Конечно, мой охранник особой радости по случаю вертолетного десанта не выказал. Тем более что он, должно быть, лучше моего знал планировку отеля и сообразил, что с крыши через слуховые окна бойцы смогут пробраться на чердак, а оттуда — на второй этаж. Соответственно, при достаточной оперативности они могли через десять-пятнадцать минут появиться у нашей двери.
Наверно, у Алехо, после того как он услышал топот ног по крыше, а затем шорохи на чердаке, появились некоторые сомнения и легкая неуверенность в себе. Могучий «глок-17» вряд ли казался ему достаточно серьезным оружием против штурмовых автоматов. А поскольку внизу стрельба не ослабевала, можно было догадаться, что подкрепления от Сарториуса если и прибудут, то вряд ли окажутся слишком большими. К тому же боец явно не имел инструкций, что предпринимать в случае, если противник прорвется сразу на второй этаж, как получилось в действительности. По идее, если ребята, высадившиеся на крышу, успеют спуститься на второй этаж и взять под контроль коридоры отеля, то верный телохранитель Алехо (все время хочется назвать его «Алехой») будет отрезан от остальных бойцов компаньеро Умберто, а сами они окажутся между двух огней. А если коммандос неизвестного происхождения сумеют захватить лестницы и выйдут в тыл тем, кто дерется на первом этаже, то войску Сарториуса может наступить полный абзац.
Не иначе этот самый Алехо прикидывал, не стоит ли вывести меня в расход, чтоб врагу не достался. Потому как ему был дан приказ охранять. С другой стороны, он побаивался, что, пристрелив меня, может вызвать неудовольствие компаньеро. Что из этого неудовольствия могло получиться, он небось знал хорошо.
Я лично тоже немного поразмышлял. Конечно, кое-какие шансы заделать этого верзилу прежде, чем он успеет шмальнуть, были. Но очень мизерные. Пожалуй, гораздо меньшие, чем тогда, когда мы с Ленкой стояли под дулом автомата в офисе дендрологов. Алонсо Чинчилья тогда очень удачно — для меня, естественно, — подставился и после моего удара ногой случайно всадил полмагазина в своих коллег «койотов» и самого босса хайдийской мафии Бернардо Вальекаса по кличке Сифилитик. Но тогда «койоты», поскольку их было много, несколько расслабились, не ожидая от меня излишней прыти. А вот Алехо расслабляться не мог, оставшись один на один со мной. Несмотря на то, что я без напряжения и даже почти по-товарищески разговаривал с Сарториусом, сам Алехо со мной на брудершафт не пил, а потому не мог считать классовым братом. Кроме того, Алехо, как видно, по-русски ни хрена не понимал. Он вполне мог принять нашу беседу за допрос с пристрастием. На взгляд Алехо, то, что в процессе этой беседы Сарториус не ломал мне пальцы и не выдергивал ногти, вовсе не означало, что он не припугнул меня такими мерами и не заставил говорить тихими угрозами, не доводя дело до реального применения специальных методов.
Между тем шуршание на чердаке прекратилось, где-то наверху с лязгом открылась дверь, а затем послышался дробный топот нескольких пар тяжелых ботинок, в которые были одеты коммандос, сбегавшие по лестнице с чердака на второй этаж.
Это, в конце концов, подтолкнуло Алехо к компромиссному решению. Он направил пистолет на дверь и сказал:
— Аделанте!
В принципе, топать к двери, когда сзади стоит слегка взволнованный боец с пистолетом, чего-то не очень хотелось. В затылке какой-то нервный зуд появился. Но словить за неподчинение пулю «парабеллумовского» калибра прямо в лоб тоже не было желания. Поэтому я подчинился и пошел куда велели.
— Ты понимаешь по-испански? — спросил сзади Алехо.
— Да, — отозвался я, немного порадовавшись, что мордоворот намерен управлять мною словесно, а не при помощи пинков и пистолетного дула. — Не только понимаю, но и говорю.
— Тогда выходи в коридор и сразу поворачивай направо. Иди спокойно, а не беги. Если будешь слишком торопиться, увидишь свои мозги на стене.
После этой услышанной мной фразы я мог с уверенностью сказать: Алехо — уроженец района Мануэль-Костелло в хайдийской столице Сан-Исидро.
— Если ты сделаешь это, то компаньеро Умберто отправит тебя на Акулью отмель, — сказал я, — он приказал тебе охранять меня, а не вышибать мозги.
— Пока он сам это не подтвердит, считай, что мое условие остается в силе. Руки на затылок! Иди вперед!
Нет, с нашими родными биороботами работать попроще! Ваня и Валет все-таки более предсказуемы, чем этот гориллоид.
Но ничего не попишешь, когда нечем пописать. Оружия не было, и разговаривать на равных с этим верзилой у меня не было возможности.
Не без опаски я вышел за дверь, следом за мной, вертя «глоком» во все стороны, вышел Алехо. Подчиняясь его приказу, неторопливо двинулся вперед, держа руки на затылке.
Снаружи по-прежнему доносились звуки перестрелки. Правда, немного менее интенсивные, но это вовсе не говорило, что она подходит к концу. Просто люди патроны берегли. Безусловно, надо было порадоваться тому, что в данном отеле номера располагались по обе стороны коридора, то есть выходили окнами и на внутренний двор, и на внешний. Потому что пули, которые изредка залетали на второй этаж, во «внешние» номера, как правило, в коридор не попадали. Правда, это было правило с исключениями: не то третья, не то четвертая дверь, считая от моей по направлению нашего движения, была продырявлена пулей. Пробивная способность у этой маленькой гадины оказалась приличной. Она, влетев в окно, просверлила сначала дверь «внешнего» номера, а потом расположенную напротив нее дверь «внутреннего» номера. Уже пройдя мимо этих дырок, я вдруг озадачился вопросом: почему дырки на дверях были почти на одном уровне, причем та, что на двери «внутреннего» номера, была, по-моему, даже чуточку пониже, чем пробоина на двери «внешнего». Ведь если стреляли с земли по второму этажу, то даже пуля, посланная с очень большого расстояния
— а такая бы потеряла силу и нипочем не прошлимнула две двери сразу! — летела бы снизу вверх. То есть дырка на двери «внешнего» была бы намного ниже, чем та, что на двери «внутреннего».
Хотя, разумеется, это было не лучшее время для баллистических исследований, я прикинул, что подобный эффект мог получиться лишь в том случае, если стрелок был где-то на одном уровне с окном. Иначе говоря, он палил либо со второго этажа какого-нибудь здания напротив, либо с пригорка соответствующей высоты. Но тут же возникал вопрос: с чего это он взялся стрелять по окну второго этажа, когда «сорокинцы», судя по всему, держат оборону на первом? Ответ пришел сам собой. Потому что некто вел огонь по атакующим из этого номера. Но почему мы, отлично слышавшие пальбу с первого этажа и топот десантников с крыши, не расслышали совсем близких выстрелов? Опять додумался: оружие у бойца было бесшумное. Сразу пришел на ум «винторез» Танечки Кармелюк с толстым стволом-глушителем. Но ведь теперь Танечка — это Элен. Неужели решила тряхнуть стариной?
Все эти теоретические размышления оборвались в одно мгновение. Сзади, из-за угла коридора, разом выскочили двое в камуфляже. Те самые коммандос с вертолетов, которые, должно быть, решили зачистить второй этаж. А спереди, в противоположном конце коридора, со стороны выхода на парадную лестницу, вылетели трое в желтых рубахах и серых брюках — надо думать, люди из охраны гостиницы. Правда, теперь у них в руках были не служебные пистолеты, а автоматы.
