— Значит, подохнешь скоро.
— Тебя раньше инфаркт достанет. Пока худой сохнет, толстый сдохнет, — и Механик вытащил «беломорину». — Покурим лучше! Пока не померли.
Уселись на поваленную лесину, задымили…
— А чья тут точка была? — спросил Лысый.
— Пестика. Ты его не помнишь, он в эту весну тут не пахал. Той осенью навернулся. «Мыловарня» взлетела. То ли угрелся и прозевал, то ли просто так…
Метров тридцать отсюда — яма осталась.
— У него рыжевье было?
— Навряд ли. Тут место невыгодное. Трупов мало, снарядов много. На толе бабки пытался сделать…
— А я гляну все-таки! — не утерпел Лысый. Лысый удалился уже на приличное расстояние, когда они с Механиком уже хотели встать и уходить от жадного чернобыльца, когда тот вдруг позвал:
— Нашел, нашел!
— Интересно, — пробухтел Есаул, и они с Механиком, не спеша и поглядывая под ноги, отошли от тропы в ту сторону, где находился Лысый. Ликвидатор сидел на корточках и держал в руках мешочек из прорезиненной ткани, похожий на те, в каких дети носят в школу сменную обувь.
— Я об нее случайно запнулся! — пробормотал Лысый, указывая на корпус противотанковой мины-«тарелки». — Думал — кранты… Под листьями была. Ямки почти не было… То ли почву весной смыло, то ли чего… А с нее только крышка слетела.
— Так, — спросил Есаул, — ну и чем мы богаты? Только тут Лысый сообразил, что допустил большую ошибку. Теперь все надо было либо делить, либо вообще…
— Мне половину! — заорал он, вскакивая на ноги. — Мое!
— Ты посмотри сперва, чего в мешке, чудила! — миролюбиво пробасил Есаул.
— Может, там дерьмо какое-нибудь. Крупа плесневелая или макароны. Открывай стяжку!
Лысый, понимая, что Есаул, если захочет, все заберет, и если надо, то и Лысого придавит, растянул горловину мешка. Сперва показалось нечто тяжелое и угловатое, завернутое в промасленную бумагу.
— Пушечка! — Есаул развернул бумагу и увидел пистолет «ТТ».
— Как с завода, — подивился Механик. — Где ж он мог такой надыбать?
— Мечтал он пистолет найти, — припомнил Есаул, — его и Пестиком-то прозвали за это. Стало быть, нашел.
Следом за «ТТ» Есаул выдернул из мешка полиэтиленовый пакетик, где лежало три картонные коробочки с патронами 7,62 к «ТТ».
— Уже навар, если что! — заметил Механик.
На самом дне мешочка лежало что-то мелкое, и Есаул попросту высыпал это в пустой корпус от мины.
— О, бля-а… — вырвалось у него. По ржавому железу с веселым бряканьем запрыгали и покатились белые шарики с легким серебристым отливом. Кроме того, из мешка выпал большой золотистый перстень с зеленым камнем, а также две небольшие и очень тоненькие золотые монетки не правильной формы.
— Жемчуг! — определил Механик, ухватив один шарик. — С горох почти… И натуральный, похоже…
— Раз, два, три… — считал Есаул, тыкая заскорузлым пальцем в жемчужины.
— Двадцать четыре! Ни хрена себе… И почем он, интересно?
— Не знаю, — пробормотал Механик иронически, — давно не покупал. Похоже, это четки были или ожерелье. Видишь, с дырками?
— Ну-кося! — Есаул снял засаленную пилотку, еще не совсем просохшую после купания в дренажной канаве, выдернул из нее иголку с грязной белой ниткой и нанизал на нее жемчужины. Затем на глазах обозленного Лысого связал концы нитки и пихнул связку во внутренний карман бушлата.
— Целее будут, верно? — подмигнул он Механику. Лысый тут же сгреб перстень и монетки. И одну коробку с патронами сцапал.
— А это мне! — прорычал он. — Я нашел!
— Подавись, — отмахнулся Механик, рассовывая по карманам комбеза две оставшиеся коробки с патронами. Потом немного понуро поплелся обратно, туда, где курили. Есаул вздохнул и пошел следом.
— Ты не волнуйся, Мех! — пробухтел он немного сконфуженно, когда присел рядом. — Половина шариков — твоя, я ж не жид… И пушкан продадим с «маслятами» поделим! Не дуйся! Дай тряпицу, протру струмент…
Механик выудил из кармана какую-то ветошь и подал Есаулу. Тот развернул бумагу и, умело разобрав пистолет, взялся протирать смазку. А Лысый, пошуршав кустами, куда-то смылся.
— Нет, — сказал Есаул, внимательно рассмотрев маркировку на «ТТ». — Это Пестик не здесь нашел. Купил, зараза, небось. Пушка в пятьдесят четвертом выпущена. Валялась где-нибудь на складах, а какой-нибудь прапор ее загнал под «конверсию»… Пружинки нормальные, должна работать.
Механик покуривал, не отвечая. И о чем-то думал. Дождался, пока Есаул соберет пистолет, и сказал:
— Понял я, куда Лысяра намылился. По-моему, он к тарзанке поперся!
— Зачем?
— Он весной где-то в той стороне работал. Наверняка заныкал что-нибудь.
— Ну и пусть подавится! — махнул рукой Есаул.
— Боюсь, как бы нам не подавиться! — заметил Механик. — На той неделе, помнится. Колун говорил, будто у Лысого там «ППШ» целый лежит… Только вот без патронов.
— Ну и что?
— Чудак! Эти — тэтэшные для «ППШ», один к одному. А у него целая пачка.
— Будет он нас искать… — с некоторой неуверенностью произнес Есаул. И задумался. А потом сказал:
— Ну-ка распечатай пачечку! — И, выдернув магазин из рукоятки «ТТ», стал снаряжать его патронами.
Откуда-то сзади донеслось урчание моторов.
— Похоже, эти, что деньжата пригребли, свалили… — заметил Механик.
— Точно, дождались Серого с кассой — и тю-тю! — повеселел Есаул. — Пошли-ка, Мех, к выходу! Пусть эта сука свой «ППШ» ищет, а мы потихонечку, полегонечку — и на автобус.
— Поздно, — сказал Механик, — вода уже поднялась. Видишь, дальние сосны из воды торчат. А от них до просеки, которая за завалом, — до фига и больше.
Значит, в лагере сейчас воды — метра на два. А на просеке — по грудь.
— Так это чего ж? — пробормотал Есаул. — Отрезало нас, выходит?
— Почему? У тарзанки же запруда. Перескочим на мысок, а дальше — через «язык» на «Черном полигоне». Там где-то просека была, место высокое, лес сухой.
Километра через четыре на опушку выйдем, а оттуда полями — на Рос-ляково. Это уже на Московском шоссе. На автобус до города хватит. Одно опасно — там те, что с Герой ушли, могут встретиться. Ну и Лысый, если у него «ППШ» есть, подсуетится.
— Хрен с ними! — сказал Есаул. — Мне лишь бы выбраться отсюда. Пошли!
Механик повел Есаула к бывшей тарзанке своей, более короткой тропой, и в нужный район они вышли быстро, миновав один из тех двух танков, что были подбиты уже на левом берегу речки.
