Книга Выход на бис, страница 3. Автор книги Леонид Влодавец

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Выход на бис»

Cтраница 3

Тем не менее, правый глаз у меня закрылся. Как сказать, что я понял, но не все, доктор не объяснял.

— Я, — для убедительности лекарь ткнул себя пальцем в грудь, — ваш лечащий врач, доктор Херардо Энрикес, а это сестра Пилар Эчеверрия. Все поняли, сеньор?

Тут все было ясно, и правый глаз уверенно закрылся.

— Отлично! — доктор Херардо похвалил меня за понятливость. — Надо думать, что с этого дня ваше состояние начнет улучшаться. Самое главное, чтобы восстановилась ваша речь, тогда нам будет легче судить о вашем состоянии. Вы меня понимаете? Врачу надо знать, что болит у пациента.

Это я понимал. Хотя у меня ничего не болело. Совершенно. Потому что, кроме носа, глаз и ушей, я вообще ничего не чувствовал. Даже не очень был уверен, что у меня все в комплекте. Шею и ту не ощущал.

Но я поверил доктору Херардо насчет того, что главное — восстановить речь. Потому что мне очень хотелось задать самый простой вопрос: «Доктор, вы знаете, кто я?»

Память вернула мне дикую чушь, если бы ее превратить в видеообразы, клипмейкеры всех времен и народов удавились бы от зависти.

Доктор с медсестрой отошли подальше от моего ложа, должно быть, чтобы поговорить на тему, что со мной делать. В принципе как они меня будут лечить и от чего, меня особенно не волновало. Если б язык ворочался, тогда можно было полюбопытствовать, сколько мне еще тут лежать, и так далее. Хотя они наверняка точного ответа не дали бы, но зато мог бы прикинуть, насколько все хреново.

Я задремал, врач ушел, а сестра принесла чашку с бульоном. Именно с этого бульона началось «возрождение моей личности».

Сестра стала осторожно, по чайной ложечке, вливать этот бульон мне в рот. При этом, чтоб я ненароком не захлебнулся, она приподняла мою голову, и я сразу ощутил, что у меня есть шея, а также затылок, потому что прикосновение пальцев сеньориты Пилар пришлись именно на эти части тела. А поскольку шея крепилась одним концом к затылку, а другим концом к позвоночнику — да простят мне специалисты издевательство над анатомией! — то я очень быстро начал чувствовать спину, лопатки, плечи и прочие элементы конструкции.

Пока я глотал бульон, мне удалось обнаружить, что язык у меня никуда не делся и даже, может быть, начнет ворочаться. Для начала этот самый язык почуял вкус бульона. Потом, отогревшись и отмокнув, действительно пошевелился. Но сказать ничего не смог, потому что забыл, как это делается.

Когда вечером появился доктор Энрикес, я, не отдавая себе отчета, спросил:

— Кто я?

Первый диалог

Сеньор доктор к этому вопросу был явно не готов.

— Он говорил до этого? — Энрикес обратил свой взор на сестру Сусану, которая перепугалась так, будто только тем и занималась, что обучала меня говорить по-испански.

— Нет, сеньор доктор. Он только шевелился, — пролепетала бедняжка.

— Невероятно! — вырвалось у доктора. — После двух лет пребывания в коме восстановление речи в течение первых суток! Надо бы посмотреть, описывались ли такие случаи в литературе…

— Кто я, доктор? — Мне было наплевать, описывались такие случаи раньше или нет. А вот знать, кто я такой, представляло для меня проблему насущную. Поэтому напомнить о себе повторно я счел нелишним.

— Кто вы? — переспросил Энрикес с легкой задумчивостью. Именно после этой задумчивой паузы мне стало ясно, что с тем же успехом я мог поинтересоваться о себе у подушки или кровати. — А вы сами о себе ничего не помните, сеньор?

— Ничего, — выдавилось из меня.

— Совсем ничего? — удивился Энрикес.

— Да, — ответил я.

— Хорошо, — сказал доктор Херардо, — вы помните что-нибудь из того, что я вам рассказал днем?

— Помню, — ответил я. — Вы говорили, что я поступил сюда 24 августа 1994 года. А сегодня 12 сентября 1996 года. Как я к вам попал? — Язык мой очень быстро обретал былую спортивную форму, и даже мозги ему не очень мешали.

Лекарь опять задумался. Мне показалось, что он либо не знает, что соврать, либо размышляет над тем, что мне можно говорить, а что нельзя.

— К сожалению, — произнес доктор, — мы сами знаем о вас немного. 23 августа 1994 года вы были обнаружены на отмели у северо-восточной оконечности острова…

— Какого? — перебил я.

— Гран-Кальмаро, естественно. Вам это что-нибудь говорит?

— Это Атлантический океан?

— Да. Более конкретно — Карибское море.

— Кто меня обнаружил?

— В полицию позвонил сеньор, пожелавший остаться неизвестным. Сообщил, что на отмели метрах в пятидесяти от берега лежит труп. Полиция прибыла туда через полчаса вместе с медицинским экспертом, который должен был…

Доктор замялся, видимо, опасаясь повредить моему психологическому состоянию, но я, поскольку уже ощущал себя живым, сам произнес то, что он произнести стеснялся:

— … констатировать смерть и произвести осмотр трупа.

— Да, именно так, — подтвердил Энрикес, — но оказалось, что у вас прослушивается сердцебиение и дыхание. Несмотря на полное отсутствие сознания и каких-либо реакций на внешние раздражители. Поэтому полиция приняла решение доставить вас в нашу клинику. Это прекрасное лечебное учреждение, и — что особенно важно — лечение у нас абсолютно бесплатное. Наша клиника является составной частью университета «Сент-Николас де Гран-Кальмаро». Мы не только занимаемся лечебной практикой, но и ведем научную работу.

Само собой, что бесплатность медицинского обслуживания я как-то пропустил мимо ушей — чисто рефлекторно, но вот когда услышал о научной работе, то почти сразу же понял: то, что меня два года держали тут бесплатно, наверняка связано с какой-нибудь монографией или диссертацией на тему о коматозном состоянии.

— А какое-нибудь расследование проводилось? — спросил я. — На тему того, как я угодил на ваш остров?

— Не знаю. Вероятно, полиция изучала этот вопрос, но нас не информировала. Более того, нас обязали сообщить, когда вы придете в себя и сможете разговаривать. В течение первых двух или трех месяцев они регулярно звонили в клинику и справлялись о вашем самочувствии, но затем, видимо, решили, что вы …

Деликатный доктор опять замялся.

— Решили, что я так и не приду в сознание? — подсказал я снова.

— Да, вероятно, так. Впрочем, они, по-моему, не имеют оснований считать, что вы стали жертвой преступления. У вас не было каких-либо серьезных ран и иных травматических повреждений, которые свидетельствовали бы о том, что вы подверглись нападению.

— А документов при мне никаких не было? — спросил я это больше для проформы.

— Разумеется, нет. Вас обнаружили в одних плавках. Может быть, теперь вы позволите мне задать несколько вопросов?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация