— Понятно, — сказал я. — «Если тебе корова имя, то быть должно молоко и вымя, а если ж нет ни молока, ни вымени, то черта ж в твоем коровьем имени?!»
И с чего это мне Владимир Владимирыч на ум пришел? Петьке хорошо, он Священное писание читал, а мне, когда какой-то афоризм выдать надо, так обязательно Маяковский или Высоцкий на язык попадается. Это я уж сейчас понял, что культура у нас с ним, Петром Алексеевичем, была разная, хоть и люди мы от одного корня — российского.
А назавтра с утра пошел дождь, мелкий, холодный, отвратительный. И ветер тоже был такой, что хуже некуда, продувал сквозь хэбэ и плащ-палатки до костей. Если б не еще зеленая, с редкой прожелтью, листва, можно было бы подумать: на дворе октябрь или начало ноября.
В этот самый день горсовет пригласил нас на расчистку какой-то свалки. Из области ожидалось солидное начальство, которое уже намекало, что свалку не худо бы убрать. Городское начальство пообещало, да что-то проканителилось, закрутилось и вспомнило о свалке лишь тогда, когда пришла из обкома предупредительная телефонограмма: «Иду на вы!» Областной товарищ должен был приехать завтра, а у города грузовиков на уборку мусора не хватало. Поклонились в ноги Шалимову, который распорядился послать туда три самосвала и бульдозер, а на всякие мелкие работенки отрядил наш доблестный взвод. Прямо с развода мы, вооружившись лопатами, носилками, ломами и другой боевой техникой, попрыгали в «Урал» и поехали «на поле брани».
Свалка была действительно неудачно расположена — прямо посреди нового микрорайона. Строители, расчищая площадку под новые дома, спихали сюда бульдозерами многие тонны и кубометры земли, бревен, камней, заборов, вывороченные с корнями кусты и деревья, смятые и скрученные листы кровельного железа. Кроме того, сюда же попали всякие строительные отходы: раздавленные или треснувшие бетонные плиты и блоки, обрезки стальных труб, арматурные прутья, лестничные марши, рулоны рубероида, мятые ведра и бочки с цементом и краской, ящики, кирпичи и прочая, прочая, прочая… Наконец, местные жители, обитатели того же самого нового микрорайона, стали выкидывать туда все, что им было не нужно, поэтому в горах мусора блестели полуразвинченные никелированные кровати, целые и расколотые гардеробы, серванты, вешалки, драные сапоги, валенки, детские горшки, игрушки, пластиковые пакеты, консервные банки… Археолог трехтысячного года, попади ему в руки такое богатство, должно быть, удавился бы от радости.
Кроме нас, на этом историческом месте работало еще полно народа. Комсомол города по призыву партии в лице здешнего райкома объявил субботник, хотя, помнится, дело было в среду. От всех предприятий были выделены бригады, и в сумме собралось человек триста, не меньше. Местная ПМК пригнала пару солидных экскаваторов и три маленьких — на тракторах «Беларусь». Еще было шесть-семь бульдозеров, десятка два самосвалов, несколько кранов и даже трелевочный трактор. Вся эта армада набросилась на свалку, окружила ее со всех сторон и приступила к планомерному уничтожению. Экскаваторы вгрызались своими зубастыми ковшами в груды земли, которые к ним пододвигали бульдозеры, хищно сверкающие своими выбеленными о грунт ножами. Краны выдергивали присыпанные землей бетонные плиты и перебрасывали их в самосвальские кузова. Трелевочник, затесавшийся в эту компанию, пыхтел и упирался, вытаскивая из кучи мусора мокрые, с корнями и остатками листвы, деревья. Их отволакивали к огромным кострам, где полыхали доски, бревна от снесенных домишек, трухлявые сортирчики, ящики, ломаная мебель. Половина нашего взвода таскала на эти аутодафе все, что могло гореть. Другая половина под моим чутким руководством занималась железяками, наваливая их на самосвалы. Вместе с нами работали несколько гражданских мужиков, среди которых выделялся один по кличке Слон. Слон работал как трактор, забрасывая в кузов одним махом такие хреновины, которые и втроем не осилишь. Он даже попытался выдернуть из кучи земли решетчатую опору от линии электропередачи. Она, правда, была не очень большая, но весила не одну тонну. От услуг Слона пришлось отказаться и позвать на помощь бульдозер. Увезти ее было не на чем, целиком она никуда не входила. Пришел дядька с автогеном, раскромсал опору на части, а потом ее краном забросили в кузов нашего здоровенного «КрАЗа».
— Ну и война! — восторженно вопил Слон, закидывая в кузов двухметровый обрезок четырехдюймовой трубы. И правда, все это мероприятие сильно напоминало войну. Зловеще полыхали костры, лязгали гусеницы, ревели моторы, дым и копоть витали в воздухе, грохали камни о кузова, а отбойные молотки, которыми разбивали какие-то крупные обломки, тарахтели как пулеметы…
Уже к обеду большая часть куч была раскидана, растащена и разобрана. Нам привезли термосы с борщом и кашей да еще бидон компота. Гражданских кормил местный общепит. Дождь по-прежнему моросил, присесть было негде, распихались по кабинам и крытым кузовам. Мы с Петькой залезли в кабину «КрАЗа», стоявшего поблизости от еще не срытой кучи земли. Устроились удобно, водила был человек гостеприимный, только попросил за приют принести ему лишнюю кружку компота. Вылезать не хотелось, приказывать Петьке я не стал, а предложил потянуть на спичках. Выпало все-таки ему. Петька поежился, выбрался из кабины и потопал по грязи к термосам.
— Оп-па-а! — послышался лихой крик. По скату кучи съехал Слон, обрушив за собой солидный объем земли.
— Пустите меня подсохнуть! — попросился он и, не дожидаясь ответа, влез в кабину, «слегка» подвинув меня к водиле. Зад у него был тоже как у слона… Водила хотел было заругаться, что Слон на сапогах принес в кабину ведро грязи, однако не решился — уж очень Слон был здоровый. Кроме того, чаш гостеприимный хозяин что-то заметил впереди и уставился в эту точку.
— Чего? — спросил я, увидев, что глаза у него какие-то не те, и тоже посмотрел в ту сторону. Из-под осыпавшейся земли торчала какая-то ржавая раскоряка.
— Бомба! — выдохнул Слон раньше, чем это успел сделать я. Чуть-чуть приглядевшись, я почти облегченно сказал:
— Не, это один стабилизаторов самой бомбы там нет…
— Где же она? — прошептал Слон, явно мне не веря.
— Эту кучу только что бульдозер нагреб. Если б там такая бомба была, от которой этот стабилизатор, так он бы в нее ножом уперся, да и сдвинуть бы ее не смог… А стабилизатор легкий, он его и не заметил.
Не знаю, откуда я набрался храбрости, только смог, перебравшись через трясущегося Слона, вылезти из кабины и подойти к куче. Да, это был только стабилизатор: здоровенный, с четырьмя измятыми ржавыми лопастями, соединенными обручем. Я в бомбах понимал мало, но прикинул, что при таком стабилизаторе эта хреновина должна быть раза в полтора выше меня ростом… И еще одно мне не понравилось; в тех местах, где стабилизатор должен был крепиться к бомбе, перья были обломаны, похоже, совсем недавно, потому что на изломах поблескивали заусенцы еще не проржавевшего металла. А это могло означать только одно…
— Бомба где-то тут… — сказал я, возвращаясь к кабине. Слон было дернулся, водила тоже, но я вовремя успел сказать: — Не спешите, мужики! А вдруг наступите?
