— Стартуете по моей команде. Добежишь первым до пистолетов — можешь расстреливать тех, кто отстал. Постреляешь обоих — все, молодец, победил. Но если промахнешься — не обессудь, если стопчут, а потом пристрелят. Не уверен
— беги к машине, заводи и дави. Правда, вас трое, а машин две, но это не страшно.
Будете гонять друг друга, пока бензин не кончится, от экскаватора до бульдозера. Правил нет — давите, тараньте, камнями бейтесь, если патронов не будет, но в живых должен остаться один. Каждый за себя. На старт! Внимание!
Марш!
Бегуны за смертью понеслись как сумасшедшие. За шесть секунд, наверно, пробежали первую полсотню. Ежик бежал с левого края, глядел вперед, чтоб ухватить пистолет. Вокруг них было световое пятно, с ехавшего наверху джипа на бегунов был наведен прожектор, и оператор, навинтив на свою камеру огромный телевик, снимал, высунувшись из верхнего люка. При этом из салона джипа к поведению бегунов приглядывались два автомата — если б кто-то из гладиаторов навел пистолет на джип, его тут же расстреляли бы, не пощадив для страховки и остальных.
Впрочем, ни у Ежика, ни у его товарищей по несчастью не было и в мыслях, чтоб повернуть пистолет на своих подлинных врагов. Они в эти первые шесть секунд думали только об одном: успеть к оружию раньше соперника. Ведь пистолеты лежали на одной линии, а бегунов разделяли десятые и сотые доли секунды.
Тот, кто бежал в середине — это был тот, кто попал в самую первую пару, и ему, чтоб пробиться сюда, пришлось багром спихнуть с обрыва своего закадычного приятеля, понимал, что у него самая невыгодная позиция, если прийти вровень с остальными. Тогда пуля могла достаться ему и слева, и справа. Дорога была шириной не более восьми метров, а один пистолет от другого отделяло метра два.
Промахнуться трудно. Но и вырваться вперед достаточно далеко шансов почти не было. И тогда этот хитрован решил отстать. Не очень далеко, метра на три.
Потому что прикинул, что те, крайние, подскочив к пистолетам почти одновременно, сперва пальнут друг в друга, а уж потом в него. При этом он, конечно, надеялся, что кто-то застрелит своего визави, а сам хитрец, налетев на удачника с ходу, вышибет у него пистолет. И пока тот кинется искать оружие, отлетевшее на несколько метров, успеет подхватить с дороги свой и расстрелять последнего противника.
Вышло все почти так, как он задумывал, но не совсем. Ежик и тот, что бежал справа, убийца Макара, очутились у пистолетов почти одновременно. Их разделяло всего четыре метра. Но пистолеты были поставлены на предохранители. Убийца Макара понял это на долю секунды раньше, чем Ежик, который, ухватившись двумя руками за оружие, безуспешно давил на спусковой крючок. Ба-бах! Но тут уже повезло Ежику. Стрелок впопыхах дернул спуск, и пуля, свистнув в нескольких сантиметрах от Женькиной головы, вошла в грунт откоса за обочиной дороги. Ежик успел только испугаться и плашмя шлепнуться на дорогу. Получилось очень похоже на падение убитого. А второго выстрела тот, кто убил Макара, произвести не успел, потому что уже через полсекунды на него налетел самый хитрый, который изо всех сил пнул его по рукам. Пистолет отлетел метра на три вперед и брякнулся на дорогу. И действительно, как рассчитывал ловкач, человек, убивший Макара, инстинктивно метнулся в ту сторону, куда улетело оружие. А сам ловкий ухватился за свой, лежавший в середине дороги пистолет, не обращая внимания на Ежика, потому что подумал, будто тот убит.
Но Ежик не был убит. Он повернул флажок как надо. Тот который хитрый, уже навел пистолет на убийцу Макара. Бах! Бах! Но тут же получил пулю в бедро от Ежика, который резко повернулся на бок и выстрелил, не целясь, с двух метров.
Он уронил оружие, завопил дурным голосом, стал, скорчившись, кататься по дорожному гравию. А убийца Макара сумел подхватить пистолет и откатиться за границу светового круга. Правда, с левой руки ему, видно, стрелять не приходилось, потому что иначе он не промазал бы по хорошо освещенному Ежику.
Бах! Тиу-у! — пуля отрикошетила от камней где-то за спиной Женьки. Бах! Бах!
Ежик сгоряча послал две пули, но обе мимо, потому что его противник находился в тени.
Послышался топот. Мужик понял, что у Ежика больше шансов достать его, если они будут торчать здесь же на середине дороги. И он бегом припустил к машинам зигзагами, так, что поймать его на мушку было очень трудно. Ежик вовремя сообразил: если тот успеет добежать до машин, завести «шестерку» или «девятку», то запросто может уделать его и без стрельбы, ударив бампером. Забыв о том, что сзади воет и корчится тот, что сам себя перехитрил, Ежик вскочил и бросился за убегающим. Их уже метров десять разделяло. Световое пятно держало в своем поле обоих, но убийца Макара время от времени нырял за его край и почти пропадал из виду. Ежику, чтоб укрыться в темноте, надо было отставать, бежать медленнее и тем самым, уберегаясь от выстрелов, увеличивать шансы быть сбитым машиной.
«Шестерка» и «девятка» стояли рядом, но водительская Дверца «девятки» смотрела на откос, а дверца «шестерки» находилась напротив правой дверцы «девятки». Тот, с кем Ежик хотел расквитаться за Макара, был из команды «девятки», поэтому Ежик догадался, что тот побежит к своей машине.
Тот действительно собирался бежать к «девятке», но не только потому, что это была знакомая тачка, он думал укрыться за правым бортом «девятки», потому что направленный сверху свет положит тень от обеих машин именно туда и укроет его в тот момент, когда будет набегать Ежик.
Но Ежик тоже это понял. Он еще раз выстрелил с ходу, пожалуй, только для того, чтоб заставить неприятеля пригнуться, а самому юркнуть влево, под прикрытие родной «шестерки». Женя за доли секунды сообразил, что если даже его противник успеет завести «девятку», то ему, чтоб задавить Ежика, придется сперва подать машину вперед, а потом либо задним ходом толкать на Ежика «шестерку», стоящую на тормозах — не больно ловко это получится! — либо отъезжать подальше, разгоняться и таранить — шансов больше, но и времени уйдет тоже больше, а Ежик его зря терять не собирался.
Противник — тоже. Он не стал стрелять в Ежика, наискосок метнувшегося за «шестерку». Шансов попасть было мало. Он открыл водительскую дверцу и прыгнул в кабину «девятки». Ключ был в приборной доске, стартер запустил двигатель почти с пол-оборота. Газ! «Девятка» рванула с места и мигом унеслась на полета метров! Стоны того, кто там все еще корчился, оборвались коротким криком, Ежику даже показалось, будто он расслышал хруст костей. Выпалив еще два раза в уносящуюся «девятку», он кинулся в Макарову машинку. В тот момент, когда Ежик запустил мотор, его противник уже подлетел к бульдозерам и начал разворачиваться. На узкой дороге это сразу не получилось, и, когда капот «девятки» повернулся на 180 градусов. Ежик уже мчался навстречу. Но на лобовой удар не решились, духу не хватило. Разминулись, на ходу выпалив по разу, больше прячась, чем целясь. Ветровое стекло «шестерки» украсилось пулевой пробоиной, похожей на снежинку, но довольно далеко от головы Ежика. Вот если б он сидел там, где обычно, на правом сиденье, то это была бы его пуля…
