«Это квантер», — подумал он и посмотрел под ноги. Когда он вновь поднял глаза, ни химеры, ни женщины уже не было. Леонардо Грег в одиночестве лежал на траве и на лице его блуждала легкая улыбка.
Лешко растерянно огляделся. Поодаль из высокой травы высовывалась голова Вергилия. И все. Больше никого не было ни вокруг, ни в небе. Химера-оборотень либо исчезла, либо стала невидимой, либо превратилась во что-то другое: в траву… в землю… в дерево… в куст…
«Привиделось? — растерянно подумал он. — Кто привиделся: химера или крылатая женщина? Но ведь Вергилий тоже видел… Крылатая…»
Подобрав квантер, Лешко подошел к Грегу и, еще раз осмотревшись, присел на корточки рядом с ним. Дотронулся до руки Грега, приподнял — рука была теплой и безвольной, — и нащупал пульс. Пульс был слабым и редким.
«Жив! — Лешко почувствовал радость и облегчение. — Жив…»
— Лео! — Он потряс Грега за плечо, несильно похлопал по щекам. — Лео, очнись.
Глаза Грега по-прежнему были закрыты, а с губ не сходила легкая улыбка. Лешко вновь принялся трясти его, тереть виски, все сильнее хлопать по щекам, но Грег не собирался покидать мир своих грез.
Когда Лешко, отчаявшись, прекратил попытки привести его в чувство, за его спиной раздался голос Вергилия.
— Мне было предложено молчать и не вмешиваться, — не очень дружелюбным тоном сказал Вергилий, — и я стараюсь не вмешиваться.
Лешко, обернувшись, беспомощно посмотрел на него.
— Я стараюсь не вмешиваться, — повторил Вергилий, — но если бы я вмешался, то дал бы одну рекомендацию.
— Так давай же! — воскликнул Лешко. — Можешь вмешиваться сколько угодно — теперь можно. Лишь бы вышел толк.
— Средство простое, даже банальное. Его нужно дотащить до озера и там хорошенько облить ему голову. Уверен, толк будет.
— Спасибо, Вергилий! — с чувством сказал Лешко. — Не обижайся, я бываю резковат, но это у меня получается неумышленно. Извини.
— Слабости хороших людей не делают их плохими людьми, — изрек Вергилий. — Не обижаюсь и извиняю. Хотя я всего лишь сопровождающий.
«А может быть и не всего лишь…» — подумал Лешко.
Он взвалил Леонардо на спину и, согнувшись, потащил к озеру; ноги Грега волочились по траве.
— Я бы и рад помочь, да проку от меня мало, — сказал идущий рядом Вергилий.
— Не беспокойся, сам справлюсь, — бодро ответил Лешко. — Я бы его день и ночь таскал, только бы в чувство привести.
Преодолев болотистые окрестности озера, Лешко добрался до берега, покрытого серой коркой засохшего ила, и усадил Грега у самой воды, прислонив спиной к большой растопыренной коряге. Готова Леонардо упала на грудь, он начал заваливаться набок, но Вергилий схватил его за плечи.
— Давай, лей, — сказал он Лешко. — Я подержу.
«Господи, только бы помогло! Только бы помогло! — молил Лешко, опуская в воду сложенные лодочкой ладони. — Только бы Вергилий не ошибся…»
Он лил и лил воду на голову Грегу. Вода стекала по лбу и щекам Леонардо, вода промочила рубашку, но лицо Грега оставалось все таким же блаженно-отрешенным. Вергилий подбадривал Лешко, Вергилий твердил, что уверен в успехе — надо только постараться, — и Лешко продолжал обливать Грега водой, словно упорный садовник, вознамерившийся вырастить-таки дерево в пустыне. Когда он уже почти потерял надежду на то, что сможет вырвать Грега из забытья, в лице Леонардо наконец произошла перемена: застывшая маска начала оживать. Шевельнулись ресницы, раскрылись губы…
— Лео! — Лешко вновь потряс Грега за плечо. — Лео, ты слышишь меня? Лео!
Леонардо поднял руку, провел по мокрому лицу. Поднял вторую, начал тереть глаза. Лешко склонился над ним, нетерпеливо ожидая пробуждения.
— Вот вам и самый свежий пример сбывшегося пророчества, — удовлетворенно констатировал Вергилий. — Хотя должен заметить, что дело здесь, возможно, вовсе не в воде. Очередная условность.
— Не все ли равно? — сказал Лешко, не сводя глаз с Леонардо. — Главное — результат.
— Это верно, — согласился Вергилий. — Если после того, как увидишь молнию, сказать: «Хочу, чтобы прогремел гром», — гром обязательно прогремит. Возможно, без этих слов он действительно не прогремел бы.
Лешко не слушал. Лешко смотрел на Грега.
— Ника… — пробормотал Грег, продолжая неуверенно потирать лицо. — Ника… Я умею летать… Мы… летим… с тобой…
— Лео, — тихо позвал Лешко. — Лео, это я, Стан. Очнись, Лео.
Грег замер, потом медленно отнял ладони от лица. Глаза его были открыты, но Лешко не решился бы утверждать, что Леонардо видит и воспринимает окружающее — взгляд его был совершенно отсутствующим.
— Ника… — повторил Грег. — Где ты, Ника?
Лешко, подняв голову, посмотрел на Вергилия. Тот сделал успокаивающий жест и посоветовал:
— Плесни еще разок. Все будет в порядке, сейчас он придет в себя. В таких случаях, говорят, хорошо бы еще повоздействовать музыкой, но играть здесь не на чем.
Лешко зачерпнул еще воды и вылил на Грега. Грег невидящими глазами посмотрел на него и опять, запинаясь, произнес:
— Ни… ка… Мы… летим…
— А что если он преобразился? — обеспокоенно спросил Лешко.
— Нет-нет, — заверил Вергилий, — это было бы совсем по-другому. В таких случаях, как сейчас, при вмешательстве обязательно наступает пробуждение.
И опять Лешко подумал, что его сопровождает большой специалист.
13
РАЗРУШИТЕЛИ
Высоко-высоко в бесцветной пустоте бледно горела голубая звезда. Нужно было добраться до нее, во что бы то ни стало долететь до нее, дотянуться, коснуться рукой — но крылья слабели, крылья не могли больше нести вверх тяжелое тело. Все усилия были тщетны, полет превратился в падение, и голубая звезда, все больше бледнея, слилась с пустотой. Душа, воплотившаяся из божественного Эфира, потеряв крылья, низверглась через области Страдания, Любви и Смерти в глубину своей земной темницы… Закрылись прекрасные темные глаза, поникли белые крылья, в последний раз мелькнуло вдали белое и золотое, золотое и белое…
Исчезла пустота, померк свет, все вокруг было мокрым и прохладным…
Под лопатку мне упиралось что-то неудобное и твердое. Чья-то рука держала меня за плечо. Передо мной на корточках сидел Стан Лешко и смотрел на меня ошалелыми глазами. Губы его шевелились, но я ничего не слышал. И видел я тоже не очень хорошо — мешала легкая дымка. Я ощупал голову — волосы почему-то были мокрыми, — попытался вспомнить, где я и что со мной произошло, но не смог. Кажется, меня контузило. Мы со Станом были на операции — где? — и меня контузило. Сейчас я приду в себя и все вспомню.
Я подался вперед, освобождаясь от давления того жесткого, что упиралось в спину, и поднял голову, чтобы посмотреть, чья рука лежит на моем плече. И понял, что с головой у меня до сих пор проблемы: странное крылатое зеленоглазое существо ничуть не напоминало ни одного из моих знакомых. Я перевел взгляд на Стана; мне было гораздо привычнее видеть его, а не того крылатого… Стан вновь что-то говорил, но я его не слышал. «Ника, — слабым отзвуком пронеслось в сознании. — Ника…»
