Даже если бы удалось доказать пару-тройку случаев, где мне светило амплуа «организатора» по 102-й, и еще два-три, в которых можно было сделать меня основным исполнителем, вышак мне светил как маяк со всей исторической неизбежностью.
В общем, от всех этих «утешений» мне стало казаться, что попасть в лапы товарища Сорокина не так уж и плохо. В принципе у него было много
возможностей меня прикончить, но он этого не сделал. То, что два года назад мы с Хрюшкой не взорвались, а просто шлепнулись в океан на парашюте, наводило на размышление, что он не собирался нас уничтожать. Если, конечно, самолет уцелел по причине дефекта взрывного устройства, не был своевременно разминирован Чудо-юдом или Перальтой, на которого Сарториус, заполаскивая мне мозги через микросхему, взваливал вину за эту диверсию.
Оставалось ждать и трюхать в катере по морям, по волнам. Судя по всему, мы не крутились около острова, а перли куда-то в открытое море. Катер ощутимо подпрыгивал, по маленьким наглухо завинченным иллюминаторам хлестали брызги.
Никто не заговаривал, не задавал вопросов. Болтунов в этой конторе, в отличие от приблатненных «койотов», не держали. Ленка тоже благоразумно рта не раскрывала, сидела, как мокрая клуша, видимо, еще не переварив резкое изменение обстановки.
Я еще разок попытался утешиться: а вдруг это нас натуральные штатники захапали? Конечно, «заткнись. Барин!» было произнесено по-русски, и человек, сказавший эту фразу, вряд ли был уроженцем Брайтон-бич. Но он мог быть и сотрудником спецслужб, который тщательно выучил язык вероятного противника (скажем, по тем же методикам, по каким Чудо-юдо научил сестер Чебаковых английскому и испанскому). Или нашим родным, завербованным-перевербованным.
Вещички наши они, конечно, прибрали. Вывернули сумку, но там ничего интересного не было. Я опасался, что стюардесса или кто там еще могли подсмотреть, как я прятал пистолет, однако его с гидроплана не сняли. «Ингрема», слава Богу, тоже не было, он все-таки остался в вертолете. Но, по-моему, ребята и не надеялись найти там микрофотоаппараты, шифроблокноты и еще что-нибудь эдакое шпионское. Но индикатор, лежавший у Ленки в кармане шортов, конечно, вытащили. Конкретно это сделала тетя, которая сидела справа от Ленки, пристегнувшись к ней наручниками. Приборчик молча поглядел дядя, который был за старшего, но особенно не удивился. Во всяком случае, справляться у нас, что это за хреновина, не стал. Это наводило на мысль, что нас все же ухватили «джикеи», но тут же вставал вопрос: на хрена «джикеям» тогда было высаживать четверку ныне покойных бойцов на Роса-Негро? Ведь тут, на Дельмиро, как ни странно, все получилось тихо и без жертв.
Прошел час, может быть, полтора. Мотор катера застучал пореже, на малых оборотах. Через иллюминаторы по-прежнему ни черта не просматривалось, но я сердцем чуял, что мы приближаемся либо к кораблю, либо к берегу. Последнее было более вероятно, потому что с корабля наверняка доносились бы какие-нибудь специфические звуки типа плеска волн о металлические борта, урчания двигателей на холостом ходу, скрипа блоков, талей и прочего боцманского хозяйства.
Мотор катера вырубился, и некоторое время слышалось только журчание воды по бортам да слабый гул волн, где-то вдалеке накатывавших на берег. Еще через минутку под днищем зашуршал и заскрипел песочек, катер вздрогнул и остановился.
Тот, кого я счел начальником, жестом показал, что всем надо подниматься с мест и топать наверх. Нас с Ленкой взяли под белы ручки и вывели на нос катера, откуда уже была положена сходня, а потом по этой сходне аккуратно свели на песок темного, освещенного только фарой катера пляжа. Островок был, судя по всему, необитаемый, а потому очень пригодный для того, чтобы граждане, которым незачем продолжать свою вредную жизнь, навеки тут успокоились. И у меня, скажем так, сложилось отчетливое впечатление, что вот-вот из прибрежных зарослей появится Сергей Сорокин, после чего с выражением прочитает приговор: «Именем мировой революции…»
Тогда будет без толку кричать: «Я требую адвоката! Где суд, прокурор, присяжные?!» Не помогут ни покаяние, ни попытка объяснить свое поведение общей неблагоприятной обстановкой в обществе, тяжелым детством, недостатком витаминов и родительской ласки… Это будет всем по фигу, потому что с врагами надо быть беспощадным. Когда враг не сдается — его уничтожают. И если сдается — тоже уничтожают, чтобы никому обидно не было.
Но, может быть, проще было привязать нам к ногам по камешку и спровадить в воду прямо с катера? Нынче ведь и на необитаемых островах свидетели попадаются. И уже завтра какие-нибудь любители морского туризма могут случайно выкопать трупы. Идиотизм, конечно, но ведь не станешь объяснять ребятам, что гораздо проще нас утопить, что можно на этом пару патронов сэкономить…
Нас повели в глубь островка. Молча, но быстро, подталкивая вперед. Ленку ее тетя прямо-таки волокла за собой на браслетке. Шли по какой-то неприметной тропке. Всего с нами было пять сопровождающих — четыре мужика и тетка. Оружие было в кобурах, но вынуть они его могли очень быстро. Немного успокаивало то, что никакой лопаты не проглядывало, но они ведь могли и раньше позаботиться — привести к уже готовой могилке…
Шедший впереди дядя трижды нажал кнопку фонарика. В ответ из темноты тоже трижды мигнул свет. «Ну вот, — подумалось мне, — вот и привели к могилке».
Но это было не так. Нас привели на площадку, где стоял в темноте небольшой вертолет. Я, правда, не спешил испускать вздох облегчения. Во-первых, этот вертолет мог быть предназначен вовсе не для нас. В том смысле, что нас могли прихлопнуть, а сами улететь. Во-вторых, на вертолете нас можно было увезти отсюда на сто километров, швырнуть без парашюта с километровой высоты — мы бы с гарантией расшиблись о воду.
Вертолет чихнул, засвистел и стал с нарастающей силой раскручивать ротор. Это был «Белл». На таком или похожем меня два года назад эвакуировали с поста ГАИ после того, как я раздобыл для Чудо-юда перстеньки с плюсами и Таню Кармелюк в довесок.
Нас быстро подсадили и впихнули в отодвинутую дверцу, усадили на сиденья. Когда отстегнулись сопровождающие и перецепили наручники на подлокотники, я даже не успел углядеть.
Свет в кабине не зажигали, только где-то за кабиной мигал проблесковый огонь. За окном была чернота, даже понять, на какой высоте летим, было невозможно. А уж куда — тем более. На борту, кроме нас и пилота, оказалось еще двое, но это были уже не те люди, что привезли нас на катере. Похоже, что на этом этапе нас передали с рук на руки, как эстафетную палочку.
Говорить в присутствии посторонних не хотелось. Здешние хозяева тоже помалкивали. Насчет сброса в океан с тысячи метров кое-какие мыслишки изредка пробегали, но все меньше и меньше. По-моему, все можно было сделать гораздо проще, не тратя горючего. Вертолет, даже такой экономичный, как «Белл», все-таки жрет порядочно.
Летели около часа. Помнится, я уже начал дремать, когда в окошке показался какой-то город, освещенный многочисленными огнями, а потом пунктирные огоньки взлетных полос. Пилот вел переговоры с диспетчером, выясняя, на какой круг ему садиться. Одновременно один из новых сопровождающих вел разговор с кем-то по радиотелефону. Похоже, сообщал, куда подавать транспорт.
