Элен удалилась, а я, точно выполнив инструкцию, залез под одеяло. Прямо скажем, у меня не было особых восторгов по поводу того, что предстояло, зато сомнений в благополучном исходе предприятия было больше, чем достаточно.
ПА-ДЕ-ТРУА
То ли Элен специально не торопилась, чтобы дать мне возможность провести подготовительную работу, то ли на то, чтобы уговорить Любу, ей потребовалось гораздо больше времени, чем она предполагала. Я-то еще боялся не успеть, поторапливался, дурак! Однако мне еще полчаса пришлось провести на расстеленной кровати, дожидаясь, пока бабоньки соизволят явиться. Если б я прямо-таки жаждал ихнего появления и горел огнем страсти, то она бы у меня давно погасла. Но я не жаждал. Сказать по совести, мне было однохренственно, придут они вдвоем, явится ли одна Элен или вообще мне придется тут, как дураку, валяться в одиночестве, задыхаясь от собственного благоухания. Любого мужика, от которого разило бы таким букетом, я лично принял бы за «голубого». Конечно, мне по жизни доводилось и в канализации купаться, и не мыться помногу недель подряд, но натуральный вонизм меня так не убивал, как это приторно-парфюмерное амбре. Во всяком случае, в приличном обществе я с таким запахом появиться не хотел бы.
Когда я уже начал думать, что в планах Элен случился довольно закономерный облом, а потому мне дадут спокойно доспать до утра, они все-таки явились…
В здании этого самого, как выразилась Элен, «готеля» было довольно тихо и среди дня. Во всяком случае, на нашем этаже признаков особо бурной деятельности не слышалось. Откуда-то снизу, правда, какие-то отзвуки разговоров и хождений долетали, но очень слабо. Ясно было, что кое-какой народ есть, уж охрана-то несомненно, поэтому мысли о том, чтобы удрать, воспользовавшись ситуацией, меня не посещали. Надо было сперва элементарно осмотреться, понять хотя бы, в какой части света нахожусь, а уж потом размышлять, стоит ли отсюда смываться вообще. Поскольку пока условия содержания были более чем сносные, попытка к бегству могла привести к их быстрому и нежелательному изменению. Так что не стоило дразнить гусей.
К тому моменту, когда я выполнил все пункты инструкции и уже находился под простынкой голый, как младенчик, в гостинице установилась почти полная тишина. Самое оно поспать под неназойливый, умиротворяющий шумок кондиционера. Но…
Сначала послышались мягкие шажки, приближающиеся к незапертой двери, а потом она осторожно открылась. На дворе, похоже, еще не совсем стемнело, а может, освещение включили — я так и не понял. Факт тот, что кое-какой свет пробивался в комнату из-за штор, и в этой полутьме я увидел, как Элен в халате до пят осторожно входит в комнату и плавно тянет за собой нерешительную Любу. Вряд ли Любаша кокетничала или кривлялась. Во всяком случае, мне казалось, будто она просто уступила уговорам своей отвязной подружки, которой пришла в голову идея внести некое разнообразие в их нетрадиционный секс.
Элен мягко подтолкнула Любу вперед, но та дальше стола не пошла, остановилась. Дожидалась, пока подруга запрет дверь изнутри. Когда замок два раза щелкнул, Элен подошла к Любе и вновь потянула ее к постели.
— Не надо… — прошептала Люба. — Стыдно…
— Иди и не вякай, — прошипела мамзель Шевалье, — еще спасибо мне скажешь. Не захочешь — твоя личная проблема, насиловать не будем.
Кровать, стоящая головами к стене, вполне могла бы принять и четверых постояльцев. Элен, попросту скинув халатик, под которым оказалось какое-то черное бельишко, составленное из ремешков и треугольничков, деловито залезла на постель и отодвинула меня к противоположному от Любы краю.
Люба потопталась у кровати, присела, потом вновь встала, даже, кажется, собиралась сделать шаг вспять, но Элен вовремя поймала ее за запястье:
— Ложись, дурочка… Хватит сомнений, не канителься.
— Боюсь… Я вам мешать буду. И вообще — не могу. Пусти, я пойду, ладно?
— Останешься. Просто полежи рядом. Иди сюда, детка. Иди к мамочке…
В тот момент я абсолютно не представлял себе, что я буду делать с этими бабами. Конечно, в глубокой древности мне доводилось иметь дело с лесбийскими парами. Впрочем, они, конечно, были не до конца втянувшимися, а что называется, бисексуальными. То есть могли и с мужиками трахаться. Мэри и Синди, например. Но тех я поимел не враз, а поочередно, да и то они едва не подрались, помнится. Тандемы Марсела — Соледад и прошлогодний Марсела — Сильвия вообще к лесбиянкам не относились. Просто дружно работали вместе, помогали, так сказать, чем могли. Ленка и Линда на Сан-Мигеле тоже едва не подрались, а на Роса-Негро как-то обошлись без меня. А тут… Чего ждать, блин? Две профессиональные киллерши как-никак. Причем у Элен вообще боевая подготовка (правда, в другой «упаковке») — как у майора спецназа. Да и Любаша, хрен ее знает, не лыком шита. Сейчас стесняется и скромничает, а потом как заедет вожжа под хвост! Я ж не «Терминатор-2» из жидкого металла. Во мне всего одну дырку лишнюю проверни — и я труп. Даже дырку, в принципе, вертеть не надо, зажми горло согнутым коленом — и полный абзац получится.
Само собой, что такие размышления не на сладострастные утехи настраивают, а на попытку к бегству или на моральную подготовку к самозащите. То есть мой организм совершенно игнорировал Главную толкушку, и она, в свою очередь, тоже не проявляла интереса к внешнему миру.
— Ну, присядь, кроха… — проворковала Элен. — Успокойся, не трясись, ты ж смелая баба. Не думай о том, что фиг знает когда было. Все у тебя будет, все… Вот, присела к мамочке, очень хорошо, умничка!
Элен уже второй раз именовала себя «мамочкой». И Танечка, и Ленка были примерно того же возраста, что и Люба, даже моложе. А вот старая шлюха Кармела О'Брайен, которую я, слава Аллаху, никогда не видел воочию, была намного старше Вик Мэллори, в которую ее «прописали» Сарториус с Брайтом, и вполне могла ощущать себя «мамочкой» по отношению к Любе. Ну, контора!
— Ты можешь пока не раздеваться, — шептала Элен, поглаживая Любу по плечам. — Просто приляг, расслабься. Не думай о грустном… Ну вот и хорошо. Послушная девочка…
В полутьме можно было разглядеть, как Люба, свернувшись калачиком, прилегла на бочок, повернувшись спиной к Элен и ко мне.
— Укрыть тебя простынкой? — Не дожидаясь утвердительного ответа, «мамочка» стянула простыню с меня и набросила на Любу. Замерзнуть я, конечно, не боялся, кондиционер держал вполне приемлемую температуру. Да и наверняка за окошком было гораздо теплее, чем в комнате, несмотря на вечернее время.
— Кайф, — вытягиваясь рядом со мной на постели и закидывая руки за голову, промурлыкала Элен. — Такой чистенький, хорошенький, душистенький! Не мальчик, а подарок девочкам.
Все это сюсюканье ужас как напоминало бесплатную рекламу. «Батарейки GP („джи-пи“), увидел — купи!» Или: «Теперь я чувствую себя спокойно в мои критические дни!» (Забыл только, чем эти дуры такого спокойствия добиваются, то ли «тампаксами», то ли «памперсами».) Хрюшке — настоящей Ленке, разумеется, — навряд ли пришло бы в голову рекламировать меня перед какой-либо дамой. Во всяком случае, в таком тоне. Не знаю, достигла ли реклама своей цели в отношении Любаши, для ушей которой она, собственно, и предназначалась, но мне она явно не придала сил. Наоборот, и без того едва-едва теплившийся интерес к намеченному Элен мероприятию почти совсем угас. Я был готов сказать нечто вроде: «Валите вы отсюда, на хрен вы мне нужны!» Правда, это заявление, пожалуй, могло бы привести к неприятностям, даже, возможно, к мордобитию, а потому осталось невысказанным.
