— Светловолосый ребенок у короля и королевы с черными волосами, — продолжил Эолинд. — Конечно, при дворе ходили слухи, однако никто не решался высказаться открыто. Когда наступила их первая в Исландии зима, Гернот доверился мне. Впрочем, по глазам ребенка, то есть по вашим глазам, я сразу же понял, кто ваш отец.
Сигурд в ярости бросил остатки рыбы в море и вытер жирные пальцы о штаны.
— Что ты хочешь мне сказать, Эолинд? Что мои отец и мать подобрали меня на обочине дороги? Что я не благородной крови? — В его глазах вспыхнул огонь. — Вот оно что! Этой ложью ты хочешь убедить меня в том, что я простой крестьянин, а значит, мне надо отказаться от мести! Что у Вульфгара нет причин убивать меня как наследника династии! Ха!
Вскочив на ноги, он принялся ходить туда-сюда по палубе. Энергия вновь вернулась в его тело.
Эолинд остался сидеть.
— Если бы так, — мрачно произнес старик. — Тогда все было бы намного проще. Но, решив говорить правду, я должен высказаться до конца. Тем более что правда не освобождает вас от обязанности претендовать на трон Исландии.
— Я слышу странные вещи! — воскликнул Сигурд. — Если я не сын Гернота и Эльзы, то я не могу быть наследником исландского трона!
Эолинд медленно покачал головой.
— Я должен возразить вам, хотя это и кажется мне злой шуткой судьбы. Вы из рода Гернота, пусть и не от его чресл.
Сигурд опустился перед Эолиндом на колени, и тот увидел неистовый блеск в глазах своего воспитанника.
— Говори быстро и ясно, Эолинд, иначе я выброшу тебя за борт!
Советник даже не пытался избегать его взора. Он чувствовал облегчение, оттого что наконец может освободиться от этой тайны.
— Ваша мама рассказывала вам о Зигфриде, кузнеце, который когда-то прибыл в Бургундию и женился на принцессе Кримгильде, сестре Гернота?
— Мама говорила, что Кримгильда и Зигфрид любили друг друга так же сильно, как она любит Гернота.
— Их любовь возникла вопреки судьбе и воле богов, потому что Зигфрид пообещал свое сердце Брюнгильде Исландской.
Сигурд нахмурился.
— Брюнгильде? Прежней королеве?
— Тогда она еще не была королевой. Она была молодой и дикой, и ее сердце сгорало в огне любви к Зигфриду.
— Об этом мама не рассказывала.
— Естественно, — угрюмо пробормотал Эолинд. — Это мрачная глава в истории семьи, и о ней нельзя было говорить. Как можно объяснить то, что Брюнгильда вышла замуж за Гунтера, в то время как ее возлюбленный Зигфрид взял в жены его сестру?
— То, что ты говоришь, поразительно. Но я никак не пойму, как это связано со мной.
— В этом смешении страданий и предательства вся любовь исчезла, — продолжил Эолинд. — По крайней мере, так мне рассказывали. Брюнгильда была доброй женщиной, но от отчаяния и обиды она пришла в бешенство и воспользовалась слабостью Гунтера, чтобы добиться смерти Зигфрида. После его гибели Ксантен перешел к Кримгильде.
— Это я тоже знаю, — сказал Сигурд. — Говори то, что мне неизвестно.
— Подождите немного, — спокойно ответил Эолинд. — Я не знаю, представится ли мне еще когда-нибудь возможность поведать вам обо всем. А раз так, я хочу сделать это, как полагается. Итак, Брюнгильда умерла сразу после того, как погиб Зигфрид. После похорон жены и друга король Гунтер сошел с ума. Кримгильда же отправилась в Ксантен, чтобы править королевством, доставшимся в наследство ее супругу. В сердце Кримгильды осталась только ненависть, а под сердцем она носила… вас.
Сигурд опустился на палубу, словно у него подкосились ноги.
— Кримгильда Ксантенская?
Эолинд кивнул.
— Она ваша мать. А Зигфрид — ваш отец. Если я правильно помню, имя Зигфрид было дано вам при рождении. Только здесь, в Исландии, Эльза решила назвать вас Сигурдом. Так она надеялась снять проклятие с вашего имени.
Сигурд протер глаза. К ним приблизился Гелен, который хотел посмотреть, что случилось с его другом, но Эолинд властным движением отослал его прочь.
— Кримгильда тоже стала жертвой своей жажды мести, и в конце одного кровавого дня из бургундов остались только Гернот, Эльза и маленький Зигфрид.
— Мои родители. Они… они…
— Они не ваши родители, — еще раз повторил Эолинд. — Но все же вы наследник трона Исландии, потому что ваш дядя Гунтер, женившись на Брюнгильде, стал королем острова, оставаясь в то же время королем Бургундии.
— Но если… если Зигфрид — мой отец… — пробормотал Сигурд.
Эолинд глубоко вздохнул. Он приближался к той части рассказа, которой боялся больше всего.
— Значит, вы не только законный наследник Бургундии и Исландии, но и королевства Ксантен.
Сигурд, казалось, перестал дышать. Разумно мыслить он тоже не мог. Его тело и душа замерли, словно примеряя платье для своего нового существования. После долгого молчания, возможно, последних минут тишины, которыми наслаждался Эолинд, Сигурд заявил о своем наследном праве:
— Я Сигурд, сын Зигфрида и Кримгильды! Наследник Ксантена, Бургундии и Исландии!
— Не забудьте о том, что вместе с этим у ваших врагов возникнет несколько причин убить вас сразу же, как только вы предстанете перед Вульфгаром в Исландии, — прошептал Эолинд. — Теперь вы понимаете, почему вам необходимо бежать?
Сигурд взглянул на него. Трудно объяснить, что именно было в его взоре, но в решимости этому юноше отказать было нельзя. Эолинд вздохнул.
— Исландия! — закричал Ион, который взобрался на мачту, чтобы лучше видеть остров. — Исландия на горизонте!
— Вы думаете об Исландии, не так ли? — спросила придворная дама Хеда и отложила лиру, струны которой тихо перебирала.
Принцесса Ксандрия постаралась отогнать от себя мрачные мысли и отвернулась от окна.
— А о чем еще думать?
Хеда улыбнулась.
— Я уверена, что ваш отец вернется домой целым и невредимым и привезет нам победу. Он великий воин.
Вздохнув, принцесса села на кровать, устланную дорогими тканями.
— Но не более того.
Испугавшись, Хеда оглянулась, чтобы удостовериться, что их никто не подслушивает.
— Ваше высочество, как вы можете так говорить о собственном отце, короле?
Ксандрия взглянула на нее с вызовом, и в ее изумрудных глазах вспыхнул огонь.
— Если бы он был хорошим королем или хорошим отцом, то находился бы там, где он нужнее всего. Ксантен — небогатая страна, нуждающаяся в заботливом правителе. А он шляется где-то на севере, пытаясь заграбастать королевство, которое все равно не сумеет удержать. Знаешь, сколько денег на оружие и наемников он вытащил из сокровищниц нашей страны?
