с одного призыва. Мы даже в одну учебку попасть могли. А потом — поменяли… Вот, блин, жизнь!
— Он, короче, под самый дембель погиб, — сказал конопатый, — им уже надо было в самолет садиться, а тут приходят и говорят: «Наш взвод в ущелье зажали, надо выручать». Ну, вот они и пошли напоследок… Говорят, что Санька там вообще всех спас, только его убили. Это мужики рассказывали, что его привозили.
— Эти? — перебил я. — Которые с фингалами?
— Нет, другие. Эти тогда не приезжали. Они вроде бы хотели матери Санькиной чего-то передать или отцу.
— Нехорошо получилось, — пробурчал Игорь, — выходит, они Санькины друзья, а мы их побили…
— Так это вы их? — удивленно спросил конопатый. — Втроем?
— Да вон, Колька один их всех уделал. Они б нас с Юркой затоптали, если б не он.
— Ты купаться не пойдешь? — спросил патлатый.
— К вечеру, может быть. Сейчас надо хоть домой показаться. Ладно, мы
