Хозяин болота, конечно, успел прочесть эти мысли Куковкина, и Вовке вдруг показалось, будто к правой руке у него привязана не то целая гиря, не то, по меньшей мере, гантеля. Даже пальцы сложить вместе удалось с большим трудом, а когда Куковкин поднял руку на уровень лба, у него заныли мышцы, суставы и сухожилия, словно он неподъемную тяжесть держал на весу. Но все же главные усилия потребовалось приложить позже, уже после того, как Вовка коснулся лба тремя пальцами.
Правда, сначала он почувствовал облегчение. И тяжести на руке не ощущалось, и боль унялась. Щепоть легко пошла вниз, но… только до уровня груди. Появилось ощущение, будто к запястью кто-то привязал не то веревку, не то какую-то мощную резиновую тягу от эспандера. Рука не хотела идти дальше вниз! Кроме того, вопреки Вовкиному желанию, щепоть стала неуклонно приближаться к груди, будто на нее давила какая-то неведомая сила. Куковкин понял: Хозяин хочет заставить его еще раз неправильно перекреститься. И если Вовка не сумеет воспротивиться и хоть чуть-чуть коснется груди кончиком среднего пальца, то защищающий его круг и купол-колпак исчезнут, а все дальнейшее будет зависеть только от настроения Хозяина.
Вовка собрал все остатки мужества и силы воли. Где-то в глубине сознания у него откуда-то всплыла фраза, которую он слышал от бабушки Нины: «Спаси и сохрани!»
Произнес он эту фразу вслух или только про себя — Куковкин даже сам не понял. Но так или иначе, Вовкина рука освободилась от воздействия злой силы и опустилась до уровня пояса.
— Уо-а-а-а! О, Дьявол! — отчаянно заорал Хозяин болота.
Круг сразу же вспыхнул, засиял оранжево-белым светом, колпак обрел сиреневый оттенок. Ядовитые пасти змеещупалец прямо-таки шарахнулись от черты, испустив какой-то испуганный шипящий писк.
А Вовка, ощутив, что может свободно двигать рукой, не спеша и по всем правилам перекрестил себя еще два раза.
— И-и-и! О-о-о! Уо-а-а-а! — визг, рев, стон, одним словом, вся та дикая смесь звуков, которую издали сам Черный осьминог — Хозяин и пасти змеещупалец, прозвучала для Вовки слаще музыки.
— Схлопотали? — торжествующе заорал Куковкин. — А вот еще получите, чертовы отродья!
И, направив острие щепоти на первую попавшуюся на глаза голову змеещупалец, Вовка перекрестил ее.
Шарах! — алый крест, гораздо более яркий, чем тот, которым Куковкин повалил Черного великана, сорвался с острия и ударил по змеиной голове. Пш-ш-ш! — синее пламя мгновенно охватило змеещупальце и, быстро сжигая его до пепла, побежало, будто по бикфордову шнуру, в сторону главной, то есть осьминожьей головы.
На сей раз звуки, которые вырвались из пастей змеещупалец, никакому описанию не поддавались. Это была дикая смесь воя циркулярной пилы с поросячьим визгом и ревом взлетающего реактивного самолета. Вовке даже показалось, что если синее пламя доберется по щупальцу до осьминожьей головы, то произойдет какой-нибудь страшный взрыв, от которого и Куковкину не поздоровится.
Однако ничего особо ужасного не случилось. Просто Черный осьминог не дал синему пламени добежать до своей головы. Он попросту оторвал от себя горящее щупальце, и оно, догорев до конца, оставило после себя на траве только узкую и извилистую дорожку из серого пепла. Синее пламя, пожрав змеещупальце, само по себе погасло.
Вовка, сильно приободрившись от этого успеха, тут же нацелился перекрестить еще одну голову. Да еще и произнес при этом всплывшую из памяти фразу: «Во имя Отца, Сына и Святаго Духа!» То ли по телевизору какую-то церковную службу показывали, то ли еще где-то услышал и сейчас вспомнил.
Ба-бах! С его пальцев слетело сразу три креста, причем не алого, а оранжевого цвета. И попали они не только в ту змеиную голову, куда целился Куковкин, но и в две соседних. Сразу три щупальца вспыхнули синим пламенем, ужасная смесь воя, рева и визга сотрясла воздух. Черный осьминог судорожно задергался, отрывая от себя горящие змеещупальца.
— Я вам все головы поотшибаю! — торжествующе завопил Вовка, но вдруг подумал, что вовсе не обязательно отшибать у этой твари уцелевшие четыре головы. Конечно, с Хозяином можно покончить одним ударом, если перекрестить его главную, осьминожью голову.
Однако, несмотря на все увечья, Хозяин еще не разучился читать мысли. И в мгновение ока отреагировал.
Все уцелевшие змеещупальца стремительно втянулись куда-то внутрь осьминожьей головы, огромные треугольные глазищи мгновенно погасли, и эта голова сжалась в объеме, превратившись в черный шар размером с большой арбуз. Этот самый «черный арбуз» подскочил на метр в воздух, повисел пару секунд, а затем, окутавшись зеленоватыми огоньками, с большой скоростью унесся куда-то в сизый туман, окружавший островок.
Глава XXII
АТАКА ПРИЗРАКОВ
Конечно, Вовка этому очень обрадовался. Больше того, он прямо-таки торжествовал победу. И в этом, пожалуй, была главная опасность, поскольку от радости Куковкин мог запросто забыть слова вороницы Маланьи. То есть увидев, что враг сбежал, спрыгнуть с Великой Черной книги, выскочить из круга и пуститься в пляс от восторга. Возможно, Хозяин болота именно на это и рассчитывал, когда удирал с полянки. Дескать, сделаю вид, что убежал, мальчишка обрадуется, позабудет об осторожности — вот тут-то я его и поймаю!
Но все-таки здоровая осмотрительность возобладала над восторгом, и Куковкин как бы вновь услышал слова премудрой вороницы: «Надо пр-родер-ржаться до тех пор-р, пока не покажется солнце. То есть до тр-рех часов утр-ра пр-ример-рно. Нельзя будет ни пр-рилечь, ни пр-рисесть, ни даже на секунду сойти с книги и поставить ногу на землю. Кр-роме того, если хотя бы один из четвер-рых, сидящих вокр-руг книги, испугается и выскочит из кр-руга — человечество погибнет!»
Вовке было и человечество жалко, и себя немножко. Но вот удасться ли выстоять на этой самой книге до трех часов утра? Но через этот чертов туман, пожалуй, и не разглядишь, что солнце взошло. Ночь-то белая, вроде и светло, а солнце за горизонтом. Знать бы точно, сколько времени!
К счастью, на запястье у Агаты были маленькие часики, и Вовка, слегка нагнувшись, приподнял ее руку, чтоб разглядеть, который час. Если часы у нее шли правильно, то было всего-навсего десять часов вечера. Куковкин сложение не забыл, получалось, что ему следовало простоять минимум пять часов. А у него уже сейчас ноги здорово устали. Днем он, конечно, поспал, и сейчас вроде бы спать еще не хотелось. Но что будет через час, через два или через три? Вдруг он заснет и упадет?
Опять же Вовка прекрасно понимал, что Хозяин болота наверняка запросто и еще чего-нибудь отчебучит. Так оно и случилось.
Сначала Куковкин заметил, что монотонно-сизый туман вокруг острова как-то странно меняет цвет. В одних местах он стал темнеть, доходя почти до фиолетового оттенка, а в других, наоборот, светлеть, сперва становясь серым, а потом зеленовато-белесым. Одновременно туман стал со всех сторон наползать на островок. Очень скоро все кусты и березки, окружавшие полянку, потонули в этом тумане. Теперь вокруг «живого креста», окруженного огненным кругом, осталось только с десяток квадратных метров травы, а все остальное заполонила таинственная полосатая дымка. На самом верху, над головой Вовки, туман продолжал оставаться сизым, но ближе к поверхности земли становился все более темным, плавно переходя сперва в сизо-лиловый, потом в фиолетовый, далее в темно-синий и, наконец, в иссиня-черный. Получался как бы купол, опиравшийся на двенадцать зыбких, клубящихся столбов. А в промежутках между этими «столбами» находилось двенадцать зеленовато-белесых «арок». По крайней мере, так было поначалу.
