— Не хило, если сразу! — ухмыльнулся Кубик-Рубик. — Хотя, конечно, что-то я сомневаюсь, чтоб она и то, и другое в одном футляре таскала. Я ж слушал, как играет. У нее футляр во время выступления на сцене лежит. Раскрытый.
— Дай бумажку и карандаш, — попросил я Кубика. Тот вытащил замусоленную записную книжку и долго искал чистый листок. Я по памяти нарисовал замок скрипичного футляра.
— Вот этот шурупик, — сказал я, — надо нажать. Тогда откроется нижняя крышка. Конечно, на выступления в «Чавэлу» она, может быть, только скрипку и берет. Но место для винтаря должно быть.
— Откуда ты-то знаешь?
— Я догадываюсь, понял? Вчера она была во дворе того дома…
— Ладно. Попробуем неназойливо. А если найдем?
— Перевезите ее на дачу к Симе. Пальцами лучше не трогать, ладно? Она мне нужна в целом виде.
— Обижаешь, начальник! Мы завсегда нежно…
— …Но по самые уши! Слышал. Я ведь не самый шутливый, верно?
— Да не тронем мы ее… — пообещал Кубик. — Она такая… Не шибко. Если наголодаешься или там выпьешь много, то, конечно, может быть. Но я лично столько не выпью. Ладно, привезем мы ее к Симе, сохраним девочкой, а если она уже «не», то новую поставим…
— Не балабонь, — посоветовал я. — После того, как доставите к Симе, свяжитесь со мной. А там уж я решу, куда ее девать.
— Хоп, рахим! — ответил Кубик-Рубик. — Как скажешь, начальник!
— Ладно. Засиделся я тут у тебя. Счастливо оставаться!
«Волга» дожидалась меня на месте. Я влез за баранку и первым делом посмотрел на часы. Не было и половины двенадцатого. Само собой, Кармелы в «Чавэле» быть не должно. И все же я прокатился по этой улице, чуточку сбавив скорость у цыганского заведения. Само собой, это был погребок с полукруглыми оконцами на уровне земли, отделанными изразцами в виде коней и повозок. Решетки на окне были кованые, тоже, должно быть, в цыганском стиле, но их я как следует не разглядел.
Я катил, не торопясь, все еще соображая, не заехать ли к этой самой Тане прямо сейчас. В конце концов могла она мне понравиться? Куплю роз тыщ на пятьдесят, не разорюсь… Зайду и скажу: «Танечка, я видел вас всего два раза, но не могу понять, что со мной творится…» Ну и дальше что-нибудь в этом духе.
Я подкатил к ближайшим цветочницам, притормозил, но в это самое время какой-то мужик на «БМВ» с белокурой спутницей на правом переднем сиденье как-то неловко дернул баранку вправо и боднул меня бампером.
Получилось все очень быстро, а главное — неожиданно. Я и думать не мог, что этого дурака так поведет. Но, кроме того, этот ударчик сильно качнул мою голову, и я рассадил лоб, разбив стекло левой передней дверцы.
Козел со своей курвой резко сдали назад, объехали меня и дали газу. А я единственное, что успел сделать, так это вовремя выдернуть носовой платок и прижать ко лбу, чтоб не замарать в кровянке свой референтский костюмчик. Матюков у меня было вдоволь, но ругаться просто, без конкретного адреса, не хотелось.
В аптечке, лежавшей в бардачке, нашлись вата, йод, но не было ни бинта, ни пластыря. Порез, правда, был не ахти какой, но все же… Я уже вышел из возраста, когда считал, что ссадины, синяки и прочее украшают мужчину. Очень не хотелось, чтобы Елена и Зина с ехидством, достойным лучшего применения, заметили: «Наконец-то Димуля сам получил по лбу! Нашелся же мужик, который рискнул!»
Накапав йода на ватку, я приложил к ране, поморщился от щипка и подержал немного. В зеркальце заднего вида, которое я повернул к себе для лучшего рассмотрения физии, удалось разглядеть, что кровь уже не сочится, однако йод, размазанный вокруг пореза, придавал ему вид мерзковато-страшный. С такой личностью интеллигентная девушка типа Тани-Кармелы разговаривать постесняется. Во всяком случае, на теплые, дружеские слова от нее рассчитывать не приходилось.
Сквозь стекло мелькнуло: «Аптека». Я вылез из машины, стряхнув с брюк осколки стекла, и шагнул было к вывеске, но тут же сообразил, что «Волга» моя осталась, можно сказать, вполне подготовленной к угону. Открыть ее с выбитым стеклом дверцы мог даже пятиклассник. Ключ зажигания я, конечно, забрал, но он ничего не решал сам по себе — напрямую заделать было просто и элементарно. А «кочерги» на баранку и каких-либо иных противоугонов на этой старой фигне не имелось.
Взгляд мой упал на группу пацанов, толкавшихся у киоска.
— Эй, — сказал я, — кому полтинник нужен?
Повернулись почти все. Недоверчиво, готовые в случае чего разбежаться. Ссадина на моем лбу не слишком располагала к общению, да и вообще рожа была злая.
— Присмотрите за «волжанкой» минут десять, — сказал я, вынув пятьдесятитысячных. — Я в аптеке буду, если что.
— Да кому она нужна… — протянул один из пацанят, ушастый, в захватанной бейсболке и китайском спортивном костюмчике с фальшивой вышивкой «Пума».
— Мне, — твердо заявил я, протягивая десятку. — Остальные, как приду.
Пацан взял и спросил:
— А посидеть можно?
— Садись, — разрешил я. — Пропадет что — убью…
Он поверил. Я пошел, зная, что из «Волги» тащить нечего, а эти тринадцатилетние еще не совсем спятили, чтобы заводить напрямую и угонять. Им бы получить остальные сорок штук. Новое поколение выбирает «пепси»…
Я уже приближался к аптеке, когда решил еще раз глянуть на «Волгу». Она стояла на месте, в ней сидело уже три пацана, остальные презрительно хмыкали, расхаживая вокруг: эка невидаль, совковое старье! То ли дело вон «мерс» подкатил!
«Мерседес-600», солидный, вишневый, само собой затмил все, что торчало у этого базарчика: и «Волгу», и «жигулят», и «Самару». Из него никто не выходил, зато к нему пошли в явном волнении несколько заметных дядей в кожанках, видать, местных хозяйчиков, которых решил навестить крупный пахан.
— Пластырь есть? — спросил я у бабы в штучном отделе.
— Где это вы так? — спросила она сочувственно, и мне даже не захотелось ругаться.
— Бандитская пуля! — процитировал я старый прикол.
— Не шутите так, — вздохнула аптекарша, — к нам вчера только приходили с пулевым ранением. Ужас! Чикаго какое-то…
— Да нет, — сказал я, — чуть-чуть машиной стукнулся…
— Я бы на вашем месте, — заметила аптекарша, — в травмпункт сходила. Вдруг сотрясение мозга или внутреннее кровоизлияние какое-нибудь? У вас ведь повреждение на виске почти…
— Да ерунда, — сказал я, выбил за пластырь, залепил ссадину и хотел уже идти, когда сердобольная тетка еще раз сказала:
— Сходите в травмпункт, это недалеко, в доме 10, два квартала всего. Не рискуйте!
Не знаю, отчего меня все-таки потянуло в этот травмпункт? Только двинул я туда. Наверно, мне вдруг показалось неприятным, что я из-за какой-нибудь дурацкой трещины или нескольких граммов крови, пролившейся в черепушку, могу отбросить копыта. К тому, что меня как-то невзначай могут пришибить во цвете лет, я стал уже привыкать, но вот чтобы так, из-за козла и сучки, толкнувших по дури бампером?
