— Стой! Стой! — Лусия уцепилась за пулемет. — Проснись! Меня передернуло. Я ушел метров на двадцать от ручья, но… в обратную сторону.
— Да-а… — протянул я, — вот это имитация!
— Я тебя еле догнала, — воскликнула Лусия. — Ты был так убежден, что перешел ручей… А помчался обратно. Стоп! А что, если обмануть эту систему?
— Как это? — удивился я.
— А так. Подойти к краю, повернуться спиной к ручью и сделать вид, что идешь в сторону той лыжни, по которой мы сюда пришли. Если эта штука работает по определенному принципу, то она развернет нас обратно и отправит за ручей.
Научная мышка — куда ее усталость делась? — снова пошла к ручью. Только теперь она встала спиной к канавке и сделала шаг в направлении меня. Потом другой, третий, четвертый… Пока не подошла ко мне вплотную.
— Не вышло? — спросил я без особого злорадства. — По-моему, эту штуку не надуешь. Пошли к мостику, а то мы и так потеряли много времени.
— Хорошо, — согласилась Лусия, — а ты уверен, что около мостика не получится та же история?
— Во всяком случае, здешний абориген Лисов утверждает, что перейти ручей со стороны «Котловины» можно только через мостик. А войти в эту красную зону можно совершенно спокойно.
— Значит, ты экспериментировал, уже зная результат?
— Я только не знал, как получается, что никто не в силах перейти эту узенькую канавку с внутренней стороны, тогда как в противоположном направлении перейти ее ничего не стоит.
— Значит, я была подопытным кроликом? — без обиды усмехнулась Лусия.
— Не все же мне в этой роли выступать! — хмыкнул я. — Ладно, идем, пока наши друзья с горы не спустились.
И мы двинулись вдоль ручья, условно говоря, вверх по течению, хотя сейчас никакого течения воды в ручье не наблюдалось. Шли по краю леса, не выходя на открытое место, но и не углубляясь в чащу. Постоянно прислушивались, хотя вряд ли соловьевцы сумели бы спуститься с горы раньше чем за полтора часа.
Прошли, наверно, не меньше километра, прежде чем оказались у мостика из двух бревен, переброшенного через ручей. На обоих берегах просматривались тропы. Одна наискось уводила вверх по склону горы, а вторая, на другом берегу, вела к зимовью. Неприятным показалось то, что на мостике и тропах были свежие лыжни. А может, соловьевцы уже проскочили мостик и поджидают нас за ручьем, на «безопасном», так сказать, берегу?
Затески с условными знаками Лисова я обнаружил выбравшись на тропу. Стоя спиной к мостику, увидел на одном из деревьев по правую сторону тропы три горизонтальные зарубки, а повернувшись лицом к ручью, увидел на другой стороне тропы (но опять-таки справа) две горизонтальные и «плюс». Стало быть, можно спокойно идти через мост.
Я двинулся первым, Лусия пошла за мной метрах в пяти. Луна сияла очень ярко. Открытое место, прилегающее к ручью с обеих сторон, выглядело так, будто его освещали прожекторами. Любой мало-мальски обученный стрелок, находись он на одном из берегов, мог бы уложить меня с первого выстрела. Надо напомнить, что палок у меня не было и можно было только скользить на лыжах.
Нормальные люди, форсируя такой мостик, за которым может быть засада, перекидывают через речку дымовую гранату, под прикрытием которой головные перескакивают на ту сторону. Но у меня такого спецсредства не было. Поэтому на мостике я ощущал себя маленьким голеньким человечком, которого каждый обидеть может. Но Бог не выдал, свинья не съела. Мы благополучно перебрались через открытое пространство и вошли на узкую просеку, по которой пролегала лыжня.
— Передохнем, немножко, — попросила Лусия, — а то я опять упаду…
Присели на поваленное дерево, лежавшее рядом с тропой, даже лыжи сняли. Я достал аварийный паек, разорвал целлофановую оболочку, съели по шоколадке. Хотелось пить, холод, как ни странно, почти не чувствовался. Мне уже подумалось, что хорошо бы развести костер, чтоб согреть чайку, только вот посуды подходящей нет. Имелась банка с тушенкой, которую после оприходования можно было превратить в чайник, фляжка со спиртом, но и то и другое надо было приберечь. Хрен его знает, сколько нам еще плутать по этим сопкам-распадкам.
В общем, это сыграло свою положительную роль. То, что у меня не было посуды и я не стал разводить костер. Потому что тогда скорее всего нас загодя заметили бы с противоположного берега ручья.
Тишина донесла до моих ушей знакомый скрип лыж. Он шел со стороны «Котловины», но не прямо от мостика, а чуточку ниже по ручью.
— Это они, — шепнул я Лусии, — не сиди здесь без толку. Вот рюкзачок с продуктами, вот карта. Я схожу гляну, а ты иди по тропе так быстро, как сможешь. Постарайся добраться до заимки, отец тебе поможет. Я догоню, если повезет. Может, и без стрельбы обойдется.
Лусия тяжко вздохнула, надела второй рюкзачок спереди, встала на лыжи и в прогулочном темпе двинулась по лыжне.
Осторожно, стараясь не брякнуть, я снял пулемет, отвязал стропу, размотал ленту и, держа пулемет на весу, подобрался к крайним деревьям, за которыми начиналось открытое пространство.
Как раз в это время — секунды не прождал! — на противоположный берег ручья выкатил лыжник. Показался — и тут же назад. Меня он вряд ли заметил, мой берег был в тени, а их хорошо высвечен луной. Но наверняка его, очутившегося на свету, охватили те же сомнения, что и меня. Интересно, что они будут делать дальше. Ведь следы наших лыж там остались, и этот дозорный-разведчик не мог их не заметить.
Минут пять никто на берег не высовывался. Я перевел взгляд на мостик. Там тоже никого не просматривалось. Конечно, они уже разобрались, что мы перешли через мостик. И теперь размышляют, догонять нас или нет. Мне тоже поразмыслить следовало.
Если они уже пробовали переходить ручей в неположенном месте, то знают, что этого сделать нельзя. Но и мостик, словно специально предназначенный для того, чтобы валить тех, кто по нему движется, место не лучшее. С Лисовым они не беседовали, не знают, какие тут тонкости. А время идет. Морозец усилится. Так что, убедившись в нашем отходе за мостик, скорее всего уйдут куда-нибудь на горку. Вообще-то мне и так не очень ясно, зачем они на «Котловину» полезли. «Черный камень», что ли, собрались увозить? Или им «Джемини-Брендан» с «G&K» пообещали какие-нибудь денежки за образцы инопланетных материалов? Очень все это странно. Ведь понятно, что с возвращением Ванечки к папочке вышел облом, а Сурен, должно быть, по жизни соскучился, дела ждут. Чего ему тут торчать, в самом деле?
Я уже начал жалеть, что не стреканул из пулемета по разведчику. Была мысля дать им выйти на мостик, подпустить поближе и положить всех, сколько их там осталось, из «ПК». Полная лента, на десяток хватит с избытком. А их человек шесть, не больше. Но раз не лезут, сколько ждать? Сам тут в ледышку превратишься. К тому же пулемет может подмерзнуть. Черт его знает, какой смазкой пользовались. «Дрель» я сам смазывал зимней, минус полста держит. А кто «ПК» готовил? Трофим покойный? С него не спросишь…
