— И госпожа Стамп сполна хлебнула
романтики. В отеле «Амбассадор» она познакомилась с невероятно красивым и
обходительным кавалером, который в полицейской картотеке значится под кличкой
Вампир. Личность известная, специализируется на немолодых богатых иностранках.
Страсть вспыхнула моментально и, как это всегда бывает у Вампира, закончилась без
предупреждения. Однажды утром, а если быть точным, 13 марта, вы, мадам,
проснулись в одиночестве и не узнали гостиничного номера — он был пуст. Ваш
сердечный друг утащил все кроме мебели. Мне прислали список похищенных у вас
вещей. — Гош заглянул в папку. — Под номером 38 там значится «золотая
брошка в виде кита». Когда я прочитал все это, мне стало понятно, почему
госпожа Стамп не любит вспоминать про Париж.
Несчастную дуру было жалко — она закрыла лицо
руками. Плечи ее вздрагивали.
— Мадам Клебер я всерьез не
подозревал, — перешел Гош к следующему пункту повестки. — Хотя
отсутствие эмблемы она внятно объяснить так и не смогла.
— А посему вы проигнорировари мое
сообсение? — вдруг спросил японец. — Я ведь сказар вам несьто осень
вазьное.
— Проигнорировал? — Комиссар резко
обернулся к говорившему. — Вовсе нет. Я поговорил с госпожой Клебер, и она
дала мне исчерпывающие объяснения. Она так тяжело переносила первую стадию
беременности, что врач прописал ей… определенные болеутоляющие средства.
Впоследствии болезненные явления миновали, но бедняжка уже пристрастилась к
препарату, использовала его и от нервов, и от бессонницы. Доза росла,
образовалась пагубная привычка. Я по-отечески поговорил с мадам Клебер, и она
при мне выкинула эту гадость в море. — Гош с напускной строгостью взглянул
на Ренату, по-детски выпятившую нижнюю губку. — Смотрите, голуба, вы дали
папаше Гошу честное слово.
Рената потупила взор и кивнула.
— Ах, какая трогательная деликатность по
отношению к мадам Клебер! — взорвалась Кларисса. — Что же вы меня-то не
пощадили, мсье детектив? Выставили на позор перед всем обществом!
Но не до нее сейчас было Гошу — он все смотрел
на японца, и взгляд у комиссара был тяжелый, цепкий. Умница Джексон понял без
слов: пора. Его рука вынырнула из кармана, и не пустая — траурным блеском
посверкивала вороненая сталь револьвера. Дуло было направлено прямехонько в лоб
азиату.
— Вы, японцы, кажется, считаете нас
рыжими обезьянами? — недобро спросил Гош. — Я слыхал, именно так у
вас называют европейцев? Мы — волосатые варвары, да? А вы хитрые, тонкие,
высококультурные, белые люди вам в подметки не годятся! — Комиссар
насмешливо надул щеки и пустил в сторону пышный клуб дыма. — Прикончить
десяток обезьян — это ж пустяк, за грех у вас не считается.
Аоно весь подобрался, лицо его словно
окаменело.
— Вы обвиняете меня в том, сьто я убир
рорда Риттрби и его вассаров… то есть сруг? — ровным, неживым голосом
спросил азиат. — Посему вы меня обвиняете?
— По всему, дорогуша, по всей
криминальной науке, — веско произнес комиссар и отвернулся от японца,
потому что речь, которую Гош намеревался произнести, предназначалась не этому
желтопузому ублюдку, а Истории. Дайте срок, еще в учебниках по криминологии
напечатают.
— Сначала, господа, я изложу косвенные
обстоятельства, доказывающие, что этот человек мог совершить преступления, в
которых я его обвиняю. (Эх, не здесь бы сейчас выступать, перед десятком
слушателей, а во Дворце юстиции, перед полным залом!) А затем я предъявлю вам
улики, со всей неопровержимостью доказывающие, что мсье Аоно не только мог, но
и действительно совершил убийство одиннадцати человек — десятерых 15 марта на
улице Гренель и одного вчера, 14 апреля, на борту парохода «Левиафан».
Тем временем вокруг Аоно образовалось пустое
пространство, лишь русский так и остался сидеть рядом с арестованным, да
инспектор чуть позади стоял с револьвером наизготовку.
— Надеюсь, ни у кого не вызывает
сомнения, что смерть профессора Свитчайлда напрямую связана с преступлением на
улице Гренель. Как установило следствие, целью этого злодейского акта было
похищение не золотого Шивы, а шелкового платка… — Гош строго насупился:
да-да, именно следствие, и нечего кривить рожу, господин дипломат. —
…Который дает ключ к спрятанным сокровищам бывшего брахмапурского раджи
Багдассара. Нам пока неизвестно, каким образом обвиняемый узнал секрет платка.
Все мы знаем, что на Востоке много тайн и пути их нам, европейцам, неведомы.
Однако покойный профессор, истинный знаток Востока, сумел докопаться до
разгадки. Он уже был готов поделиться с нами своим открытием, и тут началась
пожарная тревога. Преступнику, наверно, показалось, что сама судьба посылает
ему такой великолепный случай, чтобы заткнуть Свитчайлду рот. И снова все будет
шито-крыто, как на рю де Гренель. Но убийца не учел одного существенного
обстоятельства. На сей раз рядом был комиссар Гош, а с ним такие фокусы не
проходят. Рискованная была затея, но не без шансов на успех. Преступник знал,
что ученый первым делом кинется к себе в каюту спасать свои бумажки… то есть я
хочу сказать, свои рукописи. Там-то, за углом коридора, убийца и сделал свое
черное дело. Итак, косвенное обстоятельство номер один. — Комиссар поднял
палец. — Мсье Аоно выбежал из салона, а стало быть, мог совершить это
убийство.
— Не я один, — сказал японец. —
Из сарона выбезяри есе сесть черовек: мсье Ренье, мсье и мадам Труффо, мсье
Фандорин, мсье Мирфорд-Стоукс и мадемуазерь Стамп.
— Верно, — согласился Гош. — Но
я хотел всего лишь продемонстрировать присяжным, в смысле присутствующим, связь
двух этих преступлений, а также возможность совершения вами вчерашнего
убийства. Теперь же вернемся к «Преступлению века». В то время господин Аоно
находился в Париже. Этот факт не вызывает сомнений и подтвержден в полученной
мною депеше.
— В Паризе вместе со мной находирись есе
портора мириона черовек, — вставил японец.
— И все же это косвенное обстоятельство
номер два, — с напускным простодушием сыграл в поддавки комиссар.
— Слишком уж косвенное, — тут же
вставил русский.
— Не спорю. — Гош подсыпал в трубку
табачку и сделал следующий ход. — Однако смертельную инъекцию слугам лорда
Литтлби сделал медик. Медиков в Париже не полтора миллиона, а гораздо меньше,
не правда ли?
Это утверждение никто оспаривать не стал.
Капитан Клифф спросил:
— Правда, но что с того?
— А то, мсье капитан, — блеснул
острым взглядом Гош, — что наш дружок Аоно никакой не офицер, как он нам
тут представился, а дипломированный хирург и недавно закончил медицинский
факультет Сорбонны! Об этом-то и сообщается в той же депеше.
