Следуя указаниям дежурного по городскому управлению, мы миновали танцующую без устали красавицу на огромной — высотой в четыре этажа объемке на торцевой стене отеля «Свет Синицы», светящихся змею и чашу над аптекой и свернули с бульвара на более узкую и тихую улицу, с обеих сторон обсаженную фигурно подстриженным кустарником. У входа в третий от угла дом прямо из-под поверхности тротуара проступали, словно выныривая из глубины и вновь погружаясь в подземные бездны, светящиеся разноцветные буквы, складываясь в два струящихся слова: «Уголок валькирий». Неподалеку, на транспортной площадке, ровными рядами стояли поблескивающие авто; их было не меньше двадцати пяти, а то и все тридцать. Из-за закрытых багровыми шторами окон едва слышно просачивалась музыка.
— А знает ли господин Грег, что такое валькирии? — осведомился Стан. — С ними танцуют, их едят или что-то еще?
— По-моему, это какие-то дикие существа из мифологии, — неуверенно ответил я. — Собиратели трупов. Что-то в этом роде… Надо было спросить у дежурного.
— Минуточку! — Стан полез в набедренный карман за трансом. — Это Лешко, Унипол. Почему ресторан называется «Уголок валькирий»? Кто такие валькирии?
Выслушав ответ, он убрал транс и кивнул:
— Ты почти прав, Лео. Были такие девы-богини, помогали воинам в битвах, а потом уносили души убитых во дворец божества и там при- служивали за завтраком, обедом и ужином.
— Все правильно, — сказал я. — Госпожа Горд — одна из валькирий; она ведь официантка.
— Только мы с тобой не убитые воины. Мы с тобой воины живые, Лео. Мы еще повоюем.
Открыв массивные резные двери, мы вошли в ресторан «Уголок валькирий». Нельзя сказать, что дым там висел коромыслом, но все-таки было довольно людно и шумновато. Основным источником шума была музыка, льющаяся с длинного подиума, задрапированного багровой, переливающейся под неторопливо мигающими плафонами материей. На подиуме несколько стройных длинноногих див в полупрозрачных накидках порхали, извивались, жестикулировали, метались и замирали в волшебном танце-пантомиме. Я сразу понял, что это исполнение высокого класса, а не простое ремесленничество. Традиционных столиков в этом небольшом сравнительно зале не было; их заменяли круглые низкие тумбы, вокруг которых на расшитых разноцветным бисером подушках, разложенных на застилающем весь пол ковре, в вольных позах сидели посетители. Осматривая этот зал с высоким, теряющимся в полумраке потолком, с которого свисали на тонких блестящих нитях разноцветные шары-плафоны, я обратил внимание на то, что «Уголок валькирий» облюбовали, в основном, мужчины средних лет — от шестидесяти и старше — и их юные подружки. Была в зале и компания молодых людей — чисто мужская компания; длинноволосые парни, сдвинув несколько тумб вместе, пировали вовсю, уже не сидя, а лежа на подушках и на ковре. Появляясь из-за занавеси в дальнем от нас конце зала, неторопливо и уверенно лавировали между сидящей на полу публикой официантки в коротких красных юбках; они были босыми и обнаженными до пояса; лишь соски их красивых грудей укрывались под коническими черными колпачками. Гедду Горд я пока среди них не обнаружил.
— Однако, неплохой уголок у этих валькирий, — заметил Стан, поглядывая то на подиум с гибкими танцовщицами, то на официанток. — Уютно, аккуратно и весьма целомудренно. Особенно умилительны эти нагруднички. А, Лео?
— По-моему, без нагрудничков было бы тоже неплохо, — сказал я в ответ. — Только не пойму, что же они, собственно, рекламируют? Они ведь официантки-рекламары. Неужели эти грудезащитные устройства?
— Прошу вас пройти на свободные места, господа. Если вы пожелаете стать членами нашего клуба, у вас будут постоянные места. И, естественно, скидка.
Мы со Станом обернулись. Позади нас возвышался темнокожий верзила с круглым лицом, излучающим обильную доброжелательность и готовность моментально выполнить любое желание клиента. Он тоже был голым до пояса, и такая же красная юбочка едва прикрывала его мускулистые бедра. Посещения иных миров давно приучили меня не удивляться разнообразным, порой весьма и весьма экстравагантным местным обычаям и нравам. В таких делах нельзя принимать за эталон собственный вкус; почему, действительно, надо считать, что мужчинам носить брюки удобнее, чем короткую юбку?
— Спасибо за предложение, — вежливо ответил я, — но мы здесь редко бываем.
Атлет движением пальца подозвал одну из официанток с пустым подносом в руках.
— Алла, проводи, пожалуйста, наших гостей. Приятного вечера, господа.
Он с неожиданным изяществом поклонился и отступил на свое место у дверей.
Безукоризненно сложенная длинноногая Алла, улыбнувшись сначала Стану, а потом мне, подвела нас к свободной тумбе неподалеку от подиума, на котором продолжался то медленный, то быстрый танец. Подождав, пока мы устроимся на высоких, чуть пружинящих подушках, она вновь улыбнулась и нараспев произнесла:
— Сегодня у нас день зеленых камней. Меню соответствующее, но, по вашему желанию, мы можем произвести замену блюд.
Мы со Станом переглянулись и Стан сказал:
— Замены не надо. Нас вполне устраивает меню дня зеленых камней.
— Если это не очень затруднительно, — добавил я, — пусть нас обслужит госпожа Гедда Горд.
— Я передам госпоже Горд вашу просьбу.
Официантка Алла удалилась изящной походкой, и Стан, провожая ее взглядом, задумчиво сказал:
— Надеюсь, господин Грег, местный день зеленых камней еще не означает, что нас будут действительно угощать съедобными камнями?
— Почему бы и не попробовать, если вкусно? — возразил я.
Все эти наши реплики проходили как бы на первом слое нашего со Станом состояния, на внешнем уровне, который мог обеспечивать контакт с окружающим чисто автоматически, при минимальном участии сознания. Я чувствовал, что Стан нацелен сейчас на то же, на что нацелен я, и знал, что Стан тоже чувствует мое состояние.
— Если камень несъедобен, попробуй все-таки съесть его — и он станет съедобным для тебя, — назидательно изрек Стан с видом философа. — А если она вообще откажется разговаривать на эту тему?
— А если нам все-таки принесут именно камни? Посмотрим. — Я вынул плоскую коробочку транса из кармана брюк и переложил в нагрудный карман безрукавки. Свою куртку я оставил в том опостылевшем кабинете. — Будешь слушать и делать выводы.
Официантку, выскользнувшую из-за плотной блестящей занавеси, я узнал сразу. Это была она, женщина с переданной в окружное управление из Торборга объемки, русалка-автоответчик с визио, Гедда Горд, из-за которой уединился в глуши Ульф Лундквист, и которая (я просто чувствовал это!) была каким-то образом причастна к его ужасной смерти. Я понял, что волнуюсь, как будто участвую в самой первой в жизни операции, но тут же загнал волнение вглубь и, обхватив руками колени и ощущая себя неловко на этой подушке, смотрел, как она приближается к нам.
Она подошла и улыбнулась. Ее стройную шею обвивало ожерелье из полупрозрачных крупных зеленоватых камней, которые едва уловимо меняли оттенок и то и дело словно заволакивались изнутри какой-то мерцающей дымкой (значит, не все официантки «Уголка валькирий» были рекламарами?) Склонившись над тумбой, она принялась переставлять с подноса тарелки и вазочки с разнообразным содержимым, отнюдь не напоминающим ни сырые, ни вареные, ни жареные камни. Там была какая-то остро пахнущая зелень, какие-то паштеты, желе и, по-моему, фрукты. Или овощи. Стан не сводил с нее глаз.
