В общем, я хорошо понимал, что ничего веселого под землей не будет и даже спасения от тех же «тигров» уход в хайдийские катакомбы вовсе не гарантирует. Мне лично еще три года назад казалось, что они чувствуют себя в тоннелях очень даже уверенно. А за истекшее время вполне могли как следует изучить тамошний театр военных действий, отработать тактику и натренировать подразделения. Я, конечно, не знал, насколько коммандос осведомлены об этом ходе с лифтом, но запросто могло оказаться, что тех, кто поехал вниз, уже ждут, как выражались во времена моего детства, «один с топором и двое с носилками».
Сарториуса, однако, на мой взгляд, волновало другое. Он стоял довольно близко от задвинутого броневой дверью хода, ведущего наверх, и напряженно прислушивался.
— Копошатся у верхней двери, — сказал Сергей Николаевич, — по-моему, взрывать собираются.
— Наши заряды не сдетонируют? — довольно равнодушно спросил Ахмед.
— Надо надеяться, что нет, — не очень уверенно произнес Сорокин. — Если не переборщат пластита на дверь, то обойдется.
— А сколько надо, чтоб ту дверь повалить?
— Граммов сто, не больше. Если рванут больше полкило, то могут лестницу завалить. А чтоб детонация пошла на наши заряды, где-то килограмм надо. Тогда они не только эту, но и парадную лестницу разгрохают.
— Сергей Николаевич, а внизу нас никто лишний не дожидается? — скромно поинтересовался я.
— Нет, — лаконично ответил он. — Там все схвачено.
Я не стал интересоваться, как именно, но понял, что за дела внизу Сарториус спокоен. А вот насчет того, что где-то оставлены заряды, которые могут сдетонировать, я узнал, мягко говоря, без радости. Зачем Сорокин что-то там наверху заминировал, меня, конечно, не очень заинтересовало. Известное дело — чтоб врагу не досталось. Но вот что произойдет, если эти самые заряды все-таки сдетонируют, меня сильно заботило. Например, не провалится ли сюда, нам на головы, вся гостиница? И не провалимся ли мы, в свою очередь, безо всякого лифта хотя бы на горизонт 100?
Но тут сомнения разрешились очень просто.
Стены, потолок и пол легонько дрогнули, а потом сверху донесся гул.
— Нет, не переборщили, — порадовался Сарториус. — Точно по норме. Ничего не сдетонировало.
— Но ведь они сейчас пройдут на лестницу и минут через пять подойдут к двери.
— Жалко, что немного раньше, чем я думал. Лифт только-только дошел до места. Думаю, что назад он пойдет минуты через три-четыре. До нас дойдет не раньше чем через пятнадцать. Еще пара минут на то, чтоб войти в кабину и закрыть дверь. Итого двадцать минут. А что у них? Спуск и проверка лестницы
— пять минут. Проход по коридору — тоже пять. Подготовка подрыва двери — не больше десяти.
— Растяжку надо было поставить, — заметил Ахмед. — Очень хорошая вещь. Еще бы десять минут добавили. Если б, конечно, они вовремя заметили. А если б не заметили, то подорвались бы. Тоже польза.
— Жалко гранату отдавать было, — сказал Сорокин. — Ваня, послушай, нет ли передвижений в нашем направлении. Сколько, где находятся.
— Идут пять человек, — сообщил Ваня. — Головной проходит первую площадку. Последний только что прошел через дверь.
— Засекай время прохождения одного марша головным.
— Принято!
Ваня насторожил уши. Как и что он там слышал — хрен поймешь. Но тем не менее, дослушав, сообщил:
— Головной прошел второй марш за одну минуту шестнадцать и три десятых секунды.
— Общее время прохождения двух маршей?
— Две минуты сорок восемь и семь десятых секунды.
— Идут с ускорением, — заметил Сарториус.
— Сначала осторожничают, потом смелей топают, — сказал Ахмед. — Третий марш еще быстрей пройдут, увидишь… Ваня послушал и доложил:
— Третий марш головной прошел за одну минуту десять и одну десятую секунды. Общее время прохождения трех маршей — три минуты пятьдесят восемь и восемь десятых секунды.
— Лестницу пройдут меньше чем за семь минут, — прикинул Сорокин. — На минуту с чем-то больше, чем я предполагал, но все равно, нужного запаса не будет.
— Надо их осадить в коридоре, — предложил Ахмед. — Можно эту дверь немного отодвинуть? Не совсем, а чуть-чуть? Постреляем, а?
— Помнишь, как ты в позапрошлом году хотел еще чуть-чуть пострелять? — спросил Сарториус с легким ехидством. — Если б я тебя не утащил насильно, федерасты тебя «шмелем» сожгли бы.
— Думаешь, здесь тоже «шмели» есть?
— Сам продавал двадцать комплектов.
— Зачем, а? Лучше б Салману продал.
— Это в девяносто третьем было, весной. А с тобой мы только в октябре познакомились. Когда с Пресни уходили…
— Лестница пройдена, — доложил Ваня. — Остановились на площадке перед входом в коридор. Общее время прохождения лестницы — семь минут три секунды ровно.
— Валет, — обратился Сарториус ко второму «зомби», — подойди к лифту, послушай, далеко ли он.
— Принято. — Валет подошел к дверям лифта, прислушался. В это самое время Ваня доложил:
— Один включил инфракрасный прицел и осматривает коридор. Нажимает спусковой крючок.
Гулкий грохот выстрелов мы и сами хорошо расслышали, так же, как звонкие удары пуль в броневую дверь и визг рикошетов. Затем все стихло.
После этого сразу пять пар ног затопотали по коридору. Затем послышался удар железом — кованым прикладом, должно быть, — по двери.
— Ну-ка, все в стороны от проема! — тихо скомандовал Сорокин. — Валет, как там лифт?
— Кабины прошли горизонт сорок. Скорость подъема — десять метров в минуту.
— Стало быть, через четыре минуты подойдет. За дверью попритихли. Ваня продолжал слушать.
— Отошли от двери. Переговариваются. Испанского не знаю, сообщить содержание не могу, — сообщил он.
— Что ж твой батя не научил их, а? — проворчал Сорокин.
— У него и надо справляться, Сергей Николаевич, — буркнул я.
— Вот дадут они сейчас из гранатомета, — нервно хмыкнул Сарториус. — Тогда нам тут никакие справки уже не потребуются…
— Не пробьют, — успокоительно произнес Ахмед. — Очень крепкая броня. И толстая.
По-моему, это он сам себя успокаивал.
Последние минутки тянулись так долго, что показались получасом. Ваня и Валет ничего не докладывали, а за дверью слышалась неясная возня, понять смысл которой я лично не взялся бы. Еще раз подумал о том, что прежде для Сарториуса не было бы никакого труда уйти из этой гостиницы без проблем. Где ж его ГВЭПы? Впрочем, я тут же и о своем, так сказать, «багаже» задумался. А ведь у меня тут чемоданчики были разные! С компроматами, с миллионами, с документами группы «Пихта»… Что-то я их не видел. Может, конечно, раньше вынесли?
