— Ты змею-то убил хотя бы? — спросила бабушка. — В дровяник-то можно заходить?!
— Нет, пока лучше не ходить, мама. Уползла она, гадина. Приеду — разберусь с ней…
— Вот час от часу не легче! — вздохнула бабушка. — Сколько себя помню — никогда змеюки в дровяник не заползали.
Ошеломленный Петька только головой вертел из стороны в сторону, пока происходила вся эта суматоха.
Дядя Федя и тетя Наташа вышли во двор, и вскоре донесся шум отъезжающей «Нивы». Петька с бабушкой остались вдвоем.
— На двор — ни ногой! — сурово объявила бабушка, плотно закрывая дверь, ведущую из сеней в кухню. — До света, по крайней мере! Неизвестно, где эта погань ползает.
— А в туалет как же? — резонно спросил Петька.
— В ведерко сходишь… — буркнула бабушка.
Она взяла в одну руку фонарик, а в другую — кочергу и исползала весь пол — и в кухне, и в комнатах, выискивая, нет ли какой дыры или щели, через которую змея может пробраться в помещения. Хотя таких дыр или щелей, в которые могла протиснуться большая змея — по крайней мере такая, какую Петька видел в лесу! — не обнаружилось, бабушка на всякий случай законопатила даже те, через которые ни одно насекомое не проползло бы, даже самые мелкие тараканы и большие муравьи.
На некоторое время Петька позабыл и о снах, и об Игоре, и обо всех сверхъестественных делах. Уж очень жутко ему стало после того, как змея дядю Федю укусила. Но самое удивительное — в это время у него даже маленькой мыслишки не шевельнулось насчет того, что это была не обычная змея, а Лена заколдованная.
— Я на ночь верхний свет погашу, — объявила бабушка, — а ночник тушить не буду. Вроде все позатыкала, но могла и проглядеть чего-нибудь. Так что вставай осторожнее и гляди в оба! Вдруг да и приползет откуда-нибудь?
Петька, конечно, долго заснуть не мог. Во-первых, потому что днем выспался, а во-вторых — змею боялся. А вдруг бабушка про какую-то дырку забыла, а змея через нее проползла в комнату? Спрячется где-нибудь под кроватью, а потом как прыгнет — и цап ядовитыми зубами!
Бабушка тоже все ворочалась, прислушивалась и время от времени за кочергу хваталась, которую поставила у изголовья кровати. Но потом и она сморилась, заснула и даже похрапывать начала. Обычно бабушкин храп Петьке не нравился, но сейчас, как ни странно, он был совершенно не против того, что бабушка храпит. Потому что этот храп его успокаивал. Дескать, ты не один в пустом доме, по которому, возможно, злая гадина ползает, а с бабушкой, которая, если что, этой гадюке как даст кочергой!
Кроме того, Петька надеялся, что змея после того, как дядя Федя ей на хвост наступил, даже в дровянике оставаться не стала. Скорее всего поползла в курятник, там яйца есть, которые змеи с удовольствием лопают. Могла и вовсе уползти, не дожидаясь, пока дядя Федя придет с ней разбираться.
Кое-как Петька немного успокоился, но заснуть все равно не мог. Тревожных мыслей в голове оставалось предостаточно, и большая часть их уже была связана не только со змеей.
Во-первых, что с дядей Федей? Хотя он перед отъездом не чувствовал особого недомогания, спокойно сел за руль, неизвестно, не прихватит ли его яд в дороге. А тетя Наташа водить машину не умеет. Вот и повод для тревоги! Но даже если они благополучно доедут до райбольницы, это еще не значит, что там найдется нужное лекарство. Бабушка несколько раз ругала эту больницу в присутствии Петьки и говорила, что лучше сразу помрет, чем поедет туда лечиться. Зайцев, правда, вспомнил, что вроде бы где-то слышал, будто сила змеиных укусов ближе к осени ослабевает, а там кто их знает. А если дядя Федя от этого укуса серьезно заболеет и не сможет вести машину, тогда тетя Наташа сегодня не вернется домой. Правда, Петька краем уха слыхал, что у тети Наташи в райцентре какие-то родственники живут, значит, ей есть где переночевать. Но бабушка все равно будет волноваться. Особенно если ее сын и невестка не приедут даже утром.
Во-вторых, Петька снова стал беспокоиться за Игоря. Все-таки он отправился в Мертвую деревню, не зная, как отличить заколдованную сестру от обычной змеи. Позабыл он рассказать брату про белый ободок! Вдруг он и впрямь какую-нибудь змеюку живой водой обрызгает и превратит в зловредную бесовку? А что, если его Бык забодает или покойники под землю утащат? Бр-р!
Будильник показывал уже 23.15. Через сорок пять минут начнется! Теперь он уже никак не сможет вмешаться в события. Даже если бы ему удалось незаметно выскользнуть из дому, миновать ползающую по двору змею и отправиться в лес прямо сейчас, то Петька не успел бы добраться к колодцу. А это уж совсем стремно! Ведь Трясучка ясно говорила: «Коли вовсе не соберешься идти, то Елене уж ничем не поможешь, но сам живой-здоровый останешься, а коли пойдешь да опоздаешь, то и сам пропадешь». Пойти и опоздать — гораздо хуже, чем вовсе не ходить. Нет уж, никуда Петька сегодня не пойдет. Будь что будет! А может, и вовсе ничего не быть, если Трясучка со своими инструкциями просто-напросто Зайцеву приснилась…
Но именно в этот момент, когда Петька в очередной раз попытался убедить себя в том, что видел всего лишь самый обычный сон, никакого отношения к настоящей жизни не имеющий, его внимание привлек какой-то негромкий звук, показавшийся поначалу не то шорохом, не то шелестом…
Первая мысль, конечно, была о змее. Нашла все-таки, гадина, какую-то подходящую дыру и вползла через нее в комнату! Петька присел на кровати и стал пристально разглядывать пол комнаты. Нет, покамест ничего не появлялось, хотя ночник вообще-то светил неярко, предметы отбрасывали на пол длинные тени, а в углах комнаты было совсем темно, и различить, что там творится, никак не удавалось.
Вот тут-то Петьке, наверно, от долгого смотрения на эти темные углы и тени на полу начало мерещиться всякое. То ему казалось, будто в одном углу что-то шевелится, то в другом извивается… Петька прекрасно понимал, что если змея в одном углу находится, то в другой может переползти, только появившись на освещенном пространстве. Но ум понимал, а душа не принимала. И вдруг Петьку еще одна идейка клюнула: а вдруг тут не одна змея, а несколько? Может, целый десяток?! Может, они сюда сползлись на свет, как слетаются ночные мотыльки?
Однако уже через несколько минут Петька позабыл о змеях. Но вовсе не перестал бояться. Потому что звук, хоть и остался негромким, но слышался намного отчетливей. Ш-ших! — шлеп! Ш-ших! — шлеп! Шших! — Шлеп! Долетал этот звук отнюдь не изнутри дома, а откуда-то извне.
В деревне уже все спали, и стояла почти абсолютная тишина. Почти такая же, которую Петька помнил по своему первому сну — тому самому, когда он попал в Мертвую деревню и увидел Черного Быка. И вот среди этой тишины: ш-ших! — шлеп! С каждым разом все громче и громче. Странно, но Петьке этот звук показался знакомым. Он его явно когда-то слышал!
Чем громче он становился, тем больше Зайцев убеждался: да, он его слышал раньше! Вскоре он уже совершенно не сомневался в том, что это так. Более того, Петька был в этом на сто процентов уверен.
В ночной тишине слышались шаги жуткой бабки Трясучки!
